Эта система, несмотря на свою запутанность и примитивность, была неизбежна, а при правильном применении давала неплохие результаты. Главные проблемы с эвакуацией раненых возникали после неожиданных оборонительных сражений, когда в армию один за другим начинали прибывать армейские корпуса, а военная обстановка требовала первоочередной перевозки войск, в результате чего приходилось отменять движение санитарных поездов. В таких случаях тыловые учреждения новоприбывших армейских корпусов неизменно прибывали с большим опозданием, и эти войска, разумеется, должны были пользоваться местными медицинскими службами, которые были организованы для приема значительного количества раненых. Особенно тяжелы были условия эвакуации во время декабрьских боев 1916 года в Румынии. При ничтожной пропускной способности румынской железнодорожной сети и недостаточном количестве ведущих к румынской границе русских дорог, оказавшихся неспособными удовлетворять даже потребности одних только пехотных частей, нельзя было и думать о пропуске дополнительных санитарных поездов и поездов тыловых учреждений. Дополнительные эшелоны уменьшили бы скорость перевозки воинских частей, что привело бы к их дроблению в непосредственной близости от неприятеля. Тот факт, что в войсках не было зарегистрировано ни единого случая развития эпидемий, свидетельствует, что солдаты не испытывали недостатка продовольствия и одежды, а медицинская помощь была эффективна, хотя признаки увеличения заболеваемости имелись. Холера, брюшной тиф, перемежающаяся лихорадка и даже бедствие всех предшествующих войн – чрезвычайно заразный сыпной тиф – практически отсутствовали. Эти болезни поражали почти исключительно гражданское население, в особенности во время бегства от германских захватчиков. Единственное заболевание, которое начиная с весны 1916 года приняло характер эпидемии, была цинга. К сожалению, должен сказать, что медицине неизвестны способы ее профилактики или быстрого лечения. Ученые даже спорят относительно того, заразна эта болезнь или нет. Наблюдения, проведенные в войсках, дают определенные указания на ее заразность. Причинами возникновения болезни являются в основном крайняя усталость, спертый воздух землянок, а в первую очередь – однообразное питание.

Должен сказать, что, хотя войска наши снабжались продовольствием в изобилии, рацион не отличался разнообразием. В обед солдаты получали мясо, суп с овощами или с добавлением мучных продуктов, различные каши, макароны, картофель и т. п. На второе давали гречневую или какую-то другую кашу. Ужин всегда состоял из мясного или рыбного супа. Кроме того, в войсках по потребности получали ржаной хлеб, чай и сахар.

Разнообразие рационов, которые получали солдаты армий союзников, для русского солдата было невообразимо. Трудно представить, каким образом наше интендантство могло бы организовать поставки кофе, вина, сыра, консервированных овощей в жестянках или джема для обеспечения 10 миллионов едоков. Даже наши офицеры, находясь на передовых позициях, очень часто не могли достать для себя эти продукты.

Наши медицинские учреждения получали огромную помощь от общественных организаций, таких как Союз земств[81], Союз городов[82], Российское общество Красного Креста и некоторые другие менее заметные организации, а также от частных лиц.

Благодаря всему этому в целом общее состояние войск, за редчайшими исключениями, было во время войны лучше, чем при казарменной жизни в мирное время, и процент заболеваемости был несколько ниже.

Решающим моментом всей нынешней войны во многом стала для русской армии зима 1915/16 года. В некоторых отношениях обстоятельства для нее изменились к лучшему, в других – положение дел стало несколько хуже.

К первой категории относилось заметное увеличение запасов всего необходимого для артиллерии – как изготовленного за границей, так и произведенного на русских заводах. Усовершенствование методов ведения позиционной войны – и атакующих, и оборонительных; улучшение положения с нехваткой офицеров; постепенное, хотя и отнюдь не достаточное, увеличение воздушных сил – все это способствовало возрастанию нашей боевой мощи. Ко второй категории следует отнести заметно увеличившиеся трудности с доставкой продовольствия и в действующую армию, и для населения крупных городских центров. Появились явные признаки ухудшения работы железных дорог; непрерывно возникали беспорядки в грузоперевозке.

Улучшение снабжения артиллерии было достигнуто несколькими путями. Частично это произошло благодаря тому, что на помощь России пришли союзники, а также нейтральные державы, в первую очередь – Америка, которые поставили нам, кроме прочего, большое количество колючей проволоки и железнодорожных рельсов. Главнейшую роль в этом вопросе сыграло постепенное развитие нашей собственной промышленности. Появилось множество новых, в основном небольших, предприятий. В то же время расширили свою деятельность казенные заводы, однако по этой причине наступил момент, когда производимого в стране металла перестало хватать для удовлетворения потребностей промышленности, несмотря на ввоз некоторого количества железной руды из Швеции.

Такое положение вещей в основном сказывалось на производстве предметов потребления, а в первую очередь – всего, что необходимо для работы деревенскому населению и на строительстве железных дорог. При участии Военного министерства был образован особый Распределительный комитет, в задачу которого входило распределение продукции металлургических заводов. За работу по увеличению производства продукции, необходимой для армии, активно взялись земские и городские управы, которые, в свою очередь, привлекали к работе местную промышленность. В то же время чувствовалось, что железные дороги уже не в состоянии работать столь же безукоризненно, как это было в начале войны. С течением времени эти вопросы образовали cercle vicieux[83], который позднее делался все уже и уже.

В начале мобилизации в армию призывали не только крестьян, но и жителей промышленных и угледобывающих центров, среди которых было довольно много рабочих железнодорожных мастерских и угольных шахт. Причиной тому служило желание не взваливать всю тяжесть военной службы исключительно на плечи сельского населения. В первую очередь это решение вызвало снижение добычи в угольной промышленности. В первый военный год на производстве это не отразилось, поскольку у железных дорог и крупных заводов имелись громадные запасы топлива. Тем не менее со временем эти запасы начали мало-помалу сокращаться. Именно тогда и возник упомянутый cercle vicieux. Снижение добычи угля постепенно повлекло за собой уменьшение производства металла и снижение его поставок железнодорожным мастерским и заводам, производящим для железных дорог новый подвижной состав. Это, в свою очередь, привело к постоянному увеличению объемов ремонта локомотивов и товарных вагонов. В результате возникла нехватка товарных вагонов для перевозки угля. На этом cercle vicieux зловеще замкнулся. Недопоставка вагонов заставила угольные шахты еще больше уменьшать добычу угля и без особой необходимости не увеличивать его запасы. Снижение поставок угля на металлургические заводы со временем привело к уменьшению выплавки металла. Это, в свою очередь, не только отрицательно сказалось на работе железнодорожных мастерских, но и на металлургической промышленности[84] страны в целом.

Трудности со снабжением войск продовольствием особенно проявились в необходимости снижения солдатского мясного рациона. Может показаться странным, что в земледельческой и скотоводческой стране, границы которой закрыты для экспорта, могла возникнуть нехватка какой бы то ни было сельскохозяйственной продукции. В действительности же объяснить это достаточно просто. Значительная часть мужчин, призванных в действующую армию, принадлежала к населению, занятому земледелием. У себя в деревне они питались в основном хлебом, кашами и теми продуктами, которые их мелкие хозяйства не могли поставлять на рынок. В деревне использование в пищу мяса являлось исключением. Ввиду разбросанности поселений и, в большинстве случаев, их удаленности от городов забой крупного скота – явление в деревне редкое. С началом боевых действий мясные порции в войсках были удвоены. Как следствие, для удовлетворения потребности армии в этом продукте ежедневно требовалось приблизительно 10 тысяч голов скота – количество, далеко не перекрываемое прекращением экспорта. Такое положение не вызвало бы никаких затруднений при условии, что Транссибирская магистраль продолжала работать с той же интенсивностью, как в начале войны, поскольку запасы мяса в Сибири с легкостью могли удовлетворить все потребности наших армий. Кроме того, результатом запрета на продажу населению спиртных напитков стало повышение спроса на все без исключения продукты питания и привело к тому, что у людей стало больше свободных денег. С другой стороны, у более богатого сельского населения исчезла необходимость вывозить на рынок мелкую продукцию своего хозяйства – домашнюю птицу, яйца и масло. Другим предметом потребления, производство которого несколько снизилось и не вполне удовлетворяло потребности населения и армии, стал сахар. Здесь имело место то же самое явление. Колоссальное увеличение потребления сахара армией и появление у земледельческого населения свободных денег, вызванное прекращением продажи спиртных напитков, привело к совершенно непропорциональному росту спроса на сахар. Достаточно сказать, что каждый солдат стал получать по шесть фунтов сахара в месяц против двух фунтов, выдававшихся ему в мирное время. Одно это увеличение равнялось нашему [довоенному] экспорту, который окончательно не прекратился. Сахар отправлялся морем нашим союзникам, а также через персидскую границу в попытке поддержать стоимость нашего рубля в Персии. Выдвигалось предположение, что этим путем наш сахар мог попадать в Турцию, а оттуда – в Германию. Этот вопрос должен был решаться в суде, но после революции разбирательство было прекращено, а основной обвиняемый занял пост министра финансов в Украинской раде[85].