С момента, как армия достигла своих зимних позиций, положение начало стабилизироваться. Многие армейские корпуса после этого стояли на одном месте по году и более. Большая часть этих войск была почти целиком сформирована из тыловых подразделений с пренебрежимо малой долей настоящей пехоты; к счастью, большинство частей сохранило свою артиллерию. Тыловые учреждения армейских корпусов редко страдают от некомплекта личного состава. Главная причина такого положения – в том, что они имеют большое количество лошадей, которые постоянно нуждаются для ухода за ними в присутствии людей – по большей части негодных к строевой службе. Среди наших союзников широко распространено мнение, что русская армия нерационально использует свои хозяйственные и интендантские подразделения; однако если это и соответствует действительности, то виной тому может быть только жестокая необходимость. Главная причина такого положения – наши громадные пространства, нехватка механического транспорта и большая удаленность передовых линий от мест, где можно получить пополнения, и от городов с большим населением. Наиболее многочисленные из наших тыловых учреждений – транспортные и медицинские. Размер первых находится в прямой зависимости от расстояния, отделяющего войска от ближайшей железнодорожной станции, и от развитости сети полевых узкоколеек. На деле это то максимальное расстояние, на которое войска могут в наступлении оторваться от своих передовых складов.

Большую численность медицинских подразделений можно объяснить следующим образом. Во время напряженных боев несколько армейских корпусов, как правило, имеют базой только одну железную дорогу. Следовательно, несколько десятков тысяч раненых должны несколько дней получать медицинскую помощь и питание на месте, прежде чем санитарные поезда смогут перевезти их в ближайшие города с большим населением, в которых, в свою очередь, должны быть устроены вместительные пункты для их приема и обработки. Только после этого раненые на санитарных поездах могут быть отправлены в глубь страны в госпитали. Переправка раненых из полевых лазаретов, куда их на лошадях привозят с линии огня, непосредственно в дальние госпитали потребовала бы больше поездов, чем могла выделить для этой цели любая железная дорога. Кроме того, перевозка происходила бы крайне медленно и наносила вред последующему лечению ранений. Франция имеет высокоразвитую сеть железных дорог и большое количество подвижного состава, причем перевозка происходит на значительно меньшие расстояния. В начале войны французы приняли систему прямой отправки раненых в госпитали, но результаты ее применения оказались более чем печальными. Бывали случаи, когда санитарные поезда прибывали в пункт назначения, пробыв в пути две недели, при этом у значительного процента раненых развивалась гангрена. Какой статистик возьмется подсчитать количество рук и ног, ампутированных по вине этой системы? Парижские улицы могут дать по данному вопросу кое-какие подсказки.

В наших условиях результаты были бы еще плачевнее, если принять во внимание неразвитость наших железных дорог. Их перегруженность делала невозможной своевременную подачу медицинских транспортов и санитарных поездов – в особенности в периоды серьезных боев. Отсюда ясно, что любой армейский корпус должен иметь достаточное количество собственных средств для транспортировки раненых, собственные сортировочные пункты и места для первичной обработки ран.

Для объяснения причин, по которым наши транспортные парки должны быть крупнее, чем в армиях наших союзников или Германии, достаточно вспомнить, что один трехтонный грузовик, который обслуживают два человека, заменяет работу от 120 до 240 одноконных повозок с теми же двумя возчиками при каждой. Следовательно, если армия имеет тысячу трехтонных грузовых автомобилей, что значительно меньше того количества, которым располагают армии наших союзников, они работают как 120–240 тысяч одноконных повозок, обслуживаемых соответствующим количеством обозников. Не меньшую пользу приносят автомобили, применяемые союзниками для перевозки своих раненых из полевых госпиталей в базовые. В случае настоящей необходимости эти автомобили могут работать круглосуточно, требуя только смены водителя, тогда как конный санитарный фургон – не более десяти часов в день. Если к тому же принять в расчет наши скверные дороги, то становится ясно, что даже то умеренное количество санитарных автомобилей, которыми мы располагаем, может быть использовано далеко не всегда.

Несмотря на упомянутые условия и огромные трудности с доставкой в войска всего необходимого во все увеличивающихся количествах, за два с половиной года войны наши армии не испытывали действительных трудностей во всем, что касается снабжения продовольствием и обмундированием. Трудности возникали только с получением сапог, но со временем, с помощью общественных организаций, положение было исправлено.

Чтобы дать исчерпывающее представление о работе наших медицинских служб, я должен упомянуть следующее: большинство наших раненых получают первую помощь в полевых условиях; способные ходить идут на перевязочный пункт; тяжелораненых санитары относят на носилках в дивизионный лазарет или в подвижные передовые санитарные отряды, принадлежащие неправительственным организациям под эгидой Красного Креста.

В большинстве случаев увеличение длины участка фронта, занимаемого дивизиями, вынуждало их на всю войну включать в свой состав такие передовые санитарные отряды, поскольку в противном случае раненые, стекающиеся к единственному дивизионному лазарету, должны были бы транспортироваться несколько лишних километров. Большинство дивизионных лазаретов, в которые раненые попадали в первую очередь, пройдя только через руки полкового военного врача, были оснащены таким образом, что в них в условиях полной стерильности могли проводиться самые серьезные операции. В случае если раненый нуждался в немедленном хирургическом вмешательстве, ему оказывалась необходимая помощь, после чего он мог еще несколько дней оставаться на месте до тех пор, пока перевозка на санитарной двуколке переставала представлять для него фатальную опасность. Остальных раненых здесь при необходимости только заново перевязывали, после чего переправляли в госпитали, принадлежащие армейским корпусам, а если возможно, то в один из главных эвакопунктов, организованных и обслуживаемых медицинской службой армии. Здесь сортировали раненых, которым требовалось длительное лечение, и тех, чье состояние давало надежду на быстрое выздоровление. Последнюю категорию отправляли в армейские госпитали, а по излечении возвращали обратно в свои полки. Раненых, требовавших продолжительного лечения, на поездах перевозили в ближайший населенный центр, где – чаще всего по распоряжению штаба армии – в местных зданиях или в специально построенных бараках и в палатках создавались госпитали.

Раненых доставляли в армейский приемный покой, причем возможно большее число тяжелораненых – на специальных санитарных поездах, в которых каждому из них выделялась отдельная койка. К сожалению, следует отметить, что мы не могли позволить себе сильно загружать такими поездами железные дороги, ближайшие к передовой линии. Кроме того, большая часть санитарных поездов требовалась для перевозки раненых от последних приемных отделений во внутренние районы страны, на расстояние в тысячи километров. Поэтому приходилось довольствоваться порожняком армейских транспортов, состоящим из товарных вагонов, из которых на конечной станции выгружались войска или грузы. При формировании такого состава в него включался так называемый «кадр» санитарного поезда, состоявший из четырех вагонов, уже оборудованных и ожидавших на станции. В него входили вагон-перевязочная, жилой вагон для медицинского персонала – врачей, сестер милосердия и санитаров, грузовой вагон, в котором помещались средства для оборудования товарных вагонов под перевозку раненых и передвижной склад зимнего имущества, и вагон-кухня. В каждом товарном вагоне, перевозившем раненых, находился служитель, который топил печи, а при необходимости на первой остановке помогал санитарам составлять рапорт медицинскому персоналу. На остановках поезда раненые, нуждавшиеся в немедленной помощи, переносились в перевязочный вагон.