— Два, — продолжил считать Яковлев.
Но дожидаться окончания его счёта я не стал. Одним движение выхватил пистолет и выстрелил в правого арбалетчика. А левому досталась небольшая молния со второй руки.
Чёрт! Молния нифига не небольшая. Она раза в четыре больше, чем должна быть. Да ещё и, почему-то, сработала со звуковым эффектом. А именно громом. Вот какого хрена надо греметь?
Но главное, что и она и выстрел из пистолета сделали своё дело и оба арбалетчика упали. Практически одновременно с моими действиями бросились в бой мои люди.
Михалёв и Боголюб одновременно, как по команде, пришпорили лошадей и бросили их вперёд. А затем так же слитно перемахнули шлагбаум.
Я же в это время перезаряжал пистолет. Бросаться с незнакомым мечом в руках в эту кучу малу совершенно не хотелось. Да и устал я сегодня как никогда.
Одновременно со вторым моим выстрелом мимо промчали остальные мои бойцы. И… В принципе всё и закончилось. Живых на этой заставе не осталось. Всё же правду я Гришане говорил.
— Все целы? — громко спросил я у своих бойцов. Они так и гарцевали верхом, даже не удосужившись спешиться. Слишком не равны были силы, чтобы они реально напряглись.
— Вроде, все, — отозвался Михалёв. И скомандовал: — Доклад!
Но доложить никто ничего не успел. Боголюб, который в данный момент находился от меня дальше всех, вдруг грохнулся с коня.
Первым около него оказался десятник. Спрыгнув с коня, он присел рядом с воином, но тут же повернулся и позвал меня:
— Боярин!
— Что тут? — без промедления подбежал я, соскочив с лошади.
— Нога, боярин!
Чёрт! Вижу, что нога! Левая. Отрублена нафиг чуть ниже колена.
— Твою же мать! — выругался я. — Чем это его так?
— Секира вон валяется, — подал голос Вторуша.
Но я лишь отмахнулся. Да и спрашивал скорее от растерянности. Зато сейчас начал действовать как по учебнику.
Кровоостанавливающее заклинание на Боголюба. И сохраняющее на отрубленную конечность. Всё! Теперь можно в больницу!
Чёрт! Какая нафиг больница⁈ Я же в грёбаном средневековье нахожусь! Хотя, к целителям можно. Умеют они конечности пришивать? Да даже если и умеют. Сколько времени займёт путь до ближайших целителей? С двумя ранеными на руках? Да ещё и Егор. Ему срочно надо пройти ритуал. Иначе так и останется дурачком. А пока будем с ним возиться, то сроки по приживлению ноги пройдут.
Да что же за засада такая⁈ Что делать⁈
— Боярин, поможешь? — с надеждой в голосе спросил Михалёв.
— Да как я помогу⁈ — вспылил я. — Я вам не бог!
И замер от пришедшей в голову мысли. Ну а почему бы и нет? Где один, там и двое…
— Быстро на коня его! И ногу не забудьте! Маршрут прежний!
До заветной поляны и правда оставалось совсем немного. Как и сказал десятник — полчаса ходу. И мы успели к самому рассвету.
Верхом в Славище Живы мы заезжать, само собой, не стали. Спешились метров за двести. Не хватало сейчас ещё и богиню оскорбить.
— Так… — начал я раздавать команды. — Раненых уложить и пока не тревожить. Развести костёр. Мне не мешать.
Убедившись что все всё поняли, я расстегнул пояс с оружием и бросил его на землю. А затем, вооружившись деревянным ножом, пошёл к заветному месту.
Странно! Круга снятого дёрна после моего прошлого ритуала не было. Я даже засомневался, то ли это место. Но сделав ещё несколько шагов, понял, что то. Потому что не смог пройти дальше. Словно в невидимую стену упёрся. Да ещё и чертова татуировка начала жечь не по-детски.
— Твою же мать! — выругался я и уселся прямо на землю, не обращая внимания на жгучую боль. — Михалёв!
— Здесь, боярин! — подбежал десятник.
— Ты на поляну зайти можешь?
— Эмм… — странно посмотрел он на меня. — Могу, наверное.
— Ну так попробуй!
Он бросил на меня ещё один странный взгляд и осторожно, словно впереди минное поле, пошёл вперёд. Как я и думал, его ни что не остановило.
— Отлично, — вздохнул я, стягивая куртку и рубаху. — Разжигайте костёр. И положу в него одним концом вот такое брёвнышко.
Показав руками размер бревна, я улёгся на травку. Боль стала терпимее, но сил что-то совсем не осталось. Я уже сутки на ногах, получается? Да ещё и всё это время то тренировался, то в боях участвовал. Хорошо бы поспать…
— Боярин, ты в порядке? — отвлёк меня десятник.
— В порядке.
— Костёр ещё разгорается, но бревнышко я положил.
— Хорошо. Как только его конец раскалится как следует, то бери и тащи сюда.
— Понял.
Вот чем мне нравится Умник, так это тем, что сначала делает, а потом спрашивает, зачем это было нужно. Всё же не буду его пока Занудой обзывать. Другой бы на его месте мне всю плешь проел.
Брёвнышко дошло до нужной кондиции минут за десять. И всё это время я боролся со сном, прокручивая в голове этапы предстоящего ритуала.
— Готово, боярин, — произнёс Михалёв.
Подняв взгляд, я сразу увидел горящую деревяшку, и меня аж передёрнуло от одной мысли о том, что нужно сделать.
Да, сначала я хотел срезать кусок кожи с татуировкой. Думаю, что это поможет. Раз уж она всё время нагревается, когда Перун чего-то не хочет, значит именно она во всём и виновата. Но чем дольше я над этим думал, тем больше сомнений возникало в том, что я это выдержу. Кожу же одним движением не снимешь! А я и так весь уставший и задолбавшийся. Потому, лучше её сжечь. Это хотя бы быстро!
Скастовав «Среднее исцеление», я прикрыл глаза, морально готовясь к боли. Сейчас главное перетерпеть и не «сбросить» заклинание. Ну и не вырубиться.
— Жги! — скомандовал я, показав пальцем на татушку.
Умник снова не стал ничего переспрашивать. Судя по глазам, он уже и так догадался, зачем все эти приготовления.
— Готов? — спросил он. Видимо на всякий случай.
— Давай! — сквозь зубы прошипел я.
И он дал!
Как я не отрубился — не знаю. А главное, как я всё же умудрился удержать «Среднее исцеление»! И даже не заорать при этом.
Но удержал! И как только десятник убрал брёвнышко от моей теперь хорошо прожаренной тушки, то я тут же активировал заклинание. Стало легче. Боль немного ушла, а в голове прояснилось. Потому я сразу же, не поднимаясь на ноги, кувыркнулся туда, где была невидимая стена. Да, именно была! И на этот раз мне ничего не помешало попасть на поляну. А ещё, как я надеюсь, Перун потерял свою власть над моей тушкой. Выкуси, падла! А за то, что было — ещё сочтёмся! Когда-нибудь…
Дальше началась нудная и кропотливая работа. Сначала я снова, как и в прошлый раз, снял круг дёрна. Затем простеньким заклинанием укрепил землю, чтобы лучше на ней писалось деревянным ножичком. Затем выводил кучу рун, которые отчего-то намертво отпечатались в моей памяти, после прошлого ритуала. И осталось самое сложное и ответственное.
— Несите раненых сюда, — скомандовал я бойцам. — Аккуратно их положите рядом друг с другом в центр. И ногу не забудьте!
Ну что же — момент истины! Теперь всё зависит от богини. А дело в том, что этот ритуал каждый должен проводить сам над собой. Вручить Живе свою жизнь без остатку. А я собираюсь сделать это за Егора и Боголюба.
Но! Целых два «но»! Первое — они оба мои люди. Их жизнь — моя. И второе, Жива, судя по всему, мне благоволит. Так что надеюсь, что всё получится.
Осталось последнее — слова ритуала.
— Э-э-э… — промычал я, вдруг осознав, что забыл русский перевод, который сам же и придумал. Вообще ни одного слова не помню! И чего теперь делать? — Да к чёрту!
И «запел» на эльфийском. И тут же понял, что всё получится! Потому что почувствовал настроение богини. А она была весела. Да что там, она, похоже, ржёт как кобыла! Веселится во всю, глядя на придурковатого боярина Северского.
Но главное, что стоило мне «допеть» и отпрыгнуть с поляны, как тушки Зареченского и Странного исчезли. Без спецэффектов. Просто раз, и нету их. А потом пропало и присутствие Живы. Пошла лечить, надеюсь.
Плюхнувшись на задницу прямо там, где стоял, я взмахом руки подозвал к себе Умника.
