— Скажи, — Дроздов намотал на ус информацию про отца, пока решив сосредоточиться на одном, — ты помнишь, с чего начались наши распри?

— С того, что такой недоумок стал королем.

Мужчина серьезно взглянул на мальчишку, понимая, что тот уходит от ответа, прячась за очевидными причинами. Тогда он пошел вабанк.

— Если это способно нас помирить — я не против добровольно передать тебе корону.

Лицо Адама тут же стало испуганным, словно Дроздов ему гранату подержать дал, а чеку себе оставил.

— Н-не н-надо мне корону… — покачал головой младший Драммонд.

— Не хочешь? — продолжал давить Дроздов. — Тогда чего ты хочешь на самом деле? Что я могу сделать, чтобы мой брат перестал меня винить?

Мужчина понял, что попал в точку, когда на больших голубых глазах Адама выступили слёзы.

— Но ведь, ты винишь совсем не меня, правда? — он подсел ближе, коснувшись плеча парнишки. — За что, скажи, ты чувствуешь вину?

Адам молчал так долго, что не имей он в этом опыта, Дроздов мог решить, что он не заговорит. Но, сглотнув ком со слезами, младший Драммонд наконец выдохнул, произнося слова почти по буквам:

— Это ведь я… — он остановился, пытаясь сдержать рыдания, что рвались наружу. — Я испугался ехать с ними. А ты… ты сказал, что останешься со мной здесь.

Гладя по спине рыдающего мальчика, Дроздов тяжело вздохнул. Этот мир, очевидно, не так уж сильно отличается от его. Сколько таких детей вырастали и взращивали вместе с собой вину и ненависть. Вот, что создает в людях зло, с которым ему потом приходится бороться.

— Неужели ты думаешь, что мог бы как-то им помочь? — покачал головой Василий Петрович, жестом заставив мальчишку смотреть на себя. — Мы были детьми. И мы сейчас ими являемся. Мы не можем и не могли влиять на их судьбу. Мы не ответственны за их жизнь. Более того, подумай, брат, мы с тобой сейчас здесь. Почему?

— Я не знаю, — плача качал головой Адам.

— Мы живы, слышишь? — Дроздов удержал голову мальчика, глядя в глаза. — Мы живы, потому что ты побоялся ехать. Ты спас нас. Ты спас мне жизнь, Адам. Спасибо.

Дальше мальчик просто рыдал, уткнувшись лицом в колени старшего брата. Дроздов понимал, что уже опоздал на урок, но лишь молча похлопывал принца по спине. Может быть, они помирятся после этого, и он сможет вынести какую-то выгоду с этой мелочи. Всё-таки вдвоем легче, один он долго бороться с целым миром не сможет.

Они сидели на этой лавочке ещё пару часов, прежде, чем Адам наконец вновь заговорил:

— Ты должен стать сильным и отомстить Бальфуру за наших родителей.

Дроздов медленно повернул голову на брата:

— С чего ты взял, что это он?

— Так сказал Вергель, — только пожал плечами мальчик.

— Не верь ни единому его слову, — Лукас задрал рубашку, показывая исполосованную спину. — Он против нас. И это он подставил родителей. Он заказал их "Восставшим".

Лицо Адама осунулось. Он опустил взгляд в пол.

— Вот, значит, как, — он сглотнул, помолчав. — Что же нам делать?

— Держаться сообща, — Лукас протянул ладошку брату. — Не признавайся, что я тебе это рассказал. Веди себя как обычно. И… научи меня магии.

— Я? — Адам рассмеялся. — Я же не учитель!

— Но ты совсем недавно открыл в себе дар, — Дроздов был настроен решительно. — Так что сможешь подтолкнуть и меня к этому.

— Хорошо, — кивнул мальчик, — я сделаю, что смогу. Ещё я научу тебя бою на мечах. Ты-то его и поднять не можешь!

В очередной раз приняв ярлык слабака, Дроздов приободрился. Пусть и совсем мелкий, но учитель, есть учитель. Лукас быстро его превзойдет, но это будет необходимая база, пропускать которую — самая большая ошибка.

— Тогда, до вечера, — вставая, махнул брату король, чувствуя, что его одежда давно успела высохнуть.

Бредя в сопровождении стражи и нянечки, Дроздов усиленно думал, распинывая мелкие камушки на своем пути. Неплохая многоходовочка только что случилась. Так он либо получит хорошего союзника, либо узнает о связях врага. Оставалось только ждать.

Удочки закинуты.

***

Остаток дня король разгребал бумаги. Он и при первой своей жизни ненавидел это дело, но сейчас это медленно сводило с ума. Вокруг было столько всего неизведанного, столько секретов, тайных ходов, непокорной магии, а он сидит и заполняет бумагу за бумагой! И их в стопке меньше не становится!

— Ваше Величество, — к нему вдруг постучалась Ланса, входя и расстилая на кровати богато украшенный костюм. — У вас скоро совет. Нужно одеваться.

Хмыкнув, Дроздов залил последнюю сургучную печать, оставив её высыхать. Он встал с кресла, подходя к нянечке и глядя на свое будущее одеяние.

— И зачем только мне носить подобные вещи?

— Вам положено, мой король, — слегка улыбнулась Ланса, усаживая его на кровать. — Я помогу вам одеться.

Обычно Дроздов сражался за независимость, но видя нечто перед собой, что он и представить не мог как надевается, он лишь покорно сел. Шорты, чулки, подтяжки — казалось, он собирается на панель, неужели здесь принято появляться на совете в подобном виде?

Хотя чуть позже его негодование сменилось милостью, целиком костюм выглядел более или менее нормально, в отличии от слегка смущенной девушки. Её острое ушко дернулось, а Дроздов не сумел сдержать себя и не коснуться его.

— Такое упругое, — констатировал он, запоздало замечая полнейший шок Лансы. Её всю залило краской, а пухлые губы подрагивали. — Ой, извини. Я не подумал.

— Н-нич-чего… — выдавила из себя девушка, отшагивая. — В-вы ещё т-так юны! Для вас это совершенно безобидно, так что не переживайте!

Дроздов усмехнулся, пожав плечами. Ну, он правда обидеть её не хотел, просто совсем не в виду возраста.

Закончив все последующие сборы, он торжественно шествовал по ковровым дорожкам в большой светлый зал, полный свечей и магических сгустков света, разбросанных то тут то там. Дроздов крутил головой, впервые воочию наблюдая подобные картины. Нет, конечно, его матушка ужасно любила все, что связано с ренессансом, прекрасной культурной эпохой возрождения. Здесь, казалось, среди сотен тысяч однообразных картин, он вот-вот заметит её любимую.

Но нет, ничего из этого Дроздову не напоминали те уродливые гобелены в его отроческом доме. Разве что резные стулья малось были похожи на те, что стояли у них в столовой, и то были достаточно ярким пятном. Стол тоже оказался массивным, резным, по краю шли вкрапления драгоценных камней и металлов, а на его поверхности были аккуратно расставлены стопки свитков и просто пачки бумаг. У каждого стула по чернильнице, с большими изящными перьями, пестрящими всеми цветами радуги.

Здесь подобало, чтобы король приходил первым, ожидая остальных. Так что Дроздов сел на свой трон, утопая в его широте. Сейчас он вновь осознал, что Лукас — лишь маленький мальчик, на плечи которого взвалили непосильную ношу. Здесь впору сидеть толстому, отъевшемуся на налоги увальню, перемалывающему мясо тупыми зубами. Ну уж совсем не ребенку, не достающему ногами до пола.

Дроздов стал откармливать тело и качаться, что было сил. Он старался есть так, как ел, будучи собой взрослым. Не меньше трех тысяч калорий в день. Правда, сейчас он совсем не беспокоился о лишнем весе, позволяя себе заедать торты шоколадом. Здесь его этим баловали, хотя в его семье, при высоком достатке, отец очень любил выбивать лишний кусок из рук. Есть приходилось быстро, аккуратно, так, чтобы не успеть ему надоесть.

— Мой король, — по одному стали приходить служащие, рассаживаясь по кругу стола.

Последним вошел сэр Вергель, захлопывая массивную дверь. Не имея даже собственного места, он осторожно встал позади королевского трона. Его глаза блестели опасностью и предупреждением.

Несколько задумавшись, Лукас даже пропустил вступительную речь и свои восхваления, включаясь лишь тогда, когда поднялся первый вопрос на повестке дня:

— Группа вооруженных мятежников совершила набег на восточные земли королевства, — зачитал свиток служка в смешных красных штанах. — Они убили семерых мужчин и похитили четырех женщин, в возрасте от четырнадцати до двадцати лет.