– А то отойдёт кто – потом не разберёшься, – пояснила Настасья и озабоченно вздохнула.

Мужчины за её спиной тихо переговаривались вполголоса.

Ощутив какое-то неясное, но очень неприятное беспокойство, Настасья огляделась по сторонам.

Если не считать замысловатой людской «змейки», пространство огромного зала являлось абсолютно пустым – здесь не было ни скамеечек, ни стульев, ни других предметов интерьера, необходимых всем уважающим себя учреждениям. По тёмно-бурому гранитному полу, усеянному паутиной широких трещин, то и дело пробегал непонятный вихрь, сдвигая мелкий мусор, скрюченную кожуру, стебли неуместных тут высохших лиан. В стенах, на равных промежутках между собой, тускло отсвечивали небольшие иллюминаторы с ржавыми краями рам. Над ними мигали, вспыхивая, тревожные табло с надписью «Не курить!». Кое-где виднелись зловещие тёмные ниши. В их глубине что-то слабо, но болезненно отсвечивало багряным. С потолка свисали разнокалиберные помпезные электрические люстры. Некоторые лампы в них, почему-то, не горели.

Впереди, человек за десять, загомонили чуть громче.

Настасья вначале прислушалась, а потом и встала на цыпочки, вытянув шею.

– Да что вы говорите-то такое?! – молодая девушка с младенцем на руках обращалась к старику интеллигентного вида в пенсне и с тросточкой. – Всегда обычно быстро идёт! Бывает, конечно, что задерживают, но это ведь тоже можно понять, по-разному у всех. А обычно-то быстро.

– А вы-то, вы-то откуда знаете? – повышая голос, неприятным фальцетом поинтересовался старикан. На него зашикали.

Не хватало, чтобы ещё ребёнок проснулся, недовольно мелькнуло у Настасьи. Начнёт орать ведь.

Тем временем очередь шевелилась. Люди постоянно перетаптывались, двигаясь вперёд. Не было этой мутной, безысходной тоски неподвижности.

До обеда бы управиться, подумала Настасья, если так дело пойдёт.

Она обернулась – за троицей мужчин довольно быстро образовался заметный «хвост». Люди всё прибывали, и поэтому общий размер очереди почти не изменялся.

– Скажете, что я занимала, – произнесла совсем недавно подошедшая юная, очень красивая женщина. Бритый мужчина, к которому она обращалась, только угрюмо на неё посмотрел.

– Вот, держитесь за бабушкой в шляпе, – продолжала ворковать дама, – Я ненадолго отойду, мне просто надо, я там… забыла кое-что, – она, и в самом деле, попыталась вернуться, но бритоголовый сделал шаг в сторону, преградив ей путь.

– Нельзя, – хрипло пояснил он, не вдаваясь в подробности.

– Ну как же нельзя? – неуверенно хохотнула красавица. – Тут ведь, наверное, долго простоишь. А у меня там… дела ещё.

– Знаем мы твои дела, – сварливо откликнулась та самая бабуля в шляпе. – Хахаль поди очередной ждёт!

Молодая женщина возмущённо вспыхнула румянцем и обиженно пождала пухлые губки.

– Уйдёшь, – продолжила бабушка, – очередь потеряешь. Никто больше тебя не пустит сюды. Будешь мыкаться вечно. И гореть в огне, мучиться. И не будет никакого спасения тебе. Ни завтра, ни через год, ни во веки веков.

Женщина, недоверчиво и с опаской глянула на старушенцию, как на чокнутую, но, тем не менее, вернулась на своё место.

–Ну, хоть долго нам тут стоять-то, можете сказать? – недовольно спросила она, ни к кому, впрочем, конкретно не обращаясь.

Снаружи над сводом громыхнуло. Мелкие капли навязчиво забарабанили по скатам крыши, бисером упали на стёкла иллюминаторов.

– Да отцепитесь вы! – донеслось до Настасьи совсем рядом.

Слева-сзади, за несколько человек, мужчина в деловом костюме пытался освободиться от крепко ухватившей его женской руки. Рука принадлежала неприятно полной тётке в старомодном платье с ромашковым узором.

– Куда это ты намылился? – грозно вопрошала та, делая цепкой дланью обратно-притягивающие движения.

– Немедленно отпустите! – мужчина, наконец, дёрнул с такой силой, что материя выскользнула из кулака женщины. Тут же, воровато обернувшись, он почти бегом устремился вперёд.

– Держи!!! – завопила грузная тётка и даже присела от напряжения. – Без очереди пошёл!!!

– Мне только спросить, – пояснил мужчина, проскальзывая мимо Настасьи, которая смотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами.

– Мужики, держите его!!! – надрывалась тётка.

– Да только спросить я, – одну руку мужчина подобострастно прижимал к груди, как бы извиняясь, а другой отпихивался от тянущихся к нему из очереди многочисленных рук, которые напоминали чем-то щупальца гигантского спрута. – Нет времени у меня стоять!

– А у нас есть? – крикнула ему вдогонку женщина в ромашках. Причём на последнем слове её голос сорвался и дал явного «петуха».

И тут Настасья услышала чьи-то шаги.

Кто-то приближался к очереди из глубины зала, кто-то, каждый шаг которого отзывался металлическим лязгом. Гром снаружи грянул ещё раз, сильнее.

Гррумх… Гррумх… Гррумх… – всё ближе доносилось до Настасьи.

Можно было подумать, что некто идёт в чугунных сапогах по жестяному настилу.

Очередь дрогнула, судорожно сжалась, как гигантский червяк от неожиданного прикосновения. Люди съёжились, отвели взгляды, некоторые попытались прикрыться, прячась за соседей.

– Дружинник, – пронёсся над головами явственный ропот.

И Настасья так же поддалась общему ужасу. Она не знала точно, что происходит, но шестым чувством осознавала приближающуюся опасность.

Тот, кто производил эти жуткие звуки, действительно наводил своим видом страх и оторопь. Когда силуэт мелькнул впереди, над головами стоящих, Настасье удалось рассмотреть некоторые детали его образа: лоснящийся масляно-чёрным, свободный комбинезон; на голове что-то среднее между шлемом водолаза и космонавта – смотрящие на четыре стороны круглые стёкла-фары и пугающая чернота за ними; длинные, неимоверно длинные руки, свисающие причудливыми изгибающимися ветвями; ярко-красные ботинки на ногах, подошвы которых как раз и рождали при соприкосновении с полом металлический лязг.

Через мгновение звук шагов пропал. Впереди произошло неопределённое движение. Закружились невесомые потоки воздуха, послышался короткий удивлённый всхлип. Кто-то страшно, по-женски, охнул.

Очередь упруго расступилась, а потом снова сомкнулась, выдавливая из себя чужеродное новообразование. Железные шаги, едва замершие, возобновились грохочущим басом. Настасью обдало тревожным сквозняком, немного проясняя сознание. Теперь двухметровый Дружинник шёл прочь от очереди. А под мышкой, обхваченный поперек туловища рукой-веткой, у него оказался зажат давешний нарушитель спокойствия: мужчина в деловом костюме; он отчаянно бултыхал руками и ногами.

Настасью поразил выхваченный на мгновенье взгляд пленённого человека. Никогда в жизни она не видела такого ужаса безысходности, застывшего в тёмных зрачках. Лицо мужчины напоминало маску мертвеца. Он даже не кричал, просто широко и криво разевал тонкогубый рот.

Дружинник уносил нарушителя к одной из ниш.

Очередь стеклянно замерла, наблюдая за удаляющейся двойной фигурой с болезненным нетерпением.

В последней, отчаянной попытке, мужчина в костюме, уже исчезая за контурами ниши, уцепился пальцами, ломая ногти, за край, но последовал неуловимый толчок, и его ладонь предательски соскользнула, исчезая в темноте.

Некоторое время в зале царило холодное траурное молчание.

– Я же говорила, нельзя тут без очереди, – отстранённо сказала старушка, стоявшая возле Настасьи. После этого она сделала шаг вперёд. Человеческая змейка снова пришла в движение.

Примерно через час наступила заминка. До этого двигаясь почти постоянно, с редкими, максимум минутными перерывами, Настасья вдруг поймала себя на мысли, что топчется на месте уже минут десять. Она постаралась рассмотреть, что там происходит, но обзора хватило только на несколько ближайших метров.

– Ну сколько можно ждать? – громко сказал кто-то в чреве очереди, невидимый из-за других. – Вы же не один тут!

Ему что-то неразборчиво ответили.