Сейчас Какаша вместе с пятью компаньонами держал забегаловку «Два поэта» на углу Пушкина и Мандельштама.
По правде говоря, я не то, чтобы его встретил, просто зашёл тогда в насквозь пропахший маргинальными запахами зал забегаловки, чтобы поинтересоваться, нет ли какой работёнки –грузчиком там, официантом, или, если уж совсем повезёт – учеником бармена. Часы показывали полдень понедельника и народ в «Двух поэтах», можно сказать, отсутствовал как класс. Какаша сидел в центре зала за столиком и пересчитывал кэш за предыдущую смену. Перед ним находилась скомканная куча ассигнаций, которую он аккуратно раскладывал в две стопочки: сильно мятые купюры и не сильно.
– А, это ты, – сказал он, не поднимая головы, когда я приблизился к столику. Такой фразой он встречал абсолютно всех потенциальных собеседников.
– Ищу работу, – я сразу взял быка за рога, чтобы не размазывать кофий по кружке.
– Если ты… – начал Какаша.
– Любую, – перебил его я, уточняя своё резюме.
И тут совладелец бара на несколько секунд задумался, что меня насторожило. Обычно за ним такое не водилось.
– Есть один вариант, – туманно произнёс он, поднимая глаза.
Я заинтересованно присел на стул, ожидая, впрочем, очередного подвоха. Ждать от Какаши выгодного предложения было невозможно.
– Рокки искал человечка, да так и не нашёл, – сообщил Кирилл, снова опуская глаза. – Рискованное дельце, но и бабки хорошие.
– Что же никто не согласился? – резонно поинтересовался я. Рокки я шапочно знал. Прозвали его так, потому что он, занимаясь боксом, в ранге фаворита умудрился проиграть какому-то стажёру-новичку и вскоре со спортом завязал. Но не завязал с криминалом.
– Рискованное потому что дельце.
– Ты же знаешь, я с наркотой не связываюсь, – вздохнул я, прекрасно зная, на чём живёт Рокки.
– Дело хозяйское, – в свою очередь вздохнул Какаша. – Но бабки крутые.
Я мысленно прикинул шланг к носу. После «Двух поэтов» я рассчитывал зайти в парк, где мне уже третий месяц обещали место карусельщика, но шанс на благоприятный исход мероприятия болтался около нуля. Больше идти мне было некуда. Долг в микрозаймовой конторе к этому моменту достиг у меня шестидесяти восьми тысяч целковых и рос как на дрожжах (мне ведь приходилось на что-то жить и платить за хату).
– Дашь его номерок? – тогда сказал я, как мне показалось, совершенно не своим голосом.
– Дам, только ты поторопись. Рокки ждать не любит.
Нудные подробности нелегального натурального обмена товар-деньги-товар-деньги, осуществить который я подвизался я, пожалуй, опущу. Кто в теме и так знает, как это делается, а кто не в курсе, тому и знать-то необязательно. Остановлюсь только на паре ремарок. Во-первых, при проведении операции выяснилось, что Рокки в ней сам выполняет роль маленькой шестерёнки, этакой подставной шестёрки. А бенефициар всего предприятия некий Хач: страшнейший человек, «имя» которого тогда произносилось в кулуарах только шёпотом. И то, лишь теми, кто в принципе решался это сделать. Большинство же вовсе помалкивало в тряпочку: ходила легенда, что упоминание трехбуквенного обозначения авторитета всуе неизбежно кликало беду. Поэтому большинство коллег по бизнесу при возникновении каких-либо отсылок к Хачу артистично прикидывались глухонемыми. А во-вторых, в тот же самый отрезок времени я попал под действие той трудновыполнимой клятвы, о которой уже упоминал. Дело было так: я шёл по улице с кейсом типа «дипломат» на точку передачи. В кейсе, кроме маскировочных безделушек лежал пакет со снежно-белым порошком. Шёл я по тротуару, а по мостовой в попутном направлении двигался неспешный поток автомобилей. Кроме обычных легковушек в него вдруг вклинился полицейский экипаж: я зафиксировал его неожиданно обострившимся боковым зрением и лишь благодаря приступу чудовищной силы воли не прибавил шаг. Полицейский автомобиль потихоньку приближался ко мне сзади и метров за десять включил проблесковый маячок. Весёлые красно синие сполохи заиграли на крыше машины, правда, без сирены, но от этого стало только страшней. Я, не сбавляя ход, начал потеть, да так, что почувствовал, как по мне стекают целые струйки: по спине, по бокам от подмышек, по ногам.
«Сдали! – вспыхивала и гасла (как маячки) во мне уничтожающая мысль – Сдали же, суки!». Борясь с желанием зашвырнуть дипломат в кусты и дать дёру, я, как сомнамбула, тем не менее, продолжал двигаться – как указывают в учебнике физики для шестого класса – прямолинейно и равномерно.
Полицейская машина поравнялась со мной.
И вот тогда я дал страшную клятву. Я мысленно сказал себе: «Если всё сейчас обойдётся, то обещаю Тебе… – под «Тебе» я не то, что подразумевал какого-то конкретного Бога, потому что не особо в него верил (вернее так: иногда верил, а иногда – нет), а скорее некую Высшую Субстанцию, которая курирует наше пребывание в Мире, – … обещаю Тебе, что с этого же момента брошу курить!»
Маячки на крыше полицейской машины погасли, она спокойно обогнала меня и проследовала дальше.
Я сделал глубокий выдох, такой, будто перед этим минуты две набирал воздух в лёгкие.
Как ни странно, обменные операции мне произвести удалось почти без происшествий. Почти, потому что за самым последним свёртком курьер не пришёл. Я не знаю, почему. Я прождал его час и пошёл к себе домой, ощущая, как ляжку через карман жжёт упругий пресс, стянутый жёлтой резинкой. Вначале меня посетила дебильная мысль передать деньги через Какашу (вернее, через Рокки), чтобы окончательно расквитаться с этим подозрительным делом. Но тот самый Какаша, которому я позвонил, сообщил, что Рокки уже в КПЗ.
– Не звони сюда больше! – добавил он непривычным плаксивым голосом. – Забудь мой номер на хер! – и в трубке пошёл гудок.
Честно признаться, я пока ещё не сильно расстроился, потому как не сомневался, что в ближайшем времени всё разрешится, от Хача придёт другой человек, которому я и передам деньги. Я же не в бегах, не скрываюсь, и найти меня не так уж и сложно.
Вот как раз в этот момент события в моей жизни стали спрессовываться, возникая одно за другим. В юности я читал один фантастический рассказ про отложенное время. Там парень нашёл некие часики, которые позволяли откладывать нежелательные события. Фокус в том, что в какой-то момент все отложенные неприятности стали происходить одна за другой. Со мной произошло нечто подобное.
Придя домой, я зачем-то открыл электронную почту.
Там оказалось два новых письма. Первое было от коллекторов той самой конторы, где я занимал в последнее время деньги. Они подробно расписывали суммы, которые я обязан буду заплатить, если не погашу задолженность в ближайшее время. Несмотря на внутренний раздрай, я не преминул восхититься их интеллигентностью. Если раньше они обрывали телефоны бедных заемщиков и рычали в трубку, то сейчас посредством электронных коммуникаций вежливо уведомляли, когда конкретно вам настанет пиздец.
Вторым адресатом оказался онкологический диспансер. Они сообщили, что мои анализы дали положительный результат (меня недавно диспансеризировали на предмет плохой наследственности, когда я по глупости загремел в больничку). Предлагали явиться срочно на обследование, потому что речь шла о возможной последней стадии. Я прочитал эту новость на удивление спокойно. Вспомнил маму. Но не ту, стонущую на нашей убогой панцирной кровати, а ещё здоровую, молодую, с розовым румянцем на щеках.
А потом пошёл на кухню собирать все имеющиеся в доме таблетки, чтобы опередить терминальное деление пожирающих самих себя клеток и показать раку на прощание кукиш.
Что скажете, господин психотерапевт? Теперь вам понятно подспудное желание клиента как можно скорее свести все счёты с этой, не такой уж и счастливой, как оказалось на поверку, жизнью?
Или что-то посоветуете, попробуете отговорить?
Впрочем, пустое, всё равно никакого дельного совета для меня в данных декорациях просто-напросто не существовало. Поэтому расслабьтесь и перестаньте корчить из себя светилу психоаналитики. Я, меж тем, продолжу.
