Я обернулась, и мое сердце пропустило удар. Прекрасные глаза, цвета лазурита, темно-русые, почти черные волосы в художественном беспорядке опущены до плеч, персиковая кожа, грубоватый, но приятный, словно шорох сухих осенних листьев голос, немного полные, но изящные губы... В ослепительно-белой, накрахмаленной не заправленной в брюки и с расстегнутыми первыми двумя пуговицами рубашке, ослабленном до груди галстуке передо мной стоял улыбающийся моей любимой солнечной улыбкой Джексон Ален.

Не в силах поверить в то, что вижу, я просто глядела, жадно впитывая каждую черту его внешности, затаив дыхание, даже боялась моргать — а вдруг я на миг закрою глаза, и он исчезнет? Друзья что-то проговорили, но я этого не слышала, мне было просто все равно, значение имело только то, что было прямо передо мной, в двух шагах. Я все же моргнула, но он не исчез, значит, это не сон и не видение, это реально.

— Ну что стоишь, красавица, — улыбаясь, спросил он и протянул мне руку, — Разве не скучала?

Я схватила его руку и шагнула к нему, закинув руки на шею и крепко прижавшись к нему, имея большое желание растворить его в себе, чтобы он снова не исчез. Я жадно вдыхала запах его кожи, одеколона с рубашки — Шаман. Я помнила его, это любимый аромат Джека и мне он тоже нравится, я уже и забыла, как от него приятно пахнет, вцепившись рукой в его темные волосы, я почувствовала, что по щекам катятся слезы, и Джек это тоже понял — его рубашка мокла стремительно. Он начал меня покачивать, и, обхватив руками за талию, уткнулся носом в волосы.

— Ч-щ-щ, не плачь, — проговорил он ласково, в голосе, сладком, как жженый сахар, слышалась добрая улыбка, — Все хорошо.

Я не могла говорить, только сильнее прижимая его к себе, его аромат был уже у меня в легких, но мне было мало. Этот долгий год, господи, этот долгий год я его не чувствовала, не видела, и теперь хотела насладиться этим сполна. Он тихо и звонко рассмеялся, потом чуть отодвинулся, чтобы посмотреть на меня, сердце снова замерло, и неужели он снова рядом? Неужели это, действительно, правда?! Джек мягко вытер мои слезы, нежно проведя пальцами по щеке, он улыбался, потом с притворным огорчением вздохнул, выпустил меня и достал из кармана платок, заботливо вытирая потекшую тушь. Как только закончил, стукнул указательным пальцем по носу, все с той же улыбкой, и это заставило меня издать смешок, он заулыбался шире, потом погладил по волосам. Сейчас часть моего сердца снова ожила, и я понимала, что теперь я полноценна, моя жизнь стала полной. Без Джека половины меня не стало, и теперь было ясно, что именно с тех пор, как он уехал, жизнь медленно начала ломаться, а сейчас все встало на свои места, моя жизнь вернулась ко мне. Джек снова обнял меня одной рукой, когда начался медленный танец, а второй взял мою руку и мы медленно танцевали, кружась. Он снова тихо засмеялся, и легкий горячий воздух овеял мою шею и волосы. Его большая мужская ручища охватывала мою, маленькую и хрупкую руку, он был выше меня на два добрых фута, и намного шире в плечах. В нем чувствовалась эта сила, эта мощь, которой мне так не хватало все это время, и вот, наконец, он рядом.

— Я сегодня услышу твой голос? — весело и тихо, шепнув прямо в ухо, спросил он. Я засмеялась так же тихо. — Ну вот, хоть смех слышу, — он снова посмотрел на меня, его глаза были исполнены восхищения, — Ты просто великолепна.

Я тоже смотрела на него, теперь не скрывая улыбки.

— Спасибо, Джек.

Он прижал меня к себе, глубоко вздохнул.

— Я скучал по тебе, Карли.

— Я знаю, — только лишь ответила я, положив голову ему на грудь и закрыв глаза, наслаждаясь тем, что он здесь. Потом все же созрел вопрос, и я спросила, не поднимая головы: — Как ты умудрился вырваться из Универа?

Он снова засмеялся.

— Сдал экзамены раньше времени и поехал.

На этот раз я все же подняла голову, рассматривая его с удивлением.

— Что?

Джек энергично кивнул.

— Ты же не зря мучила меня своими лекциями, — и тут он захихикал, увидев на моем лице еще большее недоумение, и я ткнула его локтем в бок (по этому жесту я тоже очень скучала, что заставило меня саму улыбнуться), — Да я серьезно! Я сам удивился, когда понял, что ты меня это все уже заставляла учить и твердила, что я просто обязан знать это, если учусь в Университете Искусств и Культуры!

Мы засмеялись, он отлично парировал мой тон.

— Джек, ты просто чудо, я так рада, что ты здесь!..

— О, а я как рад, — улыбался он, — Я так удивился, когда мне позволили сдать экзамены заранее.

Я засмеялась.

— Мне кажется, у тебя не было выбора, иначе я бы тебя убила.

— Именно это я и сказал директору, когда он вначале сомневался.

— В смысле?

Он улыбнулся.

— Я сказал, что ты меня убьешь, и они лишаться симпатичного ученика.

Я засмеялась.

— Это точно. Я... — я на мгновение закрыла глаза, потом открыла и посмотрела на него, прямо в прекрасные, небесные лазуриты, — Я счастлива.

Он все еще улыбался, откинув непослушные темные волосы с глаз, потом погладил меня по щеке и взял за обе руки.

— А значит и я тоже, очень. Мне тебя там не хватало.

Я заулыбалась. Это все те чувства, которые я сама испытывала, он это тоже понимал, и мне не обязательно было говорить, потому что он и так все знал, но я все же сказала:

— Я очень скучала.

— Понимаю, — он обернулся по сторонам, — Можем уйти?

— С удовольствием, — улыбнулась я, потащив его через толпу в школу.

Мы были на заднем дворе, и чтобы выйти оттуда, нужно было либо уходить через школу, либо перелазить через высокий забор. Я выбрала первое, потому что перелазить через забор в этом платье было бы возможно, но весьма проблематично, к тому же, это бы уже не было тайком.

Мы вышли из здания школы и пошли по улице, мне было немного неловко, но потом я заметила, что мы не одни такие, сегодня выпускной у всех школ штата, в том числе и всех школ Нью-Йорка, и выпускники гуляли по улицам, разодетые в свои наряды. Мое платье и здесь было выделяющимся. Мы просто шли, даже не разговаривая, иногда переглядываясь и обмениваясь улыбками, он взял меня за руку, и я переплела наши пальцы. Не было ни напряженности, ни недосказанности — вот такое вот уютное молчание. В голове с бешеной скоростью проносились мысли, но я не могла остановиться на чем-то одном, столько хотелось сказать ему, только вот с чего начать? Хотя, разве стоило вообще что-то говорить? Он ведь и так меня понимает, без лишних слов. Мне хотелось рассказать ему о тех тварях, но потом передумала, он может посчитать меня идиоткой, пусть лучше все будет так, я оставлю Нью-Йорк в прошлом, позади, и начну новую жизнь в Англии. Я не могла не улыбаться, сегодня мне хотелось смеяться и смеяться, и я именно это и делала, когда в очередной раз я засмеялась, он посмотрел на меня, тоже искренне улыбаясь.

— Сегодня твой день, — сказал он, крепко сжав мои пальцы, потом остановился и взял меня за вторую руку, — Ты просто обязана улыбаться.

Я засмеялась.

— А если не буду?

Он безразлично пожал плечами.

— Заставлю.

Я закатилась смехом, он тоже засмеялся и мы продолжили путь. Теперь он рассказывал мне о студенческой жизни, о том, как бывает смешно встречаться с ребятами других наций, они плохо его понимают и зачастую просто переворачивают выражения с ног на голову, а иногда и вовсе употребляют маты, совершенно не понимая, что это слово означает. Но это, как сказал Джек, бывает у них только на первом курсе, ко второму курсу они владеют языком не хуже нас, вот только акцент все равно заставляет веселить, потому что сильно заметен. Сам он привык к этой жизни быстро, но все равно не успевал справляться со всем во время, и я значительно облегчила ему жизнь, согласившись учиться в Университете, ведь теперь его однокурсники сдают экзамены для перевода на следующий курс, а у него каникулы уже начались. Он предложил вылететь в Британию уже через две недели, и я согласилась провести каникулы в Англии, нужно бы привыкнуть к тем стенам, в которых проживу следующие два года.