— Кодекс — шмодекс… — перебил его Хартли — С вашими занудством, товарищ Рыцарь, у вас друзей не останется

— Кодекс и честь превыше дружбы. А так как я командую отрядом, приказываю вам положить флягу на место и дождаться возвращения в Цитадель или хотя бы куда-нибудь где можно позволить себе такую роскошь как потерю бдительности. Вопросы? — непреклонно сказал Лоуренс

— Никак нет — с досадой ответил Тимур и спрятал напиток в бездонные глубины его походного рюкзака

— И всё же мы должны почтить память погибших — внезапно для всех сказала Шватс

— Вот, вот! — приободрился от поддержки Змей, вновь вытаскивая флягу

— Аделаида, я всё понимаю, но… — начал Вильгельм

— Товарищ Паладин, а разве в кодексе не прописано что Стражи должны чтить память тех кто отдал свою жизнь на благо Помнящих? Неужели Рыцарь не чтит кодекс? — настаивал Тимур, ехидно улыбаясь

— Ваша взяла, но не злоупотреблять — отстраненно сказал Лоуренс

— Благодарю! — бросил Хартли и тут же откупорил флягу — И так, кто первый?

Руку протянула Шватс. Взяв напиток, она недолго думая начала свой монолог:

— Я не знала Оливера Уикерса раньше, да и за то время как он был в отряде поговорить как-то не удалось…Но в бою он был действительно достоин звания Триария и если бы не он, вряд-ли я бы сейчас была тут…А вот Аню я знала побольше…Это была жизнерадостная девчонка, веселая и любопытная. Она излучала позитив, наверное поэтому ей и дали такое глупое прозвище…Солнышко…Мы с ней участвовали в четырёх заданиях, где-то в трёх из них она лечила меня. Эта дура всегда выполняла свой долг. Даже будучи раненной, она лезла под пули чтобы вытащить меня…А затем с улыбкой на лице спрашивать как мои дела, притом когда сама едва стоит на ногах…Она всегда улыбалась…Даже когда её убили…

После этих слов Аделаида выпила из фляги, а затем вернула её хозяину:

— Хорошо сказано, даже добавить нечего — продолжил Тимур — Жалко ребяток, молодые ещё, а Аня ещё и симпотная была, эх, житуха наша непростая — добавил он, отхлебнув немного, а затем предложил напиток Вильгельму и Джерому, от которых получил одинаковый отказ

— Доводилось слышать о репутации этих воинов Помнящих — начал Вильгельм, с присущим ему тембром речи — Оливер — выдающийся стрелок, опытный штурмовик. Аня — врач, лечащий и тело, и душу. Они были достойны называться Триариями Ордена Голубой Розы. Для меня было честью руководить столь хорошими бойцами. Но эта утрата не должна подорвать наш дух и веру в успех операции, ведь мы, Стражи Помнящих, не имеем права сдаваться

— Впечатляющая речь — похвалил Хартли, разбавив треск костра медленными аплодисментами

Джером решил промолчать. Люди умирают, даже самые хорошие. Джонс видел смерть и сам её нёс. Он не видел в ней ничего сверхъестественного, поэтому не считал необходимым уделять этому время. Его больше интересовал огонь, что пожирая деревяшки, ютился среди отряда Стражей. Медленно, но уверенно, он поглощал своим касанием всё то что ему отдали на съедение, в обмен на тепло и уют долгих путешествий. Между тем, Шватс и Хартли ещё немного выпили, после чего напиток скрылся среди снаряжения Тимура:

— Хороший напиток, правда? — начал он хвастливо

— Непохоже на ту муть что гонят сталкеры — отозвалась Шватс, разворачивая хлебный кусок

— Обижаешь, сей напиток есть вино

— Вино, откуда у тебя такие деньги на это?

— Да задачки всякие, опасные выполнял, сама понимаешь

— Да, смотрю денег тебе не жалко

— А чего жалеть то. Смысл в деньгах если ты не можешь взять кого хочешь и что хочешь, ха. А чем опаснее задача, тем больше деньжат, особенно если приходишь один из группы, там двойной оклад, кайф — проговорил Тимур, ненароком заглядевшись на свой обрез

— Что ж, у нас такое тоже не исключение — после этих слов, Шватс поднялась на ноги, отряхнувшись — спасибо за выпивку, пойду пройдусь, что-ли…

Джером не стал обращать на это внимание, ему было куда интереснее согреваться у огня, попутно завершая трапезу. Но, Вильгельм думал иначе. Тяжело вздохнув, он начал рыться своей огромной рукой в рюкзаке:

— Когда в отряде есть разлад, ни к чему хорошему это привести не сможет… — Хартли стал доставать еду, попутно напевая какую-то мелодию, так что это выражение услышал лишь Джонс

— Ты же понимаешь, что я не мог поступить иначе? — обратив свой взор в сторону Лоуренса сказал Джером

— Я то понимаю, но вот ей было тяжело это понять. Она хорошо сдружилась с Аней, Джером

— Такие эмоции могут привести к краху не только операции, но и в целом Стражей

— Не все такие способные как ты, каждый из нас наделён пороками. Ты способен быть бесчувственным и спокойным в любой ситуации, но, подумай и о других. Мне хочется верить, что когда на месте Лефлейн буду я, для тебя это решение будет тяжёлым

— В современном мире, такая эмоциональность чревата, не тебе ли об этом знать

— Считай меня старомодным, но уж лучше я проживу меньше, но проживу как настоящий человек… — Лоуренс помолчал, затем протянул Джонсу бинты и перекись со словами — Нам нужно единство, иначе мы обречены

— Это приказ, Паладин? — со вздохом спросил Джером

— Верно, Триарий. Помоги члену отряда как подобает Стражу — чётко ответил Вильгельм

"Приказ есть приказ" — подумал про себя Джонс и двинулся за Аделаидой, которая, при всём своём желании, далеко уйти не смогла бы. Пока юноша топтал землю своими ботинками, в поисках Триария, в голове назревал очевидный вопрос: "Почему именно эти люди?". Ответ был очень прост — амбициозные люди достигают вершин. Как бы Джером не хотел признавать, но Шватс, Хартли, Уикерс, Лефлейн, Лоуренс и даже он сам достигли того что у них есть именно благодаря своему желанию выделиться из массы. Джонс смутно помнит как проходило его становления Триарием. Благодаря выдержки и тренировкам Феникса, из юного новобранца, быстро вырос Велит. Хоть желания достигать высот у Джерома не было, но стремление оправдать труды наставника выделяло его на фоне остального пушечного мяса. Быстро, как и подобает Велиту, его повысили до Принципа. Такое звание, да и ещё в такой краткий срок, позволили юноше в кратчайшие сроки прославиться, а Фениксу — гордиться за ещё одного выдающегося ученика. "Принципы побеждают или умирают. Третьего не дано" — так говорил Центурион, под командованием которого, на момент службы Принципом находился Джером. Несмотря на то что ему прострелили голову, на глазах у всех его подчинённых, в той адской бойне, юноша смог заслужить уважение не только товарищей по рангу, но и вышестоящего руководства, пораженного невероятным выживанием этого Принципа. И в отличие от других, кому удалось выжить в тот день, Джонс был частью тех немногих кто вместо того чтобы рыдать и мочиться в окопах, отбивались как и чем могли. В итоге, за выдающуюся отвагу и упорство, Джерома повысили до Триария — элитного воина Помнящих. Но кроме звания, именно с того момента Джонса больше не могла удивить ни одна кровавая баня, что окружала его в последующих сражениях и кошмарах, которые преследовали юношу по ночам ещё пару лет. Со временем, даже почётное звание не принесло хоть кого-то удовлетворения, ведь на деле, Джонс превратился в игрушечного солдатика, которого жалко разменивать на очередную огневую точку, но смело можно бросить в особо изощренные места, где обычных смертных разорвут за минуты. "Настанет время и ты пополнишь ряды моего отряда" — так говорил Феникс, каждый раз когда отправлялся на очередное задание, на несколько месяцев покидая Цитадель. Прошло столько времени, а Джером до сих пор греет свою пустую душу мыслями об этом событии. Кажется это единственное что не позволяет ему всё бросить.

Как оказалось, Шватс ушла не так далеко. У самой стены, она стояла посреди небольшого пустыря, вглядываясь в тусклое, ночное небо. Может быть Джером нашёл бы её и раньше, но нежелание в совокупности с размышлениями, позволили ему отложить этот разговор настолько, насколько было возможно. И всё же Джонс уважал Вильгельма за его ум, характер и цели, зачастую, он видел то, что не смог разглядеть Триарий. К тому же, Джером был просто обязан примириться, иначе в экстренной ситуации это может оказаться провалом, что, разумеется, ему не нравилось. Юноша не был мастером вести диалог, однако, психология людей ему была знакома, поэтому он решил проявить себя на полную, начав издалека: