-Они ещё совсем дети, - нежно молвила Софья.

-Она — да, - согласился строго Алексей. - Он уже мужчина.

-Она юна, - согласилась Софья, поглаживая милого по груди и желая видеть не строгость во взгляде, а снисхождение. - Только раскрылась для любви... Вспомни нас?

-Тебе было сколько лет?! Семнадцать, восемнадцать! Ей же, считай, вот-вот четырнадцать! - широко раскрыл глаза Алексей. - Я понимаю заботу её родителей. Мысли детские её бежать.

-Но Краевский постарше, мудрее, побег не одобряет! Он и без нас просил её вернуться домой да поговорить с родителями. Они теперь не убегут. И потом, невестами часто становятся уже в тринадцать, - говорила милая, но Алексей мотал головой:

-Я, конечно, всё понимаю, но...

-Краевский за то, чтоб просить руки Вари да по-честному жить вместе, - договорила Софья.

-Отвезём их к матери и пусть сами разбираются, - обнял Алексей в ответ, но продолжал быть строгим. - Я своё выполнил. Её нашли. Осталось разобраться с убийством Щепотьева Степана.

-Сашеньку подозревают. Есть ли надежда на её спасение? - беспокоилась Софья, и любимый взглянул в глаза, от тепла которых тут же стал нежнее.

Поцеловав губы ласково, он кивнул:

-Да, уверен, как и Антон, она оказалась не в том месте, да её использовали, как только могли.

-Она слишком доверчива и податлива.

-Да, податлива, - усмехнулся Алексей и дал любимой договорить:

-Её легко обмануть.

-И сама научилась легко обманывать, - взглянул он в глаза, а Софья с подступившей грустью молвила:

-Не будь так строг.

-Строг?! - вновь усмехнулся он, но уже с большим раздражением. - Она предала мужа, которого любила! О чём это может говорить?! Поясни мне, как,... как такое вообще могло случиться?! Всё! - не стал он ждать ответа и махнул рукой.

Схватив камзол, который висел на спинке стула, Алексей направился к выходу:

-Я пошёл. Пора в деревню, там будем расспрашивать свидетелей.

-Алёшенька, - прильнула в его объятия встревоженная Софья.

Они долго посмотрели в глаза друг друга и, заключив в силу любящих рук, жарко и долго поцеловались. Снова успокоился Алексей, глубоко вздохнув от наслаждения быть любимым и любить именно её — свой ненаглядную Софью, как когда-то увидел впервые. Одарив друг друга ласковыми взглядами и обещаниями скорее быть вместе, они вновь расстались...

Алексей вышел на двор гостиницы, где его уже ждали в карете Антон с Василием Степановичем. Скоро их увозили из Москвы к тому месту, к той заброшенной усадьбе, где недавно было обнаружено тело Щепотьева Степана.

Остановившись в деревне рядом, они сразу обратились к её жителям, чтобы рассказали подробнее о том дне, когда произошло убийство. Только все, как один, указали на дом, где живёт некая Гликерия:

-Именно она прибежала от усадьбы с криками, что там убивают, что там двое мужчин и женщина, - сообщил пожилой крестьянин, а другой поддержал:

-Мы все и помчались на помощь! Да там барыня с ножом в руках стояла...

-Дальше мы знаем, - остановил его речь Василий Степанович.

-Только Гликерии сейчас дома нет... Сладкой нашей, - засмеялся молодой парень, со вкусом поедая яблоко. - Да вы не бойтесь. Она на долго не отлучается. Глядишь, к утру вернётся. Дела - они ж такие... Сладкие...

По его весёлому взгляду можно было лишь догадываться, о каких таких сладких делах идёт речь. Заплакавшая же вдруг девушка побежала скрыться в сарае рядом, а женщина, поглядев ей вслед, строго погрозила пальцем тому парню с яблоком:

-Тебе лишь бы сердца девичьи разбивать! Гликерия падшая, так а ты что, лучше?

Люди медленно стали расходиться, не желая продолжать никаких бесед, как и парень, бросивший к сараю недоеденное яблоко. Заметив в тот момент, как к лесу побежала от одного из домов будто знакомая девица, Антон положил руку на плечо Алексею. Тот тоже заметил намеревающуюся скрыться особу и понял, что друг отправится следом...

-Разрешите, Василий Степанович, - сказал Алексей, направив шаг к сараю.

Он оставил его одного, продолжающего расспрашивать о злополучном дне нескольких крестьян. Подойдя к плачущей на сене в сарае девушке, Алексей сел напротив. Она понимала, что её хотят о чём-то спросить, съежилась, как от холода, и платком с плеч подсушила слёзы на щеках:

-Простите, барин.

-Эта Гликерия давно живёт у вас в деревне? - с сожалением смотрел Алексей, и девушка кивнула:

-Она живёт то здесь, то у своих зажиточных... друзей... Властная она, красивая. Столько мужчин с ума сводит, - стала девушка снова заливаться слезами. - Любимого увела...

Сглотнув подступившую жалость, Алексей произнёс:

-Любил бы истинной любовью, не поддался бы на соблазн, поверьте, барышня.

Выдержав паузу в надежде дать собеседнице слегка успокоиться, он скоро задал ещё вопрос:

-А что знаете о Гликерии? Откуда она родом?

-Не знает никто, - пожала плечами девушка, снова пытаясь высушить платком слёзы. - Падшая она... И дружбу ведёт с такими же девками... А нам, - плакала она. - Простым...

-Маш, - позвал появившийся на пороге молодой крестьянин. - Пошли домой. Матушка беспокоится.

Алексей встретился с обратившимся к нему печальным взглядом душевно разбитой девушки и кивнул в поддержку:

-Благодарю...

Глубоко вздохнув после беседы со страдающей от разбитой любви девушкой, Алексей вышел тоже на двор. Он вспомнил, что Антон отправился по следам скрывшейся молодой особы и подошёл к Василию Степановичу.

Тот так и беседовал с парой крестьян. Когда же беседа закончилась и все разошлись, Василий Степанович удивился ожидавшему рядом Алексею:

-Где же барон?

-Отзовите охрану от его супруги, - попросил Алексей.

Василий Степанович был ещё больше удивлён от прозвучавшей просьбы. Выдержав паузу, он спросил:

-Разумно ли?

-Вы же видите уже, что она не виновата, - прищурился Алексей, встретив еле уловимую улыбку собеседника.

Пожав плечами, тот всё же согласился с выводами, но промолчал. Он пригласил рукой вернуться в карету, а Алексей оглянулся на дом Гликерии:

-Я же, пожалуй, останусь здесь... Не вредно будет дождаться и познакомиться. Вы понимаете.

-О, разумеется, - засмеялся Василий Степанович. - Почему-то даже не сомневался, что именно так и окажется. Оставайтесь. Только учтите, сюда пришлю пару агентов,... моих доверенных лиц.

-Это мне только поможет, - улыбнулся в ответ Алексей.

Василий Степанович уехал, оставляя его в деревне, и первым делом, как обещал, усаживаясь в карету, прибыл в Москве в гостиницу. Отозвав охрану от комнаты Александры, он лично сообщил ей о том, что домашний арест отменён, но просил слушаться супруга и никуда не выезжать без него.

Поражённая всё это услышать, она промолчала. Когда закрыла дверь, кратко проследила у окна его уход вместе с охранниками, после чего подошла к зеркалу. Взглянув на своё отражение, поправив причёску и припудрив лицо, Александра заторопилась покинуть комнату.