Разогнать эту слабость дает возможность смех.

– Ну ты че, Ю? Зачем так реагируешь? – сиплю на пониженных. Неловко поглаживая подрагивающие плечи, пытаюсь отлепить ее от себя. – Ну хватит, зай… Иначе больше подобным делиться не буду.

Последнее заставляет ее встрепенуться. Вскидывая голову, она заглядывает мне в глаза, добивая, блядь, еще и своими слезами.

– Делись, Ян! Пожалуйста! Я… Ты восхищаешься своим отцом, а я… Я восхищаюсь тобой, Ян! Ты меня поразил больше, чем когда-либо.

На переизбыток эмоций мой организм реагирует каким-то глубинным гулом и головокружением. Но я, конечно, игнорирую жжение за грудиной и продолжаю, как дурак, улыбаться, хоть брови и сводит от напряжения.

– Ну не говори, что больше, чем когда целовал.

– Ян… Не обесценивай мои слова!

– Ого, – только так на ее выпад могу среагировать. Потом вдох-выдох… И добавляю: – Я не обесцениваю. Как я могу, зай? Когда ты рядом… Ю, ты вытесняешь все плохое. И я, честно, не хочу об этом думать и как-то дополнительно углубляться.

– Я понимаю.

– Тогда… – смотрю на нее и ухмыляюсь. – Потанцуем, Ю?

– Эм… Где? Здесь же… Это пустырь какой-то?

– Угу. Выходи из машины.

Неуверенно, но выбирается на улицу. Я накручиваю музыку на полную мощность и выскакиваю следом, чтобы поймать Юнию в свете фар и, прижав к груди, закружить под ускоренный кавер Дельтаплана[10].

И, как поется, пусть людям крыльев не дано, но отрывает. И не только от суеты. От земли, как любит говорить Ю. И с ней мне действительно никакие приспособления не нужны.

С ней я пою, танцую, смеюсь… Дурею от любви.

– Не-е-ет, – выдыхает Ю задушенно, выкатывая такие глаза, что не заржать от умиления попросту невозможно. – Я не могу такое надеть… Он же… Он слишком обтягивающий, Ян!

– Ты же хочешь, чтобы я тебя покатал, – неосознанно встаю в позицию «взрослый-ребенок», используя те фразы, взгляд и назидательные интонации, которые обычно доходят до моих братьев. – Конец ноября. На улице хоть и нет мороза, но достаточно холодно. Без теплой экипы нельзя садиться на мотоцикл. Сама подумай, зай. На скорости задубеешь в своих колготках. Да и… Сейчас в принципе не сезон, Ю. Я обещаю быть внимательным и осторожным, но без защиты ты не сядешь.

– Я понимаю, – бормочет она с таким несчастным видом, что сразу обнять охота. Что я и делаю, пока она не выталкивает мне в грудь: – Может, найдется все-таки что-то посвободнее?

Прижимая ее крепче, вовсю смеюсь.

– Ты бесподобна, Бесуля…

– Просто мне всю жизнь говорили, что вещи не должны подчеркивать… мм-м… выпирающие части тела. Иначе я буду выглядеть вульгарно.

– Забудь, – роняю коротко и несколько резко.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не дать нелицеприятную оценку тем людям, которые внушили ей этот бред.

– Ян…

– Со мной все можно, помнишь? Этот костюм – обычная одежда для езды на байке. Ничего вульгарного в нем нет. Смотри, мы же не в секс-шопе. Это обычный магазин.

– Боже, Ян…

Краснея, Юния выхватывает у меня экипировку, чтобы юркнуть с ней за дверь примерочной кабинки и тем самым убежать от неловкости.

Провожаю ее смехом.

– Если вдруг понадобится помощь, я готов, – выкрикиваю, глядя в потолок. – Зови.

И хоть Ю на предложение не отзывается, уверен, что она в этот момент краснеет и задыхается от волнения. Буквально вижу это в своем личном кинотеатре.

Снова смеюсь.

Ловлю свое одуряюще-счастливое отражение в зеркале и, отшагивая, на кураже боксирую воздух.

– Воу, – все, что закручиваю, когда Юния показывается из кабины. Я, конечно, представлял всякое. Но подобные формы вообразить все-таки не мог. – Зай… – сиплю и сам от этой хрипоты вздрагиваю. По коже, стартуя от затылка, бешеные мурашки летят. Низ живота сокращается и стынет в одном болезненном положении. За грудиной будто кто-то хлопушку дергает. Только засыпает не бумажками, а самими настоящими искрами. – Ты круче, чем я думал, Ю, – признаю это и сразу же шагаю к ней. Опускаю руки на бедра. Вдавливая пальцы в теплую кожу штанов, сдерживаюсь, чтобы не скользнуть ладонями конкретно назад – к ягодицам. – У меня нет слов, зай. Ты офигенная! Красивая, сексуальная… Пиздец, какая горячая, – начинаю заикаться и изъясняться на матах, потому как дыхание перехватывает, а мозг замыкает. Стараюсь, конечно, смотреть в глаза, но пару раз взгляд сам собой соскальзывает к обтянутым кожаной курткой троечкам. – Эм… Ю… – облизываю губы, которые в этот самый миг вдруг ощущаются такими горячими, словно у меня реально разворачивается лихорадка. – При всем при этом ты остаешься собой, Одуван. Клянусь. Никакой вульгарщины. Ты невинная. Нежная. Моя зайка. Я от тебя без ума!

– Значит… – шепчет она, все еще теряясь в сомнениях. – Берем?

Перекидывает принятие решения на меня. Но я не против.

– Берем, – заключаю с улыбкой.

И наклоняюсь, чтобы ласково изнасиловать ее рот. Из-за этого мы, конечно, немного выбиваемся из графика. А еще лишаем меня нескольких лет жизни, потому что я после этого поцелуя даже если не дымлю физически, то однозначно горю внутри.

– Что ты придумала для своих? – спрашиваю, пока едем ко мне, чтобы сменить машину на мотоцикл.

Знаю, что сегодня тот дурацкий день недели, когда вся ее родня собирается поесть холодца и обсудить краеугольную важность образования в стране. На эти сходки попадал Усманов, он и рассказывал, потому что я, ревнивая скотина, завидовал и расспрашивал.

– Ну… Я почти не врала, – успокаивает саму себя, вызывая у меня улыбку. – Сказала, что у нас с Валиком и Викой срочный проект по экономтеории. Это правда. Просто я свою часть работы сделала ночью.

– Серьезно? Ты не спала ночью, чтобы сделать эту хрень раньше и провести день со мной?

Лицо Ю пунцовеет. Она явно стыдится этого поступка, но открещиваться не пытается.

– Да… Я хотела провести с тобой как можно больше времени.

– Воу! Как тебя не поцеловать?

– Ян… – протестует слабо.

Но я, пользуясь тем, что на светофоре стоим, уже наклоняюсь и неспешно, со жгучим удовольствием перебираю губами ее губы.

Пока доезжаем до гаража, целуемся еще пару-тройку раз. В общем, при каждой более-менее удобной возможности.

– Ты же не будешь переодеваться прям здесь?.. – точит Ю тоненьким взволнованным голосом, когда выбираемся из тачки.

Я усмехаюсь и распускаю ремень.

Она закрывает глаза руками и отворачивается.

– Ну, где мне еще переодеваться, Ю? – выбиваю, глядя на изгибы ее охрененного тела сзади.

Особенно заостряю внимание на попке. То ли дело реально в штанах этих кожаных, то ли она все-таки круглее и больше, чем я предполагал. Член молниеносно принимает это на личный счет, как вызов, натягивая ткань боксеров настолько, что, не отвернись Ю, мне бы, возможно, было бы даже неловко. Хотя кому я пизжу? Я, блядь, мечтаю продемонстрировать ей свой стояк. Примитивно впечатлить, как самец впечатляет свою самку. Надо же как-то двигаться к тому самому процессу спаривания.

– Все. Игра в прятки закончена, – поддеваю со смехом, давая понять, что одет.

Ю оборачивается, спешно скользит по моему телу взглядом и, к моему удивлению, вновь краснеет.

Ума не приложу, что ее смущает. Я-то в своей экипировке однозначно выгляжу обыкновенно.

– Пойдем, – киваю в сторону байка.

Слышу, что следует за мной, как только идти начинаю.

Помогаю Ю надеть шлем, натягиваю свой и седлаю мотоцикл.

– Садись, не бойся, красивая, – подгоняю на приколе, наблюдая за ней в зеркало заднего вида. Подмигиваю, когда встречаемся взглядами. – Блин, зай, дрожишь, как первый раз.

– Ну так давно не ездили…

– Угу. Давай, запрыгивай. Не обидим.