Он прочищает горло и, не снимая с меня взгляда, хрипит:

– Там в парке ты сказала: «Я тебя тоже…». Что тоже?

Слышать это не только стыдно, но и удивительно.

Неужели он не понял? Неужели неправильно поняла я?

– То, что ты написал… – бормочу задушенно, не смея поднять глаз.

– Скажи, – шепчет, едва слышно, но с выразительной потребностью, которая прошивает спазмами низ моего живота.

Да и вообще… После этого судорожного скручивания все мои внутренности, включая ожившее сердце, переворачивает.

Вскидываю взгляд. И между нами начинаются метания: глаза, губы, глаза, губы, глаза, губы…

В груди высвобождается острая жажда удовольствия, природа которого мне, вроде как, и ясна, и вместе с тем призрачна и таинственна.

«Хочу целовать тебя, Ю… Прямо в губы… Весь твой рот…»

Я тоже очень этого хочу. Это желание разрушает, одуряет, уничтожает.

Разве могут возникать подобные чувства из-за одного лишь желания целоваться? Получается, что могут. И осознание этого не просто шокирует. Оно порабощает.

– Подожди… – роняю и убегаю, чтобы взять из оставленной на столике сумки телефон.

Пишу Яну сообщение.

Юния Филатова: I❤️U.

Он читает.

И…

– Хах, – выдает, как всегда, насмешливо. И вместе с тем хрипло. – Это моя фишка, Ю. Ты же умеешь говорить прямо. ЕМУ говоришь…

Я разворачиваюсь и вылетаю из спальни.

Ян ловит за руку. Толкает меня к стене и, вжимаясь всем своим твердым телом, выбивает из моего нутра короткий визг.

Тут же обо всем забываю.

Едва уловимое движение в районе моего живота – половой член Нечаева, определенно, живет своей жизнью. Он ощущается огромным, нетерпеливым, свирепым и… Господи, таким будоражащим. Я ловлю себя на мысли, что хочу его увидеть, и даже прикоснуться к нему.

Напор, который Ян сейчас оказывает на мое тело, прижимаясь так откровенно и стискивая мои запястья, должен бы меня испугать… И он меня пугает. Но не настолько, чтобы попытаться его оттолкнуть. Вместо того, чтобы дать Яну понять, что он переходит черту, я стою и наслаждаюсь.

Боже, мне нравятся его бесцеремонность, наглость и неконтролируемая сила.

Он наклоняется, и наши губы практически соприкасаются.

– Лады. Со словами не готова… Не вопрос, – выдыхает тяжело и отрывисто. – Я уже могу тебя поцеловать? – частит, плавя мои губы не только своим физическим жаром, но и каким-то совершенно маниакальным взглядом.

Нервно их облизывая, с задушенным всхлипом задеваю его рот. Вдавливая голову в стену, принимаясь покусывать покалывающую жаждой плоть.

– Нет, – выпаливаю спешно. – Подожди. Я еще не настроилась. Я не могу, Ян! Знаю, это странно… Сама ведь согласилась ехать с тобой сюда… Просто я… Просто я в растрепанных чувствах! Я же говорила тебе, что целоваться не люблю… И вообще… Дело ведь не только во мне! Там, в парке, мне показалось, что я готова с тобой на все… Но в дороге в голову снова полезли сомнения… И… Мне очень сложно, Ян! Ты должен понять… Свят и…

– Понял, – сипит он и, опуская голову, отходит, чтобы выйти на улицу.

– Ян… – шепчу, не скрывая отчаяния. Нечаев застывает, но головы не поворачивает. – Я очень ценю, что ты такой терпеливый со мной, – бомблю сбивчиво. – Я ведь знаю, для твоего характера это непросто.

Он сухо кивает. И выходит.

Я же перевожу несколько раз дыхание и волочусь в ванную, чтобы найти там ведро и тряпки. Занимаясь уборкой, пребываю в каком-то трансе.

Зачем все-таки ехала сюда? Ответить самой себе не могу.

Когда Ян заходит в дом и, свалив у камина охапку дров, принимается за его разжигание, даже не смотрю на него.

Заканчиваю свою работу, выливаю грязную воду, умываюсь и иду на кухню. У самой аппетит пропал напрочь, даже чай пить не хочу. Но мне кажется, что голодным может быть Нечаев, а я за него переживаю.

Достаю пиццу и какую-то странноватую грибную запеканку. Проверяю сроки. Читаю инструкции. Выкладываю на тарелки. Пока прогреваются полуфабрикаты, завариваю чай.

Только после этого зову Яна.

Едим молча. Накал эмоций с каждой уплывающей секундой растет, достигая в конце нашей короткой трапезы угрожающих стабильной работе психики высот.

– Ну и… Чем займемся дальше? – задвигает Нечаев угрюмо. – С другой стороны дома есть баня. Хочешь попариться? Я могу затопить.

– Нет! Ты что?! – впадаю в панику. – Это даже звучит неприлично!

– Угу… ­– мычит Ян. – Ясно, – прежде чем заключить это, раздраженно проходится под верхней губой языком. Приподнимая брови, смотрит разочарованно, но вместе с тем… Распознать ничего не успеваю, как мгновение спустя снова в упор расстреливает. – Посидим в спальне тогда?

По моей коже дрожь разлетается, силе которой я не могу сопротивляться.

Киваю.

Поднявшись из-за стола, Нечаев не дает мне даже убрать со стола. Тянет в спальню.

Я с порога запинаюсь.

– Ох… Ян… Подожди…

Но он не ждет. Ведет меня вглубь комнаты, чтобы усадить на расположенный перед камином мех.

С пылающим в нем огнем обстановка стала еще интимнее. Кроме того, Нечаев успел задернуть шторы и поджечь эти странные лампы.

Мне становится жарко, будто пламя из камина касается меня физически. Поджимая ноги, я вся обращаюсь в один сплошной комок нервов.

– Иди сюда, Ю, – зовет Ян, откидываясь спиной на изножье стоящей позади нас кровати.

Я мотаю головой и начинаю шумно дышать. Пытаюсь делать это осторожнее, когда возникает стойкое опасение, что вместе с воздухом из тела душа вылетит, но получается слабо.

Ян смеется и, заставляя меня суматошно запыхтеть, утягивает себе на колени силой. Буквально сваливаюсь, и вырваться уже не могу. Задыхаюсь, когда кажется, что окружена и скована со всех сторон.

– Поцелуй меня, Ю. Не будь динамо.

Мы очень близко. Лицом к лицу, потому что я не могу даже отвернуть голову.

– Поцелуй меня, Ю, – настаивает тем же хрипловатым шепотом.

Его руки на моих бедрах, стискивают жестче, чем должны. Напряженный торс прижат к моему боку. А подо мной… Попой ощущаю ужасающую и зверски возбуждающую меня эрекцию. Сердце ударяется в ребра и принимается скакать по всему организму. Стремительный ход крови набирает оглушающие обороты. Жарко становится настолько, что кажется, словно я в прямом смысле плавлюсь.

Боже мой… Боже мой… Боже мой…

Грохот, спазмы, ломка, трепет, пульсация и, мамочки, самый настоящий поток между ног – вот, что переживаю, пока Ян удерживает меня у себя на коленях.

Ерзая, что есть силы сжимаю бедра. Но это уже не помогает. Дышу так, словно трудами этой функции намереваюсь взлететь.

– Ю… Ай лав ю… – накрывает этим шепотом с головой. – Ю…

Всхлипывая, закидываю руки ему за шею. Толкаясь, почти касаюсь губ.

– Я тебя тоже… Тоже, Ян!

Он закусывает губы. Хмурится и тут же кривится. Пока воспаляются до красноты глаза, когда он яростно старается сдержать переполнившую их влагу, выразительно раздувает ноздри. Шумно втягивает и так же шумно выталкивает носом воздух.

– Правда? – шепчет с дрожью.

– Правда, Ян… Клянусь! Иначе меня бы здесь не было.

– Тогда поцелуй меня, Ю… Поцелуй меня, умоляю!

Подавшись вперед, быстро целуя его в подбородок, успеваю коснуться языком. Пока на рецепторах растворяется обжигающий все нервные окончания вкус, сквозь мое и без того дребезжащее от феерического волнения тело проходят мощнейшие разряды электричества.

– Поцеловала… Ты соленый и сладкий… А еще… Особенный. Приводящий меня в состояние полнейшего безумия. Мой! С тобой мне понравится… Точно…

– Бля, Ю… – стонет Ян одуряюще сексуально. – Поцелуй нормально, зай. Я хочу твой рот. Сейчас сдохну, как хочу!

– Мы не должны… Не должны, Ян… Нельзя… – по голосу слышно, что мне тоже критически тяжело.

Но я и не пытаюсь больше таиться.

– Ты хочешь этого, Ю?

Все свои огорчения, боль и злость вкладываю в один приглушенный, но тонкий и рваный стон.

Яна такой ответ не устраивает.