– Извинитесь за поздний визит, – сказал он, – и попросите подтвердить, что мертвый человек на снимке – это нанятый им сыщик Фаркарсон. А потом идите к себе и поспите немного.

– Если не возражаете, сэр, – отозвался Поллок, – я бы предпочел вернуться и закончить с бумагами Фаркарсона. Теперь они приобрели даже более важное значение.

Хайд улыбнулся:

– Хорошо, Иэн.

Когда Хайд поднялся в свой кабинет, Келли Бёрр заметно встревожилась – настолько опустошенным и бледным он выглядел.

– Вы загоните себя в могилу, Эдвард! – строго начала она, вскочив со стула. – Вам нужно тратить все силы на восстановление от ран, а не…

– Дело не в этом, – прервал ее Хайд. – Не в ранах. – Он усадил ее обратно и рассказал о Фаркарсоне, который оказался повешенным над рекой Лейт, а затем и обо всем, что услышал от Маккендрика о таинственном пациенте Сэмюэла Портеуса. О единственном пациенте, которого психиатр принимал у себя дома.

– О единственном пациенте, про которого Портеус говорил Маккендрику, – поправила Келли. – Мы не можем судить о том, сколько их было на самом деле – трое, четверо или еще больше. Да сколько угодно! Маккендрик знал только об одном и только потому, что Сэмюэл был сильно обеспокоен этим случаем.

Хайд утомленно качнул головой:

– Судя по тому, что осталось от дневника наблюдений Сэмюэла, пациентов было максимум двое, но записи можно истолковать и так, что это был один пациент с раздвоением личности. Почему вы так уверены, что это не я? Может, у меня тот самый «синдром альтер идем», исследованием которого занимался Сэмюэл, и я становлюсь чудовищем во время провалов в памяти?

– Вы сами знаете, что это не так. Вспомните, как вы боялись, что имеете отношение к убийству повешенного над рекой Лейт, а потом выяснилось, что вы в тех местах оказались лишь потому, что у вас была встреча с матерью Хью Моррисона в деревне Дин. Поверьте мне, Эдвард, вы не убийца с раздвоением личности.

– Откуда все-таки у вас такая уверенность?

– Просто мне кажется, что я понимаю вас лучше, чем вы сами. А в данный момент вы и вовсе слишком устали и плохо себя чувствуете, чтобы рассуждать здраво. Вам пора домой.

Хайд хотел запротестовать, но сдался, и не столько из-за сочувствия и проявленной заботы Келли, сколько из-за охватившего все тело до мозга костей полного изнеможения, от которого плыло перед глазами и мутилось в голове.

Келли проводила Хайда до дома и поменяла бинт у него на голове, оставив повязку на руке, наложенную врачом из госпиталя, как есть. Она также настояла на том, чтобы капитан принял еще одну порцию порошка, который должен был помочь ему хорошо выспаться.

– Я приготовлю чай. Когда вы в последний раз ели? – спросила она.

Хайд своим ответом вызвал новую бурю гнева.

– Вы должны соблюдать нормальный режим питания, Эдвард! Вам нужны силы не только для расследований, но и для восстановления. Я сделаю вам сэндвич.

Час был поздний, Хайд чувствовал нараставшую слабость, и Келли, понимавшая это, собралась уходить.

– Оставайтесь, – осторожно предложил он. – То есть я знаю, что вам необходимо блюсти свою репутацию, но у меня тут полно пустых комнат, и это избавило бы вас от столь поздней поездки по городу…

На мгновение в ее глазах мелькнуло то самое ледяное непроницаемое выражение, и Хайд проклял себя за бестактность.

– Простите, я не хотел вас обидеть…

– Знаю, что не хотели, – сказала она, и ледяной взгляд исчез. – Если вы покажете мне пустую спальню, я сама обустроюсь на ночь.

На следующее утро они вместе позавтракали. Келли справилась, хорошо ли Хайд спал и не возобновились ли боли при пробуждении. Он ответил, что отлично выспался и проснулся отдохнувшим. За столом чувствовалась неловкость из-за того, что Келли провела ночь в доме холостяка без прислуги, но возникло между ними и что-то еще, некий новый уровень близости, о котором не говорилось вслух. А Хайд к тому же наслаждался внезапной переменой в череде своих одиноких будней.

– Полагаю, вы считаете меня достаточно здоровым, чтобы я мог вернуться к работе? – спросил капитан после завтрака.

– При условии, что вы не доведете себя до изнурения, – отозвалась Келли, – и не задержитесь на работе дольше положенного времени. Какие у вас планы на сегодня?

– Сегодня я намерен найти ответ на вопрос, почему человек, расследовавший отношения Элспет Локвуд с Фредериком Баллором, стал жертвой ритуального убийства, – сказал Хайд. – И сегодня я собираюсь разоблачить Фредерика Баллора, объявив его деканом Темной гильдии.

Они сошлись во мнении, что ради соблюдения приличий Келли не поедет домой в полицейской карете с Хайдом, которого Маккинли мог бы сначала завезти в участок. Вместо этого она дождется, когда капитан отправится на работу, и покинет дом после него. Он сказал, что пришлет за ней обычный хэнсом, который будет поджидать ее у выхода. Все, что от нее требуется, добавил он, – это запереть за собой дверь. Разговор был странно неловкий, вызывал у обоих смущение и замешательство, отчего казалось, что они обсуждают нечто недозволительное.

Возможно, это нечто недозволительное вскоре как раз и случится, подумалось тогда Келли. Она не могла до конца объяснить свое влечение к Хайду, но так или иначе вера ее в этого мужчину была неколебима: она никогда в жизни не встречала никого столь же порядочного, неиспорченного и преданного силам добра. При всем при том Эдвард Хайд был странным, загадочным созданием. И уязвимым. В самой глубине души у этого человека незримо кровоточила незаживающая рана, там таилась великая печаль, которой он ни с кем не делился. То, что он ей рассказал о себе, было настолько удивительно, что она твердо решила помочь ему найти какой-то выход, эффективное лечение недуга.

Оставшись в его доме одна, Келли хотела узнать о хозяине побольше, заглянуть во все закутки его частной жизни, чтобы лучше понять мужчину, отношения с которым у нее становились все крепче и ближе. Но она сдержала любопытство, потому что поступить так означало предать Хайда самым подлым образом. Он и так уже открыл ей о себе слишком много, и только ему принадлежало право решать, что еще и когда она должна о нем узнать.

Келли как раз надевала шляпку, когда во входную дверь позвонили. Она открыла створку и увидела, что Эдвард, как и обещал, прислал за ней кэб – брум с открытой дверцей стоял у тротуара, а кэбмен, поднявшийся на крыльцо со шляпой в одной руке, другой указывал ей на свой экипаж.

– Вас прислал капитан Хайд? – спросила его Келли, и он молча кивнул.

Спускаясь по ступенькам, она подивилась странному облику кэбмена: это был человек очень низкого роста, но крепко сложенный, с диковинными чертами лица, цветом кожи и волос. Ко всему прочему, он не произнес ни слова, провожая ее к бруму, – объяснялся только жестами.

Как будто кэбмен был немым.

Пока они шли мимо мертвого озера, превратившегося в болото, Элспет зажимала нос и рот руками, чтобы хоть немного смягчить омерзительную вонь, которая, казалось, становилась гуще и тошнотворнее с каждым ярдом. Девушка старалась сохранять дистанцию между собой и незнакомцем в цилиндре. Он указывал дорогу, шагая впереди с поднятым над головой факелом, чье пламя служило ей путеводным огнем и единственным источником освещения в этом месте. В круге света, который факел вырывал у тьмы, сосредоточился весь ее мир, и Элспет брела по его окраине, а прямо за спиной у нее начиналась угольно-черная тьма. Она не знала, чего нужно бояться больше: непроглядного мрака позади или зыбкого сияния впереди.