В памяти, мутной, как озеро со стоячей водой, всплывают детали недавнего праздника. Во рту разливается терпкий вкус чая, до слуха доносится мелодия эрху. И что-то сияет в свете фонариков. Так ярко и радостно, что по духовным каналам начинает струиться тепло.

— Я вспомнил.

Чжао не замечает, как вздрагивает Мао Шуай: взгляд его прикован к браслету. Хрустальные бусины, обнимая запястье мужчины, искрятся на солнце, а заключённые в них лепестки вызывают в сердце тёплое чувство.

— Я вспомнил, — повторяет Чжао чуть громче. — Это ведь ты мне подарил этот браслет. Кажется, тебя зовут Мао Шуай?

У лепестков белой магнолии с просветлённым в бирюзовых одеждах нет ничего общего. Но стоит Чжао на них посмотреть, как перед мысленным взором появляется образ мужчины: сильного и одновременно изящного, с волнами длинных волос оттенка древесной коры и удивительно тёплым, волнующим взглядом, — и губы сами собой шепчут имя:

— Мао Шуай…

«В сражениях он словно ветер, в миру же подобен белой магнолии».

Тело будто обдало кипятком. Не до конца поверив услышанному, Мао Шуай прячет лицо в дрожащих ладонях.

Как такое возможно?

Потоки обжигающих слёз орошают собой ростки новой надежды. Душа расправляет помятые крылья вопреки голосу разума.

Лунху Чжао запомнил его. Впервые за все эти годы, он сам назвал его имя.

Шуай понимает, что воспоминания Чжао об их совместно прожитой юности, возможно к нему не вернутся. Но это уже не имеет значения. Важно одно: в памяти Чжао нашлось место для Мао Шуая.

До тех пор, пока ты зовёшь меня Мао Шуаем, я готов оставаться с тобой. Я буду стучать в твоё сердце снова и снова, пока ты, наконец, не поймёшь: я твой близкий друг, которого ты когда-то забыл.

Бессмертный вытирает лицо рукавом и оборачивается. Сердце заходится в лихорадочном ритме, когда Лунху Чжао ему улыбается. Дружелюбно и радостно, как двадцать четыре года назад.

Другого выхода нет.

— Будем друзьями?

И как бы больно мне ни было, давай начнём всё сначала?

***

Тело обнимает промозглая тьма. Как и всегда, она проникает под кожу, чтобы разлиться по духовным каналам, до капли впитать в себя светлую ци и остатки тепла. Однако на этот раз Цайхуа сохраняет спокойствие. В мире своего бессознательного она частый гость, а потому тьма её уже не пугает. Девушка просто привыкла к ней, как и к отчаянию, накрывшему корабль её измождённой души ужасающим штормом.

В лицо с силой бьют потоки холодного ветра. Кончики пальцев мелко дрожат, не справляясь с бурей противоположных эмоций.

Похоронив под слоем раскалённого пепла мечты, сгорела вся жизнь Цайхуа. Застрявшая в бесконечном кошмаре, она лишилась своего настоящего, утратила прошлое и потеряла путь к будущему. Но отчего-то, вопреки всем лишениям, сердце охвачено искрящимся чувством. Похожим на счастье и очень глубоким, точно пришедшим из забытого прошлого.

Лу Цайхуа ожидает увидеть его. Своего хранителя снов и безмолвного спутника на тропе совершенствования. Стоит ей здесь оказаться, и золотистые искры рассеют беспросветную тьму, маленький огненный лис ляжет к ней на живот и одарит своим любящим взглядом. В этот же раз он не является к ней. Девушка чувствует, что он где-то рядом, кожей ощущает тепло, исходящее от его сияющей шерсти, однако не может его разглядеть.

— Где же ты?

Сгустившийся мрак пронзает призрачный свет. Не оправдав надежд Цайхуа, он исходит от незнакомой ей девушки. Облачённая в синее, расшитое хрустальными каплями платье, с жемчужными нитями в едва достающих до плеч волосах, она кажется прекрасной богиней.

Особое внимание привлекала причёска призрачной девушки. Такие короткие волосы носили лишь малые дети. При этом у незнакомки они смотрелись естественно и придавали лицу её очаровательный наивный оттенок.

В попытке разгадать сложный взгляд этой девушки, Лу Цайхуа не заметила, как та стиснула её в крепких объятиях.

— Я так скучала по вам!

Уткнувшись носом ей в шею, девушка в синем начинает рыдать. Цайхуа ощущает, как дрожат её полупрозрачные плечи, чувствует едва уловимую горечь обжигающих слёз. И, словно в ответ, в груди просветлённой расцветает печаль. Лу Цайхуа не в силах понять почему, но ей искренне жаль эту девушку.

— Кто ты?

Та оставляет вопрос без ответа. Слегка отстранившись, чтобы увидеть лицо Цайхуа, она улыбается.

Пальцы призрачной девушки нежно скользят по щеке просветлённой, мягко касаются её длинных волос. Каждый жест полон необъяснимой любви, в которой Лу Цайхуа обнаруживает тоску и страдание.

Не смея поверить, что перед ней стоит человек, которого она так долго ждала, незнакомка крепко зажмуривается. И, прежде чем снова открыть свои василькового цвета глаза, шепчет сквозь слёзы:

— Наставник, я думала, что потеряла вас навсегда. Да, знаю, это всё я виновата. Делайте со мной, что хотите: бейте, ругайтесь, но только прошу, не бросайте. Лао Тяньшу… Умоляю, больше не оставляйте меня.

Слова отдаются в голове Цайхуа громовыми раскатами. Духовные каналы опаляет огнём бессильного гнева, когда она понимает: ей вновь не позволяют остаться собой. Той самой Лу Цайхуа, с детства мечтавшей стать прославленным воином, свободной, как ветер, ещё недостаточно сильной, но готовой бороться за место под солнцем.

Осознание связи с другим человеком, почти небожителем, о котором мир просветлённых до сих пор не забыл, пугает Лу Цайхуа. Ей страшно, что признав Лао Тяньшу частью себя, она станет его блёклой тенью.

— Меня зовут Лу Цайхуа!

Она не позволит Лао Тяньшу затмить своё настоящее «Я». Каким бы талантливым ни был этот бессмертный, его время прошло. Погребённый под слоем мёрзлого снега, он уступил дорогу Лу Цайхуа: пусть не бессмертной, но такой же прекрасной и отчаянно жаждущей жить.

Просветлённая с силой отталкивает призрака и просыпается.

— Доброе утро.

Голос Чэньсина мгновенно успокаивает Лу Цайхуа. Обнаружив себя у него на руках, она наблюдает, как сменяют друг друга пейзажи. Они летят на мече против ветра, то и дело ныряя в жидкий туман, и, порой, взмывая над облаками. Окаймлённые лучами осеннего солнца они навевают ей образы горы Лунхушань.

Горные склоны укрыты клубами дыма. Сквозь них, точно пытаясь достать до небес, пробивается золотистое пламя.

«Неужели…»

Вместе с телами учеников школы Ли сгорели тысячелетние сосны, копотью покрылись обломки построек и в пепел обратились мечты.

«…это конец?»

У неё больше нет цели, нет места, куда бы стремилась душа.

«Больно».

Раствориться в щемящей тоске и плыть по течению. Это всё, что ей теперь остаётся.

— Не доброе, — бурчит в ответ Цайхуа. — Скорее ужасное.

— Ты провела без сознания сутки, — как ни в чём не бывало продолжает Чэньсин. — Сейчас мы приближаемся к школе Каймин. Твоя подруга и бывший наставник добрались туда раньше, так что можешь не беспокоиться. Что касается нас: встретимся с учителем Чжао, а там будет видно. А ещё…

Окинув девушку участливым взглядом, он добавляет:

— …ты много плакала. Снились кошмары?

— А… да?

Цайхуа с удивлением проводит рукой по лицу, чтобы затем обнаружить на нём влажные дорожки от слёз.

— Я видела странную девушку. Очень красивую, взрослую, но похожую на ребёнка из-за причёски. Её волосы очень короткие, глаза василькового цвета. Ты знаешь её?

Чэньсин игнорирует вопрос Цайхуа, и та повторяет настойчивее:

— Наверняка знаешь. И кто она?

— Скоро сама всё поймёшь, — отрезает юноша в алом и ускоряется.

Чёрный клинок со свистом рассекает пространство. Сквозь туманную дымку к ним приближаются пики горы Маошань, и уже очень скоро Лу Цайхуа может на них различить небольшие строения, укрытые тенью Вечнозелёного леса.

Когда они пролетают сквозь последнее облако, Лу Цайхуа переводит взгляд на Чэньсина. На бледном лице его отпечатались тяготы прошлого дня: под глазами легли тёмные тени, между бровями показалась едва заметная складка. Но даже такой, измождённый дорогой и не желающий отвечать на расспросы, он очень нравится ей.