Так или иначе, ей следует поблагодарить его. Несмотря на то, что их отношения своими попеременными вспышками то неприязни, то внезапной симпатии напоминали качели, он вновь её спас. Рискнул жизнью, ввязавшись в совершенно его не касающееся предприятие по поимке врага. К слову, об этом…
— А что стало с той женщиной? — поинтересовалась Лу Цайхуа, потуже затянув пояс на талии.
— Я её ранил, но у неё получилось сбежать.
И снова этот безразличный голос, лишенный всяких оттенков и задевающий даже сильнее, чем если б он был просто холодным.
Не дожидаясь, пока девушка скажет что-то ещё, он одним махом перепрыгнул ручей. Это действие не несло в себе скрытого смысла, но просветлённой вдруг показалось, что таким образом он возвёл между ними двумя незримый барьер.
Сердце захлестнуло волной раздражения. Цайхуа не могла дать отчёта своему недовольству. Она просто испытывала его каждый раз, стоило Чэньсину начать выражать по отношению к ней безразличие.
Девушка без труда пересекла водный поток и поравнялась с Чэньсином. Но ощущение, что он продолжает от неё отдаляться, находясь по другую сторону невидимой грани, почему-то стало сильнее.
— Откуда ты знаешь, куда нам идти?
Попытка завязать разговор провалилась. Чэньсин продолжает идти по тропинке, не обращая на Лу Цайхуа никакого внимания. Будто её здесь и нет, будто его недавняя забота о ней — не более чем глупый и далёкий от реальности сон.
Она до сих пор не может прийти в себя. Слишком много событий, выходящих за рамки обыденности, произошло с ней всего лишь за вечер. Встреча с врагом, битва на грани жизни и смерти, а после внезапная нежность от человека, чувства к которому она не может понять.
Чэньсин всё также молча шагает вперёд, когда Цайхуа вдруг принимает решение. Пускай их мало что связывает, она хочет знать, насколько важна для него. Сама эта мысль в любой другой момент показалась бы ей страшно нелепой, но не сейчас. Эмоции слишком сильны, чтобы позволить ей здраво мыслить.
Пора. Девушка намеренно спотыкается и, крепко зажмурившись, отдаётся на волю судьбы. Если Чэньсин её не поймает, значит ему в самом деле до неё всё равно, но если…
Прежде, чем она успевает додумать мысль до конца, практически у самой земли её подхватывают тёплые руки. А затем прямо над ухом раздаётся гневное:
— А если бы я тебя не поймал?
***
— Что всё это значит? — недобро сверкнул глазами сереброволосый бессмертный.
Ифэй рассмеялся. Пламя десятков огней осветило лицо с искривленной, лучащейся самодовольством улыбкой. Стоило ему запрыгнуть на меч и взмыть в небо, как следом за ним моментально последовали и все остальные учителя школы Ли вместе с учениками. Внизу остались одни новобранцы, схлестнувшиеся в схватке с озверевшими селянами, да Лунху Чжао.
— То и значит, — соизволил ответить глава. — Это первое задание для новичков. Если они с ним не справятся, значит никто из них не достоин обучения в Ли. А ты летишь с нами. Это приказ.
Чжао невольно сжал кулаки. Не сказать чтобы его удивило поведение Лунху Ифэя, не раз отправлявшего учеников на верную смерть. Заставляя их калечить друг друга до потери сознания и совершать невозможное, он воспитывал в тех, кто это выдерживал, настоящий воинский дух. Можно сказать, Ифэй проводил жесткий отбор, в результате которого с ним оставались самые лучшие воины. Пускай их было немного, они являлись сильнейшими, и Лунху Чжао мог это принять. Но сейчас на душе отчего-то было тревожно. Казалось, он упускает нечто значимое, необходимое для переосмысления всей ситуации.
Внезапно что-то тяжёлое с возмущённым шипением прыгнуло ему прямо под ноги. Двадцать три. Его любимый и чрезвычайно нахальный питомец. Что он здесь делает?
Подхватив на руки ошалевшего от окружающего хаоса зверя, Чжао вдруг побледнел. Плохое предчувствие, мучившее его всю дорогу, вспыхнуло в груди с новой силой. Если Двадцать три оказался с ним рядом, значит за ним никто не следил.
— Мне наплевать на тебя и на твои приказы, — процедил Лунху Чжао. — Я не оставлю здесь своих учеников. Ни одного из них.
Ифэй ответил не сразу. Во взгляде, прикованном к чему-то вдали, где обрывалась вереница повозок, мелькнуло нечто похожее на облегчение с примесью мрачного торжествования. Он улыбнулся. На этот раз шире и абсолютно расслабленно, как настоящий преступник, чей злобный план пришёл в исполнение.
— Как скажешь, — неожиданно легко согласился Ифэй и махнул рукой подчинённым, призывая их следовать за собой.
В мгновение ока просветленные в алом растворились во мраке ветреной ночи. Всего за пару часов они достигнут горы Лунхушань и спокойно отправятся спать. Лишь новые ученики по приказу главы будут сражаться со смертными, пускай и слабыми, но превышающими их по численности и источающими лютую ненависть. Очевидно, здесь не обошлось без тёмной ци. И если демоны научились так влиять на людей, настраивая их против просветленных, этому миру действительно скоро конец.
Прижав к себе кота, Чжао запрыгнул на меч и взлетел. Открывшаяся сверху картина у кого угодно вызвала бы ужас: новые ученики, окружённые разъяренной толпой, изо всех сил старались спасти свою жизнь. Скопление людей вокруг них было плотным настолько, что они едва успевали наносить ответные удары. О том, чтобы взмыть вверх, не было речи. Если так продолжится дальше, силы юных просветлённых иссякнут, и бунтовщики попросту задавят их массой.
Тем не менее, Лунху Чжао оставался спокоен. Творившийся внизу беспредел его ничуть не волновал. Не обнаружив в толпе своих учеников, он обвел взглядом окрестности и уже было собирался отправиться в лес, как под ним раздалось душераздирающее:
— Учитель, прошу, помогите!
Обычно никто ни о чём не просил его. Более того, ученики школы Ли, все поголовно, обходили его стороной. Привыкший заботиться об одном только Чэньсине, Чжао также игнорировал младших. И вовсе не потому, что он обижался или испытывал взаимную к ним неприязнь. Просто они были ему безразличны. В конце концов, большинство из них рано или поздно погибнет из-за собственной слабости. Так стоит ли тратить на них свои чувства?
Лунху Чжао не вмешивался в жизнь школы Ли и методы воспитания Лунху Ифэя, а тот, в свою очередь, позволял ему и Чэньсину существовать обособленно, не подчиняясь общепринятым правилам. Это устраивало обоих мужчин.
Но сейчас кто-то впервые обратился к нему с просьбой о помощи. Вместе с дымом и запахом крови в непроницаемо чёрное небо взлетело ещё несколько дрожащих голосов:
— Учитель, мы же умрём так!
— Учитель, пожалуйста!
— Учитель...!
Чжао вздохнул. Судя по состоянию этих ребят, они не протянут и до полуночи. А для него обездвижить толпу вооружённых селян было легче простого. Для этого не обязательно знать особые техники, нужно просто быть опытным воином, коим не являлся никто из младших просветлённых. Впрочем, если кто-то из них и обладал потенциалом, он всё равно бы погиб в этом бою.
Бессмертный кинул последний встревоженный взгляд в сторону леса и с очередным тягостным, почти что страдальческим вздохом опустился на землю. В тот же миг как пчёлы на мёд со всех сторон к нему слетелись селяне.
Кот на руках зашипел и попытался сбежать, когда искаженные злобою лица приблизились непозволительно близко, но Лунху Чжао не позволил ему это сделать. Как можно крепче он прижал зверя к груди и лениво замахнулся мечом. Этого действия было достаточно, чтобы поднявшейся ударной волной с ног смело первый ряд взрослых мужчин. И это было только начало.
Напрочь позабыв обо всём, Чжао улыбнулся. В глазах цвета вечернего неба плясали озорные огни, и сам просветлённый точно вернулся в те времена, когда каждый бой он воспринимал как развлечение. И чем сильнее были враги, тем большее удовольствие он получал.
Лунху Чжао никогда не проигрывал, поэтому схватки с кем бы то ни было ему быстро наскучили. Всего раз за целую жизнь ему встретился достойный соперник, но ни имени, ни даже его размытого образа к своему сожалению Чжао не помнил.
