Толпа поредела. Просветлённые из школ Каймин и Чунгао поспешили уйти восвояси, стоило юноше начать свою речь.

— Уникальная каллиграфия, — обратился он уже к Цайхуа и добавил. — Так где и у кого она могла купить талисман?

С этим уже не поспоришь. Ученики школы Чэнсянь, склонив в знак согласия головы, покинули место полемики вместе с недовольными ребятами из школы Ли.

Лу Цайхуа расслабленно выдохнула. Слава богам, удача всё ещё с ней, и теперь она сможет попасть на испытание. Конечно, было немного обидно, что просветлённые в ней не узнали свою, но она понимала — в тяжёлые для мира времена необходимо сохранять осторожность.

— Благодарю за спасение, — Цайхуа хотела было поклониться, но юноша её остановил.

— Я ничего такого не сделал, — он снова улыбнулся. — Меня зовут Шанъяо, будем знакомы.

— Цайхуа.

Не сговариваясь, они пошли в одном направлении. Цайхуа поняла: Шанъяо тоже прибыл в город Тай на испытание. Искоса разглядывая парня, Цайхуа вдруг подумала, что его непременно возьмут в школу Чэнсянь — с момента их встречи, она постоянно ощущала его мощную духовную ауру. Наверняка он провёл в медитациях всю свою жизнь, но спрашивать его о чём-либо девушка пока не решалась.

— Твои духовные каналы и впрямь атакованы демонической ци. Хорошо, что ребята из Чуньцзе отреагировали сразу, — голос парня звучал очень ровно, и трудно было понять, какие эмоции его наполняют. — Боюсь, скоро мы услышим не очень хорошие новости. Расскажешь подробнее, с чем ты столкнулась?

Девушка не торопилась с ответом. Упоминать потерянную чашку не было смысла. В лучшем случае ей не поверят, в худшем — начнут подозревать во всех грехах сразу. Каждый просветлённый знал — артефактом, особенно тёмным, так просто завладеть невозможно.

— Обыкновенное нападение. Я к такому привыкла, — иронично усмехнулась Лу Цайхуа. — Незнакомая женщина меня попыталась убить. Её лицо было скрыто, и я не смогла ничего разглядеть. Думаю, мне просто повезло остаться в живых. Лучше скажи, где научился целительству?

Цайхуа сменила тему намеренно. Однако не для того, чтобы отвлечь внимание юноши от своих злоключений: она и правда хотела узнать, где просветлённый научился оценивать состояние духовных каналов по пульсу.

— Было дело, — отмахнулся Шанъяо и задал встречный вопрос. — Почему так мало духовной энергии?

Это имя ему подходило. Лицо его озаряла улыбка, и, пусть невозможно было понять, что за ней прячется, Цайхуа искренне верила — Шанъяо неплохой человек. Хотя внешне парень казался спокойным, в глазах его искрились огоньки озорства, и весь он будто бы светился от радости, известной только ему одному.

Подружиться с таким просветлённым лишним не будет, но делиться историей своих неудач с ним не стоит. В конце концов, сам он о себе пока ничего не сказал.

— Израсходовала в битве, — уклончиво ответила девушка.

Когда они добрались до подножья горы, солнце высоко стояло над горизонтом. Лучи его, невыносимо жаркие, вызывали желание спрятаться под сенью деревьев и, по возможности, окунуться в прохладные воды ручья.

Площадь, окружённая энергетическим барьером, была заставлена рядами деревянных столов, на каждом из которых лежали бумага и кисть. Изнывая от пекла, люди бранились, многие уже разбежались в поисках благодатной прохлады.

— Какие все забавные, — рассмеялся Шанъяо, провожая взглядом группу разочарованных богатых господ.

Девушка только улыбнулась в ответ и вытерла лоб. Проигнорировав недовольство толпы, она протолкнулась поближе к столам и уселась прямо на землю. Неизвестно, как долго придётся ждать испытания, а скучать без дела Цайхуа не хотела. Приняв медитативную позу, девушка закрыла глаза и сконцентрировалась на потоках энергии.

— А ты, смотрю, времени зря не теряешь.

Голос Шанъяо прозвучал совсем рядом — очевидно, юноша последовал за ней. Цайхуа не ответила и только глубже погрузилась в себя.

Наконец, когда у площади осталось около двухсот человек, энергетический барьер рассеялся мерцающей дымкой.

Цайхуа открыла глаза. В окружении нескольких юношей с небес спускалась прекрасная женщина. Точно гордая богиня, слегка приподняв подбородок, она недвижно стояла на духовном оружии, и белоснежное платье её развевалось по ветру волнами.

Зрелище впечатляло настолько, что Цайхуа едва сдержала восторженный возглас. Затмив своей красотой само солнце, женщина изящно сошла с тонкого лезвия. Пока её спутники расставляли на столах золочёные тушечницы, она окинула собравшихся испытующим взглядом.

— Я ожидала большего.

И хотя лицо её, словно покрытое непроницаемой маской, было лишено всяких эмоций, не трудно было догадаться: женщина разочарована.

Цайхуа предполагала, что школа Чэнсянь набирает учеников неспроста. Должно быть, бессмертные с горы Тайшань ощутили всплеск демонической мощи и решили собрать все возможные силы для предстоящей войны.

Немало просветлённых рождалось среди простого народа. Не принятые в школы, они самостоятельно совершенствовали тело и дух. К тому же, многие ученики, покинув школы, становились наставниками, и таким образом численность просветлённых, пусть незначительно, но всё же росла. Оставалось только собрать всех в одном месте.

Кто-то вдруг выкрикнул:

— Ещё бы к вечеру спустилась! Кто бы здесь тогда остался?

— Наглость!

Юноши, чьи верхние одежды искрились на солнце золотистыми бликами, решительно обнажили мечи, но просветлённая в белом остановила их кивком головы.

— Способные пройти испытание пройдут его, — бесстрастно ответила женщина. — Я глава школы Чэнсянь, Тай Циньюэ. И прежде чем пригласить вас на гору Тайшань, я попрошу каждого написать несколько строк. Проходите к столам.

Люди будто озверели от ожидания. Подняв столб удушающей пыли, они с горящими, точно от жажды, глазами помчались занимать места. Расталкивая друг друга локтями, дети и взрослые стремились поскорее взяться за кисть, словно от этого зависела вся их дальнейшая жизнь.

Сбитая с толку Лу Цайхуа не сразу поняла, что случилось. Подождав, пока суматоха уляжется, она села за стол одна из последних.

Теперь всё будет зависеть лишь от неё. Ни слепая удача, ни даже судьба ей не окажут поддержки. Более не с кем разделить груз ответственности, никто, кроме неё не ответит за будущее, что ждёт впереди.

Будто толщи воды сомкнулись над её головой, отгородили от мира, утянули смятенную душу в водоворот сомнений и страхов. Впивается в тело сотнями игл напряжение, похолодевшие пальцы мелко дрожат.

Бездумно уставившись в листок желтоватой бумаги, девушка отчаянно пыталась найти в себе остатки настроя, с которым направлялась к горе.

— Цайхуа!

Знакомый голос вернул её в реальность.

— Не бойся, не убьют тебя здесь, — сидящий напротив Шанъяо ободряюще ей улыбнулся. — Всё будет хорошо.

Стройный юноша, занявший стол справа от Лу Цайхуа, вдруг презрительно фыркнул. Чернильно-чёрные волосы парня были забраны в небрежный пучок, грубая одежда невзрачных оттенков подчёркивала его красоту. Собой он напоминал юного князя, что покинул дом из интереса к жизни народа и обманулся в своих ожиданиях в первый же день.

С мрачным выражением лица просветлённый вертел в руках кисть. Стоило Лу Цайхуа к нему повернуться, как он наградил её колким взглядом.

— Что нужно писать? — раздался сзади голос ребёнка.

— Всё, что посчитаешь нужным, — ответил ученик главы школы.

— А если я не умею?

— Прости, но в школу Чэнсянь не приходят учиться писать, — отозвался второй ученик. — Отправляйся домой.

Несколько мужчин тотчас повскакивали из-за столов.

— Мы что, зря прошли весь этот путь? Почему вы не можете нас научить?

— Письмо развивает духовность, контроль и усидчивость, — голос главы школы Чэнсянь заставил их на миг замолчать. — Если им не владеете, боюсь, что кроме как размахивать мечом, вы больше ни на что не годны.

Оскорблённые мужчины осыпали женщину руганью. Многие даже обнажили мечи, но та, сложив пальцы в печать, пресекла их попытки учинить беспорядок. Попав под воздействие техники, они потеряли сознание, и ученики школы Чэнсянь унесли их тела.