Близилась ночь большой-пребольшой еды.

На задних рядах ждал своего часа немного просроченный ледяной кефир.

Женщина открывает морозилку.

Перед нами бескрайняя ледяная равнина. Идите за мной след в след, иначе пропадете.

Раз в сутки из ледяной пещеры выходит симпатишная ледышка в виде пипирки (нужен был лед на романтический ужин), это местный шаман. Поднимается на ледяную гору, бьет в бубен и начинает перекличку:

– Все ли здесь? Все ли живы?

– Да-а-а, мы ту-ут-т-т, – откликаются жители морозилки.

– Пакет с брокколи одиннадцатого года, ты тут?

– Я здесь.

– Пакет с брокколи двенадцатого года, ты тут?

– Тут.

– Пакет с брокколи тринадцатого года, ты тут?

(Далее полчаса перекличка пакетов с брокколи.)

– Одинокий, но гордый пельмень, ты еще с нами?

– Я с вами, товарищи.

– Куриная нога синяя, используемая для снятия утренних отеков под глазами, ты тут?

– Да.

– Неведомая херня в пакетике, обитающая тут с начала миров, ты все еще здесь?

– Ну а куда я денусь?

– Кубики льда с ягодками и цветочками внутри, которые она хотела сфотать для инсты и забыла, вы тут?

– Мы все еще верим, мы все еще ждем.

– Треснувшая бутылка шампанскава, которую положили сюда буквально на десять минут, ты тут?

– Идите в задницу, это не смешно.

– Пломбир шоколадный с отпечатками зубов, ты тут?

– Я тут, и зубы тут.

В конце переклички обитатели морозилки садятся в круг и медитируют, создавая позитивное поле вокруг вселенной холодильника. Поэтому вас все время туда так тянет.

Ученый с гордой фамилией Макарошкин, не спавший триста дней и ночей, наконец закончил расшифровку древней Книги Мертвых. Он хотел вскочить и станцевать ученый тверк, но от усталости голова его шмякнулась на клавиатуру. Так Книга Мертвых нечаянно выложилась в сеть.

Девочка Клаша, мечтавшая выучиться на ветеринара, проснулась от звука смс. Пришло обновление от ее любимого сайта «Наука мой краш».

Через пять минут Клаша нарисовала трех человечков, один кружок и четыре квадратика, сказала: «ОСИРИС ШМАСИРИС, СЕТ ШМЕТ, БАЗИЛИК, УКРОП!» – и оживила кузнечика, которого хотела препарировать. И кактус на окне вдруг зацвел кровавыми цветами. И комар Степан, три года лежавший меж окон, очнулся и заморгал.

Еще через десять минут на кухне загремели сковородки, запахло кабачковыми оладушками. Это неожиданно зашла погостить с того света бабушка.

Главнокомандующая смерть тревожно наблюдала, как у нее в отделении то исчезает половина покойничков, то появляется в два раза больше.

– В прятки, что ли, играют?! – подумала Главнокомандующая и стала торопливо набирать черным когтем сообщение в «Чатик Смертей всех времен и народов»: «ЧТО ЗА ФИГНЯ?!»

Чатик ожил:

– Чо, опять ученые?

– Да кто им поверит.

– Хоспаде, просто переставьте там слова в заклинаниях.

– Не должно работать. Я там вместо заклинаний рецепты вкусной и здоровой пищи вставила.

– Это ты девочке Клаше скажи. Через час ее родителям на работу вставать, а у них на кухне покойная бабушка третий суп варит.

– Сделайте что-нибудь! Я держу за ноги Цезаря, он пинается!

– Верните все как было! Пока не началось.

Тем не менее началось.

– Давай училку по химии таво-этава? – школьницы Оля и Галя нашли, чем заняться в этот утренний час. Летние каникулы – это офигенно, особенно когда есть арбуз и «Книга мертвых».

– Дурацкие заклинашки! Не работают вообще.

– Прекрасно все работает, – прошептал из шкафа прапрадед.

И седой кот показал ему большой палец: «Зашибись как работает».

– Ой, ну как похож, как похож! – по адресу Васильковая, 46 хозяйка отчаянно кокетничала с курьером в костюме Элвиса Пресли.

– Лав ми тендер. Лав ми свит, невер лет ми гоу, – отвечал ей Элвис, протягивая пиццу с ветчиной. Что в переводе с элвисовского обозначает: «Женщина, это реально я».

Люди и покойнички шлындрают туда и обратно, ходят в гости друг к другу. Всем очень весело, кроме чатика Смертей всех времен и народов:

– Ловите их и запихивайте обратно!

– Да не запихиваются они!

– Так, пошлите к Макарошкину. Он это заварил, он пусть и расхлебывает.

– Так он спит.

– Так в сон лезьте!

Ученый Макарошкин самозабвенно танцевал под «Ламбаду» в стрипклубе, кружился в перьях вокруг шеста, пытался сделать мостик. Все аплодировали, кроме столика, за которым сидели подозрительные старушки в черном. Они качали головами и хмурились, ожидая, когда закончится эротический танец:

– Срамотища какая. Это такие сейчас сны у ученых?

– Менделеев явно многое недоговаривал.

Наконец прозвучали последние аккорды, Макарошкин сделал книксен и наслаждался летящим в него дождем из денег. Неожиданно кто-то оттянул резинку от трусов и кинул внутрь горсть холодных тяжелых монеток. От тяжести белье предательски стало скользить к коленкам. Макарошкин хотел сбежать за кулисы, но бабки схватили его и посадили за свой столик.

– Ну что будем делать, Макарошкин? – голосом, от которого дыбом вставали волоски на руках, спросила одна из них. Та, что с брошкой в виде черепа.

– Приватные танцы я категорически не танцую.

– Приватные мы тебе сами сейчас спляшем, если книжку не вернешь.

– Какую книжку? Девушки, вы мне работать мешаете.

– Какарошкин, а уж как ты нам работать сегодня мешаешь, – нахмурились черные бабки, не клюнув на «девушек». – Отдавай книжку, а то мы тебе сейчас живо статус в соцсетях обновим.

И стали они тянуть к Макарошкину черные-пречорные худые конечности, и трясли они Макарошкина, и даже головой два раза об столик ударили. А от третьего раза Макарошкин упал со стула и проснулся.

В лаборатории трещали и мигали разные ученые приборчики, на столе лежал обрывок таинственной рукописи, над которым Макарошкин бился много-много лет, но пока расшифровал только предисловие. Там было что-то про «всем кабзда», «бедренная кость» и еще «камбалу тушите в томатном соусе». Корочи, то ли Книга Мертвых, то ли книга вкусной и полезной еды.

От страшного сна Макарошкину было очень тошно на душе, хотелось бросить все к чертям и срочно записаться на танцы. На танцах хорошо, не болит задница от стула, только разноцветные лосины и музыка.

– Да пошло оно все! – подумал ученый и выбежал наружу, туда, где солнце, свежий кофе и трам-пам-пам.

– Ну вот и ладушки, – проскрипела ему вслед уборщица и сгребла обрывок рукописи в карман. На черном халате сверкала брошка в виде черепа.

Было чудесное летнее утро. Откуда-то пахло кабачковыми оладушками.

В тот день я купила две банки консервированного горошка, три килограмма картошки и яблоки. Я так точно это помню, потому что потом не один раз пыталась вплоть до мелочей воспроизвести события того дня, но ничего уже не получалось.

Я надевала тот же пуховик, так же сморкалась в салфеточку, шаркала уггами, трясла авоськой с покупками, но увы. Как говорится, нельзя дважды войти в одну реку.