Белейший:
– Вам придется это сделать. Олег, мы знаем, что вы там. Ну это глупо, Олег, в конце концов!
8.45
Белейший:
– Олег, вы прекрасно нас слышите. Повторяю последний раз: «Вы-хо-ди-те»!
Осталось семь минут.
Сияющий:
– Олег, возьмите себя в руки. Тело сейчас кремируют, пройдемте с нами.
Белейший:
– Вот молодец! Ура, он вылазит, вылазит, хватай его!
Сияющий:
– Пакет, пакет ему бумажный на башку!!!
9.00
Бесконечная очередь умерших. Все галдят, волнуются.
В сторонке с пакетом на голове стоит Олег. Шкрябает фантомом ноги по белому песочку. Сразу видно, сильно переживает.
Ангел-приемщик, копаясь в документах:
– Я приветствую вас в промежуточном пространстве между жизнями. Представьтесь, пожалуйста.
Олег шуршит пакетом и молчит.
Ангел-приемщик:
– У вас, возможно, шок. Это нормально. Сделайте глубокий вдох и скажите ваше имя.
Олег молчит.
Светлейший и Белейший хором откуда-то с того конца бесконечной очереди:
– ЭТО ИНТРОВЕРТ!
Ангел-приемщик, нервно откусывает кусок важного документа:
– Почему они всегда в мою смену?!
(Сильно ругается по ангеловски-приемщицки.)
10.00
Собрание. Новенькие души сидят кружком, по очереди встают и представляются:
– Всем привет. Я Геннадий Сергеевич, пятьдесят семь лет, авария. Своей жизни я благодарен за следующие сто вещей. Я записал их на бумажку и щаз вам прочитаю.
Олег с пакетом на голове сидит под стулом ангела-психолога и рассматривает его сандалики.
15.00
Переменка. Души порхают между радуг, пускают мыльные пузыри и едят карамельки.
Олег натянул пакет до щиколоток и боком, как краб, старается незаметно смыться отсюдова.
20.00
Души сидят у вечернего костра, жарят зефирки, поют мотивирующие песни под гитару.
В самом темном потустороннем тоннеле Олег с пакетом на голове соорудил баррикаду из радуг и сидит в домике из тучек. И ему нормально.
Ангелы-охранники смотрят на него на экранах видеонаблюдения и хотят кофе и на ручки.
Свидания во сне
Он сидел на подоконнике и улыбался:
– Привет. Как дела?
– Замуж выхожу, – буркнула я.
– О, класс! Поздравляю.
– Не ревнуешь? – Я присела рядышком с ним.
За окном на фоне огромной радуги медленно летел единорог, словно в замедленной съемке. «Ну и сны у него, – подумала я. – Как у маленькой принцессы».
– Сейчас ты мой сон, – усмехнулся он, привычно просканировав мою голову. – Ревновать не собираюсь, ты же врешь.
– Ага, вру… Восемьдесят девять гостей, торт в три этажа, воздушные шарики, белое платье. Вот проснусь, и повезут меня в загс.
– На нашей свадьбе были фаршированные крокодилы, фонтаны из вина и лепестки белых роз кружились в воздухе, словно снежные вихри.
– Не помню, – вздохнула я.
– Не страшно. Главное, что ты помнишь меня.
– А когда мы снова будем вместе? Мне надоело встречаться во сне! – душа требовала скандала, ничего не могу с собой поделать.
– Никто тебя, между прочим, не торопил, чтобы воплощаться, дорогая моя! – не удержался от подкола и он. – Лежала бы в Шамбале спокойно рядом со своим законным мужем.
– И что, ты не мог меня удержать? – Я была в голосе и сразу взяла самую верхнюю октаву.
– Как удержать бурю? Ты рвалась в бой. «Хочу рождаться, умирать, любить, смеяться!» Весело тебе теперь, любимая? Что, идея больше не кажется классной?!
Ну как за такое не влепить пощечину? Получай, любимый! На!
– Дура! – схватился он за щеку.
– Трус! Не мог воплотиться вместе со мной? Слабо?
– Да на фиг нужно! Хоть отдохну здесь без тебя.
Единорог ошеломленно застыл напротив нас, хлопая крыльями. Животное явно не было приучено к семейным разборкам.
– Кыш отсюда, – махнула я рукой.
– Не нервируй Фросю.
– Конечно, кобыла с крыльями тебе дороже меня.
– Это неправда. Иди ко мне. – Он обнял меня, прижал к себе крепко-крепко.
Боже, как же хорошо от него пахнет. Просыпаясь, я невольно ищу этот запах, и от этого болит мой «вечно звучащий барабан», моя сердечная чакра Анахата.
– Пообещай, что больше не будешь таскать тяжелые сумки и ходить без шапки, – попросил он.
– Ты что, следишь за мной?
– Ежесекундно.
– Даже в ванне?
– Там – особенно!
– Расскажи мне еще раз, зачем я так рвалась на Землю?
– Ты хотела стать писательницей. Ты хотела писать о жизни и о смерти, о родах и похоронах. И о любви.
– И о разлуке?
– Нет, только о любви! А сейчас тебе пора просыпаться. Поцелуй меня и закрой глаза.
– Нет, еще немножечко…
Когда я проснулась, на моих губах еще было тепло его поцелуя. Сладко щемило под ребрами. Я сунула ноги в смешные тапки с крыльями и пошаркала к компьютеру.
Итак, он сидел на подоконнике и улыбался.
Свидания во сне-2
– Показывай, я готов.
– Точно? – спросила я.
– Нет. Но показывай!
– О’кей, – и я сняла майку.
От неожиданности он чуть не упал с подоконника.
– А-а-а! Ого, какая дыра! И ты говоришь, не больно?
– Немного ноет, но я привыкла.
– Да как так-то? – Он просунул руку в дыру в моей груди и помахал. – Э-э-эй, гляди какой ужас!
– Отстань. Я просто живу, оно само как-то.
– Надо это как-то починить, она же насквозь.
– Я чиню. Музыка, алкоголь, йога, комедии. Зарастает, но не полностью. Хорошо, что ее не видно в реальности.
– Если честно, я в шоке. Давай я схожу к нашим, надо тебя как-то оттуда забирать.
– Не надо меня ниоткуда забирать, я до конца хочу дожить.
– Этот твой долбаный героизм мне никогда не был понятен.
– Такие фразы щаз принято начинать: «Вы меня извините, я вам щаз правду скажу!»
– Она еще и ржет…
– А что мне еще делать, любовь моих жизней?
– Просыпаться. Тебе пора просыпаться.
– Уже? Чета седня короткий сон.
– Ага. Завтра принесу скотч, попробуем заклеить.
– Целуй быстрее, будильник в семь зазвонит.
Бз-з-з, зазвонил будильник, и я проснулась жить свою жизнь. Скорей бы новое свидание во сне.
Карма и любовь
(Из амбарной книги перевоплощений)
Она выходит из пещеры в нарядной накидке из птеродактиля:
– Ну где ты?
Он:
– Ну вот же я.
(Машет веткой.)
Она:
– Так. Почему ты дерево?!
Он:
– Ой, блин, сори. Минуточку. Развоплощаюсь.
Она:
– Отлично ва-апще. Теперь жди, когда он родится, когда у него волосы на груди отрастут! У меня терпение не железное. Выхожу за другого.
Он, выплевывая соску где-то в Средневековье:
– Ну, я родился. Ты где?
Она:
– Урод!!! Мне сто один год сегодня.
(Давится средневековой вставной челюстью, помирает.)
Он:
– Мась, ну прости. Там очень важные мужские запчасти кончились, я ждал, когда со склада привезут. Мась, ну не дуйся.
Она, поправляя напудренный парик:
– Ну где ты?
Он:
– Ну вот же!
(Машет плавником, выпрыгивает из воды.)
Она:
– Да ты издеваешься!
(Выходит за другого.)
Он расстроенно глотает рыбу:
– Ну, Ма-а-ася. Я ж нечаянно.
Голос с того света:
– Мог бы хоть в осьминога!
Он танцует твист:
– Ну где ты?
Она:
– У меня три жизни назад такие ноги были! Такая задница! Ненавижу тебя!
(Выходит за другого.)
Он пишет смс-ку:
– Ну где ты?
Она:
– Еще пять минут и ро-о-ождаюсь!
(Неторопливо намыливает голову.)
Он медленно мумифицируется, много курит и ругается.
Цикл повторяется много-много-много раз. Да еще раз. Да еще много раз.
