Стало немного стыдно перед Лоинтан за наезд. Получается, что он в такой же дрянной ситуации, как и простые игроки. Вместе со стыдом закипала злость. Лабораторные крысы, значит.
— Хорошо, — сказал Вилл, стараясь успокоиться и сплести цепь рассуждений. — Ты сказал, что мы — лабораторные крысы. Тестирование связано со странным течением времени?
— В точку. Думаю, что вы быстро поняли это, ведь продолжают проходить новички, которые провисели в очереди десять или двадцать минут от начала. Сколько ты провёл здесь?
— Около восьми месяцев.
— В реале прошло минут тридцать. Сам понимаешь, насколько большой разрыв и насколько эта технология захватывает воображение.
— Представляю…, — сказал Вилл, вспоминая Невозвращенцев. — У нас бегает армия чудаков, которая не хочет возвращаться. «Зачем покидать прекрасный мир, если на тридцать-сорок лет здесь приходится один день в реале?». Ещё и эгоистами нас называют.
— На самом деле, за этими словами кроется истина, — серьёзно произнёс Лоинтан.
Вилл вновь сделал паузу и постарался переварить услышанное. Детальки пазла медленно находили своё место на общей картине, но пока их недостаточно.
— Потенциал технологии настолько велик, что её можно считать величайшим изобретением человечества, — продолжил Лоинтан. — Хорошо, обойдёмся без громких слов. Одним из. Подумай вот о чём. Представь, что один реальный день ты проводишь в самом реале, а один — здесь. Сколько игровых лет набежит за реальный год? Или десять? Всё это очень близко к…
— Бессмертию… — изумлённо прошептал Вилл.
Подобные мысли приходили ранее, но у них не получилось облечь нужную форму из-за ежедневного стресса в виде необходимости выживать и прокачиваться, а также смерти близких людей или хороших знакомых. Разум как-то успокоил себя, что всё происходящее — ошибка или неудачный прикол, за который ответственные понесут наказание, а все виртуальные миры как минимум на несколько лет прикроют, пока не создадут крепкие протоколы безопасности. Слова Лоинтана пробили брешь в закостеневшем сознании и приоткрыли поражающие перспективы.
— Обычный человек живёт в среднем шестьдесят, семьдесят или восемьдесят лет. С этой технологией жизнь растянут на тысячу лет, да хоть десять. Не сразу, разумеется, и не для всех, но растянут. И дадут прожить эти года в мире, который лишён многих изъянов реального. Я не знаю, что будет дальше. Может, эта технология уйдёт влиятельным людям, например, дряхлым богачам, которые страдают от болезней, но за счёт этой технологии протянут ещё несколько сотен лет. Может, её отберут силой. Не знаю. Знаю лишь, что с момента запуска сервера мир поделился на до и после. Разумеется, так называемое бессмертие — это одна из граней, и сильные мира сего смогут использовать технологию в различных целях — хоть для тренировок специальных подразделений, хоть для научных прорывов. Всё зависит от воображения.
Вилл ошарашенно спрятал лицо в ладонях. Это же какой-то бред. Нет. Как раз-таки слова Лоинтана хорошо ложились на логику. Занятые мирскими делами, они не подумали посмотреть на происходящее более широким взглядом.
— Я всё равно не понимаю, — сказал Вилл, нащупав пробелы в общей картине. — Если это эксперимент, то для чего привлекать обычных игроков? Это грандиозный скандал и палево. К тому же, что за тупое правило одной жизни? Если это действительно тест, то для чего убивать? Они курсе, сколько игроков убили, сколько жизней поломали?
Последние слова хотелось прокричать, но удалось сдержать себя. Чтобы хоть как-то выместить агрессию, Вилл в бессилии сжал руками сено и выдрал из стога кусок.
— А здесь мы подходим к самому интересному. Нет никакого правила одной жизни.
— А…
Вилл попытался что-то выдавить, но тщетно. Слова утонули в потоке истерических смешков, которые один за другим вырывались из груди.
— Я говорил…я говорил! Ещё в самом начале…что всё это гениально, и если нас водят за нос, то мы это никак не проверим!
— Поскольку игра использует новейшую технологию виртуального погружения, которая как бы переносит тебя в тело персонажа, лишая контроля над телом в реале, то выйти из игровой сессии можно двумя путями. Первый — внешний. Обрыв интернета, отключение света или простое выключение капсулы. Второй — внутренний, посредством кнопки «Выйти», но её убрали, оставив другие немногие варианты — выполнить определённые условия или просто умереть, что активирует завершение игровой сессии. После игровой смерти тебя выкидывает в реальный мир, и никто не убивает, да и реализовать это сложно.
— Вот же продуманные черти…
Все эти мысли пришли ещё в первый день. Поскольку проверить это невозможно, то никто и не будет рисковать. Это как новичком подняться на борт самолёта, чтобы прыгнуть с него, но в воздухе инструкторы с вежливой улыбкой говорят, что парашюты на самом деле неисправны, а прыгать будете сами. При условии, что проверить слова можно лишь одним способом — личным прыжком, никто не станет рисковать. Все будут смиренно играть по правилам и ждать, пока самолёт посадят. Элегантно и просто. Десять баллов из десяти.
— Что касается теста на простых игроках…Поскольку эта технология очень сложна, а цели на неё, самые большие, то важно, чтобы она работала безупречно как со здоровым двадцатилетнем парнем, так и со стареньким ветераном онлайн-игр. Какого самого возрастного игрока ты встречал?
— Дедушку лет шестидесяти, — припомнил Вилл.
— Нужен максимальный охват, и вполне возможно, что даже на практически идентичных мужчинах с отличием в небольшой килограмм технология будет работать по-разному. Когда я въехал в курс дела, я также размышлял над тем, зачем всё так громко. Я поставил себя на место организаторов и увидел два пути. Первый — закупить тысячи капсул, где-то их разместить и, главное, найти столько же добровольцев, которые поедут в богом забытое место тестировать что-то неизвестное. Второй — не заморачиваться логистикой и воспользоваться чужими капсулами. А кто больше остальных покупает капсулы для виртуального погружения?
— Восемьдесят девять процентов — геймеры, из них большая часть — геймеры, играющие в онлайн-игры, — сами собой всплыли данные с одного игрового сайта.
— Правильно. Вот и готовое решение. Есть онлайн-игра, которая по всем аспектам на голову выше предшественников, есть ждущие её игроки, и есть заинтересованная группа лиц, которая вшила технологию внутрь игры. Вот тебе и десятки тысяч тестеров, самых разных, всех возрастов, полов и комплекций. А правило одной жизни придумали, чтобы максимально удержать игроков на как можно более длительную игровую сессию. Пройдите игру — и мы вас выпустим. Если просто запереть игроков, то все бы впали в апатию. Надежда. Вот, что заставляет всех идти вперёд и вот что даёт получить самые вкусные данные, максимально приближенные к реальности.
Всё это звучало как-то слишком.
— Погоди, — внезапно понял Вилл. — Если правила одной жизни нет, то я прямо сейчас могу спокойно убиться и выйти?
Эта светлая мысль зажглась на душе как яркая искра. Лоинтан её быстро потушил.
— Да, но…не совсем.
Конечно. Всё не может быть настолько просто.
— Если игроки начнут массово убиваться, то там быстро поймут, что произошла утечка. И…нас накажут. Я понимаю, как это звучит. Чего стоит одна, две или несколько жизней в обмен на десятки тысяч людей, которые сейчас сидят в игре и думают, что если умрут здесь — то умрут в реале.
— Но есть что-то ещё, — понял Вилл.
— Да. Вспомни самое начало, когда ты ещё лежал в капсуле. За минут пять до начала игры ты скачал маленький файлик размером в несколько мегабайт.
— М-м-м…вроде было что-то такое, — протянул Вилл.
— Может проделки конкурентов, а может, кто-то не хочет, чтобы подобная технология существовала. Злоумышленник испортил код. Не сильно, но напакостить смог. Спустя десять реальных минут после старта стали приходить сообщения, что некоторые игроки возвращаются…с осложнениями. Родственники вовсю трубят в социальных сетях, что их сына, дочь, брата или сестру, к примеру, частично парализовало. Пока что их комментарии тонут в волне флуда и троллинга, в том числе созданного умышленно, и они не привлекают много внимания. Однако, дошла информация, что эти сообщения правдивы.
