Никитин велел остановиться и закопать трупы купцов в братской могиле. Колтоп перед тем как тела положили в могилы, посмотрел за правым ухом покойников, там у всех теро мужского пола были небольшие татуировки рода.

На вопрос Сергея кто они, теро только молча, пожал плечами, сказав, что это не знатный род, но что он постарается передать их семьям весть о том, что они доблестно пали в бою и их кости упокоены надлежащим образом.

Десяток теро столпившись подле могилы, высокими голосами затянули свою молитву, остальные теро время от времени подпевали им. Молитва была краткой минуты на две.

Дождавшись пока теро разойдутся, Никитин поставил на могиле наскоро оструганный из двух жердей крест. Колтоп ничего не сказал ему, только молча, повесил на верхушку креста белый лоскут.

Фургоны вновь тронулись вперёд. Чем ближе продвигались они к Москве, тем всё более отчётливо становилось ясно, что случилось, что-то плохое. Самое плохое было то, что им навстречу не попался ни один из отрядов разведки из Москвы которые должны были, по идее, время от времени появляться здесь.

Угрюмое настроение их командира невольно передалось всем его воинам, давно минул полдень, а команду на привал так и не поступила — Никитин стремился побыстрее добраться до своего поселения. Ещё через три часа торопливого марша, наконец, начались дальние окраины их поселения.

Неожиданно тишину разорвали радостные крики — слева от дороги, к ним громко крича, с арбалетами в руках бежало трое бойцов. Колонна тут же остановилась, но Никитин, надрываясь, заорал, что бы продолжить движение без остановки, минуты спустя замершие было фургоны, вновь начали набирать скорость.

Землянин привстал на облучке, сунул в рот свисток, и издал два коротких свиста, что означало — подойти к нему. Бегущая троица тут же изменила направление и побежала прямо к нему. Он узнал в них тех бойцов, которые остались вместе с Медведем в Москве.

— Командир! — громко заорал один их них приблизившись к нему.

— Счастливчик! — ещё громче заорал другой.

Никитин, предвосхищая их вопли, поднял руку в приветствии:

— Здравствуйте бойцы! — громко крикнул он.

Троица тут же вытянулась перед ним на обочине дороге и слаженно и радостно проорала:

— Здравия желаем сэр!

— Ну, рассказывайте, что здесь у вас произошло пока меня не было?

Землянин спрыгнул с облучка, пожал, всем троим руки и вместе с ними пошёл рядом с медленно катящимся по дороге фургоном. К ребятам тут же со всех сторон начали подтягиваться с приветствиями бойцы, но Никитин рыкнул и велел всем идти по своим местам.

Народ, было, разбежался, но жажда услышать что произошло, оказалось сегодня сильнее дисциплины, и вскоре целая толпа следовала, за ними спереди и сзади жадно прислушиваясь к их торопливому рассказу и тут, же передовая новости по всему каравану.

Новости, которые они передали, были не такие уж весёлые, но самое главное было то — что их поселение уцелело.

— Много их тогда на нас напало… — тем временем вспоминал один из бойцов.

— Тысяча этих волосатых недомерков! Точно! Не меньше! — подхватил второй.

— Они все на лошадях были, так что тревогу мы поздно успели поднять, да и один отряд отправился тогда дорогу патрулировать! — вновь повел рассказ первый.

Никитин припомнил только одного, из всей этой троицы — его звали Кыч, он был с нашивками десятника. Лица двух других он припоминал, они пришли в отряд гораздо позже и фамилии или клички новичков, не отложились у него в памяти. Народу у него уже было изрядно.

— Да и положили мы их, немало — продолжил свой рассказ Кыч. — Тридцать полных рук этих ублюдков мы тогда закопали после боя! Хорошо еще, что нам купцы тогда подсобили, часть этих недомерков полезла тогда в торговые ряды их грабить. Эх! — в сердцах махнул рукой десятник.

— Пожгли тогда много чего, — вступил в разговор третий боец — да и посевы вытоптали изрядно. Скотины много порезали!

— Так понятно. А сколько из наших погибло? — спросил Сергей.

— Десятка три народу погибло — нехотя ответил Кыч — Это считая что потом ещё пяток тяжело раненых умерло! Медведя тоже зацепило!

— Сильно?

— Да нет, в бедро ему попало, сейчас уже бегает. Хорошо, что ещё большинство стрел костяные были, а не медные иначе плохо бы нам пришлось.

— Больно густо били! — встрял в разговор до этого молчавший и только кивавший головой третий боец — Головы не подымишь! Щиты были стрелами утыканы гуще, чем у ежа колючек.

Караван тем временем всё ближе и ближе подходил к поселению. Никитин мрачно оглядывал окрестности. Большинство ровных и ухоженных участков полей, ранее так радовавшие глаза было истоптано. От одного из длинных закрытых загонов для скотины остались только обгорелые головёшки.

Справа, где не так давно целый день шумел торг, теперь было пустынно и тихо, в нескольких местах валялись обгоревшие брёвна.

Спереди раздался сильный гул. Стоявшие рядом с ним бойцы потянулись было к арбалетам, но тут, же расслабились, далеко впереди из распахнутых ворот города к ним спешила толпа народа, что, то радостно крича.

Вернулись!

Шестиградье.

Обслуга катапульты, споро вертя маховиками всё ниже и ниже прижимая гигантскую ложку к земле. Двое здоровых воинов повиснув на конце этой ложки, своим немалым весом помогали её заряжать. Наконец еле слышно щёлкнул стопор и команда катапульты, тяжело дыша, отошла в сторону, где был, натянут полотняный навес, дающий небольшую тень. Полдень. 21 век, правда, в ином мире.

Рядом с катапультой остановилась повозка и двое возничих, бодро откинули борт и стали осторожно ставить глиняные кувшины на землю. Дно повозки, было с помощью досок, разбито на большие ровные квадраты.

В центре каждого квадрата стояла большая плетёная корзине, где для мягкости ещё и щедро добавили сухого мха. Толстые круглые кувшины, лежащие там навевали мысли о выдержанном красном виноградном вине. Чаще всего так оно и было — благо виноградников в здешних местах хватало, только вот сегодня в них была другая начинка — «греческий огонь».

Повозку сопровождало двое воинов один из них который помоложе прислонил своё копьё к повозке быстро запрыгнул в повозку и стал оттуда передавать их возничим. Явно рисуясь своими мышцами, парень взял было сразу два кувшина, но тут второй воин рявкнул на него и молодой вновь стал передавать их по одному. Состав, который был залит в каждый из этих кувшинов стоил немалых денег.

Никитин подошел поближе и быстро пересчитал кувшины, тридцать штук ничего не пропало. Теперь можно было и начинать.

Тем временем из укреплений, которые они осаждали, вылез разбойный народец и стал громко поносить их родословную. Лучники теро, стоявшие неподалеку быстро выхватили стрелы из колчанов и послали их в ту сторону, но наёмники Альбиноса, держа над собой щиты, шустро юркнули в укрытия.

Землянин сплюнул и отпил из серебряной фляги теплую воду. За эти три дня осады ему уже всё здесь надоело и сегодня он рассчитывал наконец закончить эту затянувшуюся кампанию.

— Давай!

Гигантская ложка глухо стукнула, и очередной камень полетел в сторону башни. Недолёт… Камень метров пять не долетел до ворот башни, вздыбив фонтан земли, он покатился дальше и с гулом ударился в ворота.

— Давай ближе тащи и поднимай! — крикнул обслуге Никитин.

Два десятка крепких воинов, быстро подхватили канаты и поволокли катапульту вперёд. Со стены и с верха башни стали стрелять из луков, но стрелы не долетали даже до половины расстояния между баллистой башней. Хотя было там всего-то метров двести.

Землянин сплюнул.

— Дерьмовое оружие! И луки и баллиста, и война чтоб её… — подумал он.

Всё было не вовремя! Теро сражались с кочевниками, которые, при предательстве некоторых сановников прорвались из Великой Степи и сейчас осаждало город. Много мелких отрядов отбилось от основной орды и рыскало сейчас по всей местной Ойкумене, грабя и убивая.