Рождение опирается на силу Ян, смерть опирается на силу Инь. На чем основана сущность вещей — она заложена в их рождении. А в великой силе Инь обитают всяческие диковинные существа.

Гань Бао, Записки о поиске духов

Пролог

Ни один путник, что почитает отца, мать и здравый смысл, не будет держать путь напрямую через Сумеречные Горы, что лежат на западе Речных Земель. Одно название должно отбить охоту даже у форменного глупца. Уж лучше сделать крюк в сотню ли, лучше платить жадным речным перевозчикам, лучше прибиться к каравану и молиться, чтобы нападение разбойников обошло тебя стороной – лучше, чем ступить на проклятые склоны этих гор. Ведь там, в глубине, скрывается вход в Диюй, Десять Адов – преисподнюю, где во мраке адские палачи денно и нощно терзают души грешников. Даже в плодородных долинах у подножий Сумеречных Гор можно услышать стоны и крики, которые доносит ветер.

Это вам расскажут в любой таверне Речных Земель, заодно присовокупив пару баек а Кровавой Орхидее, падшем заклинателе, или ужасном демоне Ледяного Ветра, скрывающемся на самой высокой вершине. И вы, конечно, отмахнётесь от этих досужих россказней…

Только они не врут.

В Сумеречных Горах действительно лежит вход в Диюй, Преисподнюю. Другое дело, что лишь единицы могут его отыскать и открыть. Здесь души уперших уныло бредут по бесконечной тропе, уходящей всё глубже во мрак. На дне бездны, куда не проникает ни один луч солнца, душа проходит через врата по охраной скучающих великанов с бычьими головами и входит в Первый Ад, где ей предстоит отстоять в длинной очереди в Тёмные Палаты, или Пять Дворцов Посмертного Правосудия. Здесь не услышишь воплей пытуемых грешников – лишь усталые голоса чиновников и шуршание кисточек, которые скользят по бесчисленным свиткам, фиксируя имя, причину смерти, и назначенное наказание: хорошее перерождение – праведникам, перерождение в животных – мелким грешникам, муки в одном из Адов – тем, чьи где грехи особенно тяжелы.

Поток работы тут никогда не иссякает: ведь смертные имеют дурную привычку умирать, причём делать это постоянно. Исключения – даосы, усовершенствовавшие свой дух и тело настолько, что обрели бессмертие – слишком редки, чтобы хоть сколько-то облегчить работу адским чиновникам. В Срединном мире, мире смертных, между смертью и новым рождением души может пройти десяток лет; и не потому, что Колесо Сансары вращается столь медленно, а потому что чиновники слишком загружены работой. Тысячи и тысячи их, многими часами гнущих спину над бумагами в запутанных коридорах Пяти Дворцов, которые по великолепию и величине не уступают Запретному Городу самого Императора Поднебесной.

Но за стенами этих дворцов раскинулось нечто ещё более великолепное: Юду, Город Мрака. Он необъятен, и, несмотря на название, никогда не погружён во тьму. Мириады фонарей освещают его улицы, сияют в непроглядной тьме, которая тут заменяет небо, подобно звёздам. В их свете демоны-стражники кажется ещё более огромными и ужасными, демоницы – соблазнительными, а драконы, периодически пролетающие над городом – величественными.

Да, все они живут там, в Городе Мрака: демоны, неупокоенные духи, оборотни, драконы, и даже твари, чьи имена смертные давно забыли…

Но, конечно, больше всего в Юду адских чиновников.

В тот день адский чиновник по имени Инь Фэй ввалился в таверну «Драконья Лапа», вихрем пронёсся на своё любимое место в углу и со страдальческим стоном потребовал у слуги:

– Хризантемового вина мне! И побыстрее, пока я не умер от жажды прямо здесь!!

Его порывистое появление, как всегда, сопровождалось ветром, который заставил бумажные фонарики под потолком раскачиваться, бубенчики – звенеть, а посетителей – оглядываться. Слуга Юхэй, коротко раскланявшись, побежал исполнять поручение. Вслед ему неслось:

– И жареной саранчи в качестве закуски!

Светло-зелёное ханьфу Инь Фэя, костянная печать и обсидиановая табличка на чёрном поясе говорили о том, что он был младшим чиновником седьмого ранга. Особого уважения он не заслуживал, тем более что появился в Юду, Городе Мрака, сравнительно недавно, каких-то полсотни лет назад. Тем не менее, Юхэй кинулся исполнять его приказание со всевозможным старанием – у Инь Фэя была странная способность вызывать дружелюбие в людях и нелюдях. Возможно, причиной этого был лёгкий весёлый нрав, а может, дело было и в каких-то колдовских способностях. Выглядел он как юноша лет двадцати с симпатичным, немного детским лицом, зеленоватыми глазами и широкой, тёплой улыбкой. Волосы были заколоты в пучок и убраны под высокую чиновничью шапку, но не очень аккуратно, так что какая-то непослушная прядь непременно выбивалась.

Словом, с виду – самый обычный человек. И всё же Юхэй не был уверен. Демоны на то и демоны, что обернутся хоть человеком, хоть зверем. Правда, слуга не мог взять в толк, зачем демону в кого-то превращаться, будучи в Городе Мрака, но разве это его ума дела? Он, Юхэй, простой самоубийца, чья посмертная участь – вечно быть огоньком в одном из бумажных фонариков Юду – была милостиво облегчена. Его дело – молчать и приносить то, что велено.

Так и тут он быстро явился с заказом: пухлый кувшин с вином, тарелка с саранчой и две чаши (в такие моменты Юхэй жалел, что у него не четыре руки). Фэй широким жестом пригласил его сесть с ним за стол и наполнил вином обе чаши, обмахиваясь при этом веером. На веере была изображена тихая заводь, бамбуковая роща и три парящие над водой стрекозы; наверное, сам расписывал.

Юхэй потянулся к чаше. Да, это было другой причиной, по которой зеленоглазый чиновник был любимым посетителем слуги. Он не гнушался пить и разговаривать с таким, как он. Удивительно, что хозяин заведения, демон Хоу, напоминающий рогатого тигра на задних лапах, милостиво разрешал Юхэю побездельничать в середине рабочего дня, если это было из-за Фэя.

Можно сказать, они были почти что друзьями.

– Тяжёлый день, молодой господин? – поинтересовался Юхэй, с удовольствием пробуя вино.

– Ужасный! Цун Мин хочет моей смерти!! – простонал Фэй. Он залпом опустошил чашу вина и бросил в рот горсть жареной саранчи. Похрустев ей, он заключил уже спокойнее:

– И я не шучу. Дражайший Юхэй, мне кажется, её план действительно таков.

Цун Мин была непосредственной начальницей Фэя, и он вечно описывал её как сущего изверга. Юхэй сначала думал, что он преувеличивает, пока Цун Мин не посетила их таверну. Эта дама с мягким, бесцветным голосом умудрилась отыскать сто двадцать два нарушения в устройстве таверны, и навела на них проверку Дворца Алого Феникса, Департамента Фэн-Шуя. Тогда он понял, что Фэй, наоборот, преуменьшал «достоинства» этой дамы.

– Чернильное сердце, – с чувством сказал Юхэй. Таково было прозвище Цун Мин, которое она ненавидела, но которым её называли за глаза. – Вот правильно её назвал… Кто это был-то? Говорят, что какой-то грешник из Бездны Неискупимых.

Фэй рассмеялся. Немного смущённо.

– Всякое говорят, – сказал он и снова набил рот жареной саранчой. Юхэй последовал его примеру и уже приготовился пересказывать последние сплетни, но дверь таверны с треском распахнулась. На пороге стоял демон – здоровый, как медведь, с тёмно-красной кожей и огромной саблей в руке.

– Где этот недоносок?! – взревел он, пьяно пошатываясь. – Где этот недоносок, Инь, мать его, Фэй?!

Помертвевший Юхэй вспомнил, что их вышибала как назло сегодня взял выходной, чтобы власть насладиться обществом какой-то демоницы. А ещё он увидел табличку стражника, висевшую на поясе демона. «Он что, пришёл арестовывать Фэя?!» – ахнул слуга, но тут же понял, что это не так: иначе бы демон пришёл не один, и был бы трезв.