Как только она получила все, что было в ее списке, он гордо улыбнулся.

— Что бы ты делал без меня?

— Достала бы всё сама.

Аид фыркнул. Он хотел бы это увидеть; ей пришлось бы взобраться на столешницу, что дало бы ему отличный вид на ее задницу.

— Окей, иди сюда. Ты не сможешь учиться, стоя там.

Он оттолкнулся от прилавка, к которому прислонился, и приблизился, обхватив ее руками по обе стороны от тела, прижимая ее к столешнице. Он не наклонился к ней, но подумал об этом. Его член был твердым, и он идеально подходил к той заднице, о которой он только что фантазировал. Вместо этого он прижался губами к ее уху.

— Пожалуйста, проинструктируй.

Ей потребовалось мгновение, чтобы заговорить, и Аид усмехнулся. Он надеялся, что она была так же рассеянна, как и он. В каких фантазиях она терялась ночью или на работе, пока они были порознь?

— Самое важное, что нужно помнить при выпечке, — это то, что ингредиенты должны быть правильно отмерены и смешаны, иначе это может привести к катастрофе.

Он слышал, что она сказала, но его мысли были заняты другими вещами, например, как он запустит руку ей в штаны, чтобы посмотреть, насколько она мокрая. Он крепче вцепился в столешницу, но это только помешало ему действовать в соответствии со своими мыслями. Это не помешало ему прижаться губами к ее шее и позволить своему языку попробовать ее кожу на вкус.

У нее перехватило дыхание, и она сердито посмотрела на него через плечо.

— Забудь это. Самое важное, что нужно помнить, — это внимательность.

Она сунула ему в руку мерный стаканчик.

— Сначала мука, — скомандовала она, и он ухмыльнулся. Она серьезно относилась к выпечке.

Он продолжал обнимать ее, пока работал. Отмерять муку было все равно что ходить по золе — она затуманивала воздух и прилипала к коже. Когда он положил ее в миску, он наклонил голову к ней, отметив ее напряженную позу. Затем он наклонился, и когда его полная эрекция вжалась в нее, она положила ладони плашмя на столешницу.

Он насмешливо приподнял бровь.

— Дальше?

— Пищевая сода.

Так продолжалось до тех пор, пока все ингредиенты не оказались в миске и не превратились в жидкое тесто. Персефона воспользовалась этим моментом, чтобы нырнуть под его руку, освобождаясь из клетки, которую он создал для нее. Она распаковала набор противней и дала ему ложку.

— Используй это, чтобы зачерпнуть тесто и сделать из них… шарики толщиной в один дюйм.

Она прочистила горло, когда произнесла слово «шарики».

И все, о чем он мог думать, это как она дразнила его на заднем сиденье лимузина с его членом во рту, и все напряглось.

Блять.

Они работали вместе, каждый зачерпывал тесто ложкой и перекладывал его на противень. Когда Аид закончил, он сравнил их обоих, и навыки Персефоны превзошли его. Она сделала идеальные круги из своего теста. У Аида они были бесформенными и грязными, как будто он размазал смесь по всей сковороде. Он завидовал ее самообладанию.

— Надень это, — сказала Персефона, протягивая ему цветочную рукавицу.

— Что это?

— Это прихватка для духовки, — сказала она. — Чтобы ты не обжегся, когда будешь ставить печенье в духовку.

Он подумывал сказать ей, что он, по сути, огнеупорен, но промолчал, натягивая перчатку на руку, только чтобы услышать хихиканье Персефоны. Его пристальный взгляд метнулся к ней.

— Ты…смеешься надо мной?

Она быстро прочистила горло.

— Нет. Конечно, нет.

Его глаза сузились в невысказанном обещании расплаты за это. Как только печенье оказалось в духовке, Аид снял рукавицу. У него были намерения заключить ее в объятия и насладиться ее ртом, но у нее были другие планы.

— Теперь мы приготовим глазурь.

Она улыбнулась, ее глаза загорелись.

Ему хотелось бы слизать глазурь с каждой части ее тела, но она протянула ему какую-то кухонную утварь с узкой ручкой и проволочными петлями.

— Что я должен с этим делать? — спросил он.

— Это миксер. Ты будешь взбивать ингредиенты вместе, — сказала она и высыпала различные ингредиенты в миску, пододвинув ее к нему, когда закончила.

— Взбивай.

Вот в чем он преуспел.

— С радостью.

— Достаточно, — сказала Персефона, практически выхватывая миску у Аида после того, как он взбивал смесь в течение нескольких минут. Возможно, он увлекся. Кусочки смеси были разбросаны по всему прилавку, его рубашке и ей.

Она разложила глазурь по нескольким мискам и протянула ему маленький тюбик зеленого цвета.

— Начни с нескольких капель и перемешай.

Они приготовили разноцветную глазурь. Персефона работала над яркими цветами — желтым, розовым и лавандовым, — в то время как Аид создавал более темные цвета — красный, зеленый и даже черный, цвет, который Персефона помогла ему создать. Ближе к концу он застал ее слизывающей глазурь с пальцев.

— Как на вкус? — спросил он, потянувшись к ее руке. Он втянул один из ее пальцев глубоко в рот и застонал. Она была сладкой и соленой, и то, как она смотрела на него, пока он пробовал ее на вкус, заставляло огонь в его животе усиливаться.

— Восхитительно.

Она убрала пальцы, и на мгновение воцарилась тишина.

— Что теперь?

Их взгляды встретились, и воздух в комнате стал почти невыносимым.

Аид положил руки ей на талию и поднял ее на стойку. Персефона рассмеялась и обхватила его ногами, притягивая к себе так, что его член уперся в ее сердцевину. Он поцеловал ее в рот, раздвигая ее губы. На вкус она была как глазурь, которую она слизывала с пальцев. Он зарылся одной рукой в ее волосы, а другой потянулся между ними, чтобы схватить ее за грудь, когда кто-то прочистил горло.

Громко.

Персефона отстранилась от его поцелуя, в то время как руки Аида упали на столешницу, а его голова легла ей на плечо. Ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями. Если бы они были в Подземном мире и их прервал один из его поданных, он бы не остановился.

— Лекса.

Персефона прочистила горло. — Что случилось?

— Я хотела спросить, не хотите ли вы, ребята, посмотреть фильм?

— Скажи «нет», — прошептал Аид, дразня ее ухо.

Персефона игриво хлопнула его по груди.

— Какой фильм?

— Битва титанов?

Аид фыркнул и отодвинулся от нее, глядя на Лексу.

— Старый или новый?

— Старый.

— Хорошо, — согласился он и поцеловал Персефону в щеку. — Мне понадобится минута.

Аид покинул кухню, исчезая в коридоре, пока не нашел ванную. Он закрылся внутри и прислонился к двери, засунув руку в штаны и сжимая свой член. Он бы предпочел, чтобы рука Персефоны была на нем, ее рот вокруг него, ее лоно сжимало его, но этого должно было хватить, пока они не останутся наедине. Он работал сам, пока не кончил.

Когда печенье было готово, они достали его и дали остыть, пока смотрели Битву титанов.

— Боги, я и забыл, что этот фильм такой нудный, — сказал Джейсон, который был единственным, кто смотрел. Когда Персефона легла на Аида сверху, ее тело помещалось между его бедер, Аид мог думать только о сексе. Она тоже хихикала, и он был уверен, что она смеялась не над фильмом.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — прошептал он, его рука крепче обнимала ее, тела крепко прижимались друг к другу.

— Ты никак не можешь знать.

— После того, через что я прошел этим вечером, я уверен, что есть несколько вещей, над которыми ты смеешься.

В какой-то момент Персефона заснула, и он отнес ее в спальню.

— Не уходи, — сонно сказала она, когда он опустил ее на кровать.

— Не ухожу.

Он поцеловал ее в лоб.

— Спи.

Аид лежал рядом с ней, совершенно бодрствуя. Ее кровать была маленькой и пахла ею. Он закрыл глаза, но его телу было жарко, а мозг был слишком напряжен, думая об их предыдущей встрече на кухне и о том, как он хотел закончить то, что они начали. Но Персефона устала, и он не хотел ее будить, поэтому перевернулся на бок и крепко зажмурился. Казалось, прошла вечность, прежде чем он заснул, и это длилось всего несколько секунд, прежде чем он снова проснулся, его тело было поверх тела Персефоны, его рот пожирал ее кожу. Она застонала и потянулась к нему, их поцелуи были настойчивыми, как будто они не были вместе неделями, месяцами.