Аид уловил аромат магии Афродиты — морской соли и роз — и обнаружил ее сидящей на коленях у пожилого мужчины средних лет. У него были темные редеющие волосы. Его лоб был сальным, а лицо пухлым, переходящим в потную шею, вокруг которой были сплетены руки Афродиты, ее груди прижались к его груди. Аид заметил золотое кольцо на безымянном пальце левой руки мужчины. Ему не нужно было смотреть в душу смертного, чтобы понять, что он лживый ублюдок.

— Почему бы нам не пойти ко мне, детка? — спросил мужчина, пока его руки исследовали тело Афродиты, двигаясь по ее ребрам и бедрам. Аид съежился, наблюдая за этим взаимодействием.

— О, я правда ю хотела бы остаться еще немного, — говорила Афродита. — Разве ты не хочешь заключить сделку с Аидом?

Мужчина сжал ее, впиваясь пальцами в ее ягодицы. — Больше нет. Ты — все, что мне нужно.

— Правда? — задыхаясь, спросила Афродита и наклонилась ближе, ее розовые губы были в нескольких дюймах от его.

Аид должен был признать, что Богиня Любви была великой актрисой. Она скрыла свое отвращение к этому мужчине и отвлекла его своими руками, когда они скользнули вверх по его груди. Аид почувствовал, как ее магия поднимается, и понял, что она вынуждает мужчину сказать ей правду, когда она задаст свой следующий вопрос.

— Чего тебе не хватало раньше?

Аид знал ответ, потому что мог видеть его. Неуверенность смертного росла по мере того, как он старел, и она переплеталась с его нарциссизмом и потребностью чувствовать себя важным. Он держал обиду, как своего ребенка, близко к сердцу, и она отравила его кровь, подпитала его ложь и спровоцировала его измену. В чувстве вины, которое висело на его плечах, как злобная горгулья, у него осталось немного человечности. Чтобы заглушить боль, он пил, но за последние несколько лет его терпимость к выпивке возросла, а это означало, что ему нужно больше, чтобы уходить от того, во что превратилась его жизнь.

У этого человека была трещина в душе, и у Аида было чувство, что Афродита вот-вот разобьет ее вдребезги.

— Я неуверен в себе. Мне нужно знать, что меня все еще хотят другие женщины.

— И этого недостаточно, чтобы быть желанным для твоей жены?

Красивые губы Афродиты скривились в хмурой гримасе. Глаза мужчины расширились, его разум был в противоречии с тем, что выходило из его рта. Аид видел это раньше, когда использовал такую магию.

— Я люблю свою жену, — сказал он. — Я просто ищу секса.

— И это все?

Она захлопала ресницами, а затем заговорила многообещающим голосом, окутанным мраком. В таком случае, когда ты вернёшься к своей жене сегодня ночью, она больше не будет желать тебя. Она съежится от твоего прикосновения и отстранится, когда твои губы коснутся ее губ. Она откажет тебе, она оставит тебя, и ты никогда не придёшь в себя.

Глаза мужчины расширились, и он больше не держал Афродиту, его руки отдернулись от ее кожи, как будто она горела.

Это была Афродита в ее истинном обличье. Мир смертных верил, что она была не более чем сексуальным существом, что она искала развлечений и удовольствий как у богов, так и у смертных, но правда заключалась в том, что она могла быть мстительным богом, особенно по отношению к тем, кто предавал любовь.

Вероятно, пришло время Аиду появиться.

— Афродита, — поприветствовал он, сбрасывая чары.

Богиня повернулась, чтобы встретиться с ним взглядом, и улыбнулась.

— Аид, — промурлыкала она чувственным голосом, и хотя она только что прокляла смертного, которого все еще использовала в качестве кресла, его глаза затуманились от желания при этом звуке.

— Я думаю, что у смертного было достаточно волнений за одну ночь. Почему бы тебе не позволить ему ускользнуть?

Лицо Афродиты изменилось при упоминании изменщика, и она повернулась, чтобы пристально посмотреть на него, прежде чем слезть с его колен.

— Ползи, змей.

Смертный повиновался и, ошеломленный, побрел в толпу.

— Что?

Афродита огрызнулась, когда снова посмотрела на Аида.

Его брови поднялись от удивления ее ядовитостью.

— Ничего. Хотя ты вряд ли поможешь самооценке этого человека, отняв у него единственную любовь, которую он когда-либо знал.

Она отряхнула руки. — Он предал любовь, поэтому у него никогда не будет ее снова.

— Я не думаю, что твое наказание несправедливо, — объяснил Аид. — Но оно может создать монстра.

Она ухмыльнулась, выражение ее лица было озорным.

— Тогда он весь твой. Монстры — по твоей части, Аид.

В этот момент подошла Минфа, балансируя подносом с напитками. Именно так нимфа проводила большую часть своих вечеров в Невернайт — принимая заказы и доставляя их, флиртуя как со смертными, так и с бессмертными, и собирая информацию у самых элитных клиентов Аида.

— Леди Афродита, — сказала Минфа, передавая богине бокал розового вина. — Лорд Аид.

Она протянула стакан виски, и когда она отошла, он повернулся к Афродите, которая подняла на него светлую бровь.

— Что? — спросил он в ответ на ее вопросительный взгляд.

— Эта нимфа хочет трахнуть тебя, — сказала она.

«Ошибка, которую я никогда больше не совершу», — подумал он.

Аид не отреагировал на ее комментарий и вместо этого сказал: — Ты не часто украшаешь мои залы своим присутствием, Афродита. Что я могу сделать для тебя?

Она сделала глоток вина, ее глаза цвета морской пены встретились с его глазами.

— Я надеялась, что тебя заинтересует наша собственная сделка.

— Я не играю с богами.

— Всего лишь одна игра, Аид, — невинно сказала она, а затем подзадорила: — Ты боишься?

— Игра, в которую играют под этой крышей, никогда не бывает всего лишь игрой.

«Даже для меня», — подумал он. Всегда существовала возможность проиграть, и он, как правило, терял столько же, сколько и смертные, которые заключали с ним сделки, но их просьбы он мог удовлетворить. Он не доверял тому, о чем просила Афродита. — Зачем тебе игра? Чего ты хочешь, богиня?

— Почему я должна чего-то хотеть? — спросила она. — Возможно, мне просто скучно и я нуждаюсь в развлечении.

— Нет ничего более опасного, чем скучающая Афродита, — размышлял Аид.

Она надулась. — Пожалуйста, Аид?

Он встретился с ней взглядом и отпил из своего стакана, прежде чем ответить.

— Нет, Афродита.

Ей нужно было нечто большее, чем просто развлечение. Он видел это по ее поведению, напряженная и непреклонная. Что-то привело ее сюда, и, если ему нужно было догадаться, это было связано с ее мужем.

— Хорошо.

Она вызывающе вздернула подбородок.

— Ты вынудил меня.

Он пристально посмотрел на нее, зная, что она собирается сказать дальше.

— У меня есть неиспользованная благосклонность от тебя, Аид. Я хочу ею воспользоваться.

Благосклонность, оказанная между богами, была подобна кровному договору. Однажды даровав, ее нельзя была забрать обратно.

— Ты потратишь милость на игру в карты? — спросил он. Он знал ответ — что бы ни привело сюда Афродиту, это стоило того, чтобы воспользоваться благосклонностью.

Ее глаза вспыхнули. — Это того стоит.

Он сделал глоток виски. Сдержавшись от того, чтобы сказать что-нибудь, о чем он мог бы пожалеть, прежде чем он выдавил:

— Одна игра, Афродита, не больше.

Она просияла, как будто он подарил ей звезды на небе. — Спасибо, Аид.

Аид щелкнул пальцами, и они вдвоем телепортировались в Рубиновый люкс наверху. Это была одна из нескольких комнат, которые Аид использовал, когда играл со смертными. Все они были названы в честь драгоценных камней. Он выбрал эту комнату намеренно, как своего рода укол в адрес Афродиты. Рубин был символом страсти — то, чего ей как раз не хватало. Стены были красными, а черная ткань была задрапирована от пола до потолка, обрамляя чувственные монохромные фотографии. В центре стола, освещенного приглушенным светом, лежала колода нераскрытых карт.

Когда Аид занял свое место, он предложил их Афродите. — Ты хотела бы заключить сделку?