— Ты замаскировался, потому что они уже отвергли тебя, — возразил Аид. — Не пытайся лгать мне, младший брат. Мы оба знаем, что это бесполезно.

Губы Зевса сжались, глаза сузились.

— Женщины хотят только одного, Аид, и это власть.

Аид не сомневался, что это была одна из нескольких вещей, которых хотели женщины, и среди них свобода существовать, не беспокоясь о хищниках вроде Зевса.

— Возможно, ты боишься женщин, находящихся у власти, из-за того, как ты используешь свою власть — для изнасилования, жестокого обращения и пыток.

Этот разговор прошел не так, как ожидал Зевс, но Аид не хотел слышать, как его брат плохо отзывается о женщинах.

Он отвернулся от него и вышел из его кабинета. Выйдя наружу, он оказался во внутреннем дворе, открытом небу. Через центр прорезана дорожка, по бокам которой стоят мраморные статуи нимф. В центре был простой фонтан в форме шестиугольника. Когда Аид начал спускаться по дорожке, его остановила Деметра, которая вышла из-за одной из колонн, окаймлявших двор.

Она была полна ненависти к нему, которая скопилась в ее глазах, делая их мутного цвета, как вода в болоте. Аид знал, что это противостояние произойдет. Хотя Деметра не знала о присутствии своей дочери на торжественном балу, она знала, что Аид говорил о ней, когда произносил свою речь, и теперь это преследовало ее. Она, вероятно, заново переживала это в каждой газете, в каждом журнале, на каждой новостной станции. Она даже не смогла избежать знания на совете. Вполне возможно, это была лучшая пытка, которую когда-либо применял Аид.

— Держись подальше от моей дочери, Аид.

Ее голос был ровным, но угрожающим. Это был голос, который она использовала, чтобы вселять страх в сердца своих нимф и проклинать смертных.

Но это доставляло Аиду только удовольствие.

— В чем дело, Деметра? — он бросил вызов. — Боишься Судьбы?

Его слова были признанием. Они сказали, что он знает о пророчестве.

— Если ты действительно заботишься о ней, как ты так публично заявляешь, тогда оставь ее, — сказала Деметра. — Она может потерять все, если ты этого не сделаешь.

— И это действия кого-то, кто заботится о ней? — спросил Аид

Деметра шагнула к нему, ее голос дрожал.

— Я делаю это, потому что мне не все равно! Ты не подойдёшь моей дочери.

— Я думаю, она бы не согласилась.

Деметра сверкнула глазами и через мгновение, смеясь, отступила назад.

— Моя дочь никогда бы не предала меня.

У Аида возникло ощущение, что Деметра только пыталась убедить в этом саму себя.

— Она никогда бы не выбрала тебя, вместо меня.

— Тогда тебе нечего бояться, — сказал Аид.

За исключением того, что ей было чего бояться, потому что Персефона уже предала Деметру. Она предавала ее каждый раз, когда приходила в Невернайт, каждый раз, когда их губы встречались, каждый раз, когда она прижималась ртом к его члену, раздвигала ноги и позволяла ему попробовать ее на вкус. Персефона предавала Деметру каждый раз, когда они встречались, называя друг друга по именам, и именно эта мысль заставляла его улыбаться, когда он исчезал с территории Олимпии.

ГЛАВА XXIV

БАЛ ВОЗНЕСЕНИЯ

Аид телепортировался в Подземный мир. Его первой остановкой был коттедж Гекаты, где он застал богиню готовящейся к вечеру. Она была похожа на луну, окутанную серебром, ее абажуры вплетали соответствующие звезды в ее темные волосы.

— Аид, — сказала Геката. — Как прошел совет?

Он не часто высказывался, но чувствовал необходимость рассказать о своем пребывании в Олимпии.

— Зевс дорого заплатит за свои комментарии о женщинах, — сказала Геката, когда Аид закончил.

У него не было сомнений. Геката не боялась наказывать богов. Она делала это много раз и разными способами, от постановки ловушек до проклятий и отмены победы драгоценного героя. Ее гнев был настоящим и смертельным, когда ее под.

— Я беспокоюсь, что его внимание переключится на Персефону, — сказал Аид.

Глаза Гекаты мерцали, как угли.

— Если это произойдет, она сможет защитить себя.

Аид вопросительно посмотрел на богиню.

— Как?

— Она тебе не сказала? В ту ночь, когда у вас был… эм.

Она сделала паузу, и Аид свирепо посмотрел на нее. Он знал, что она собиралась сказать. В ночь после того, как они занялись сексом.

— На следующий день после Олимпийского бала она впервые почувствовала жизнь. Она смогла чувствовать свою магию.

Аид позволил словам Гекаты проникнуть в его сознание. Персефона почувствовала свою магию. Он знал, что, возможно, ее силы начнут пробуждаться, но он не ожидал, что это произойдет так быстро. Это означало, что Персефона приняла его поклонение, что она чувствовала себя сильной и достойной, пока они занимались любовью.

Это означало, что она доверяла ему.

Осознание этого заставило его грудь раздуться, и это сделало слова Деметры еще более угрожающими, но когда Аид высказал это Гекате, богиня просто улыбнулась.

— Верь в свою богиню, Аид. Разве она уже не выбрала тебя?

***

Аид недолго оставался с Гекатой. Ему не терпелось увидеть Персефону. Это звучало странно, но ему было любопытно наблюдать за переменой в ней. Изменит ли ее способность чувствовать жизнь то, как она думает о себе и своей Божественной крови? Он подумал о том, когда он встретил ее. Это было похоже на то, что она возмущалась тем, кем она была, как будто она чувствовала себя меньшей богиней, потому что не могла призвать свою силу. Сила, которая не возникла из-за того, что она была спрятана всю свою жизнь.

Аид сжал кулаки при этой мысли. Деметра позволила ей поверить, что она бессильна, она наблюдала, как Персефона вращалась по спирали, увеличивая дистанцию между собой и своей Божественностью, пока больше не перестала считать себя таковой.

И все же она была самой богоподобной из всех них.

Первое, что он заметил, когда появился в Апартаментах королевы — апартаментах, которые однажды будут принадлежать ей, — был ее запах. От нее пахло сладкой ванилью и земляной лавандой. Их глаза встретились в зеркале, и как только она начала поворачиваться к нему, он остановил ее.

— Не двигайся. Дай мне посмотреть на тебя.

Она замерла.

Это было упражнение в контроле, потому что все, что Аид хотел сделать, это быть рядом с ней, и все же он сохранял дистанцию и медленно обходил ее по кругу, смакуя каждую деталь. Она была одета в золото, цвет власти. Ткань была подобна воде, стекающей по ее коже, и касалась ее во всех местах, где Аид хотел бы, чтобы его руки могли быть, и под этой тонкой тканью он заметил, как ее соски затвердели, превратившись в тугие пики. Подойдя к ней сзади, он обхватил ее рукой за талию и притянул к себе, встретившись с ней взглядом в зеркале.

— Отбрось свою маскировку.

Ее глаза слегка расширились.

— Почему?

— Потому что я хочу тебя видеть, — сказал он. Он почувствовал, как она напряглась под ним. Это было как в ночь после Ля Роуз, когда она прижимала эти простыни к груди, как щит, которым она защищалась от его взгляда. Он потянулся своей собственной магией, лаская ее, и почувствовал, как она открылась ему. Он приблизил рот к ее уху, все еще поддерживая зрительный контакт. — Позволь мне увидеть тебя.

Она закрыла глаза, когда ее чары ускользнули, и Аид наблюдал, как она преображается. Она была всем. Она была всем в любой форме, но было что-то вдохновляющее в том, как она принимала свою Божественность. Это было прекрасно. Прямо сейчас это казалось интимным.

— Открой глаза, — прошептал он, и когда она это сделала, то посмотрела не на Аида, а на себя. Она была очаровательна, и все в ней усилилось. Ее кожа сияла, ее глаза сияли, ее рога изящно изгибались спиралью, но, возможно, она казалась пламенем, потому что стояла перед его тьмой.

— Дорогая, ты богиня.

Он прижался губами к ее плечу и почувствовал, как ее рука обвилась вокруг его шеи. Она ответила на его поцелуй, и их губы соприкоснулись, голодные и горячие. Его пульс подскочил до небес, и тепло затопило низ живота, наполняя член до тех пор, пока он не стал твердым. Он издал чувственный звук, вырвавшийся из глубины его горла, и Персефона повернулась в его объятиях. Аид отстранился, обхватив ладонями ее лицо.