— Грубо, — сказал Гермес.

— Я мог бы сказать то же самое, — ответил Аид, его взгляд быстро переместился на Персефону, когда она поднялась на ноги, отряхивая руки и колени. Она выглядела по-другому, но он предположил, что это из-за того, как она была одета. Она была одета в белую майку и черные брюки, а ее волосы были собраны в пучок на макушке, обнажая ее угловатую челюсть и изящную шею. Она нравилась ему такой. Она казалась… уютной.

— Услышала все, что хотела? — он спросил ее.

Она свирепо посмотрела на него.

— Я хотела отправиться в Подземный мир, но кто-то лишил меня благосклонности.

Он не лишил ее благосклонности; он просто не дал ей войти в Подземный мир, прежде чем у него появился шанс поговорить с ней. К сожалению, теперь ему нужно было поговорить с Гермесом, причем без зрителей.

Он обратился к Богу Обмана.

— У меня есть для тебя работа, посланник.

Аид щелкнул пальцами и отправил Персефону в Подземный мир. Гермес поднял бровь, выглядя особенно осуждающим.

— Что? — огрызнулся Аид.

— Ты мог бы справиться с этим лучше.

— Я не спрашивал твоего мнения.

— Это не мнение, это факт. Даже Геката согласилась бы со мной.

— Гермес, — предупредил Аид.

— Я могу вызвать ее, чтобы высказать свою точку зрения.

— Ты на моей территории, Гермес, чтобы ты не забыл.

— И я твой посланник, чтобы ты не забыл.

Они уставились друг на друга. Прислушиваться к советам Гермеса об отношениях было все равно что просить о том же Зевса — бессмысленно.

— К счастью для меня, мне нужны не твои навыки посланника, Бог воров.

Глава XIV

битва желаний

Когда Аид направился в Подземный мир, чувство вины сдавило ему грудь. Это было сродни тому, как если бы на его теле были сложены камни, и он подумал о словах Гермеса. Ты мог бы справиться с этим лучше. Но, обдумав свои действия, он не видел другого выхода. Он просил Гермеса украсть, и он предпочел бы не объясняться с Персефоной, даже если бы чувствовал, что у него были веские причины.

Но он мучился. Было ли это время, когда он должен был общаться? Должен ли он был рассказать ей всю историю миссии, которую он поручил Гермесу? Что он хотел, чтобы Бог Обмана перехватил все посылки Сизифа? По сути, Аид разрушал свою империю. Или было бы достаточно просто попросить ее дать им минутку уединения?

И при этой мысли он вдруг понял, почему не сделал такого предложения — она, по сути, шпионила за ним, и он отреагировал гневом, а не спокойным рассудком.

Он застонал.

В этом он был гребаной катастрофой.

Тем не менее, он отправился на ее поиски и нашел ее в библиотеке. Она стояла на цыпочках, упершись руками в край чаши, в которой была карта Подземного мира. Она наклонялась все ближе и ближе к водной поверхности, и это движение заставило Аида встревожиться, потому что бассейн служил порталом. Одно прикосновение, и она перенеслась бы в другое место в Подземном мире. Обычно это не беспокоило бы его так сильно, потому что он мог быстро вернуть ее, за исключением того, что он знал, как работает ее разум, и были шансы, что она в конечном итоге упадет в пылающие воды Флегетона.

Он выбрал этот момент, чтобы заявить о себе.

— Любопытство — опасное качество, миледи.

Опасное. Приводящее в ярость. Захватывающее. Это было многогранно и имело свое место, но он предпочел бы, чтобы она интересовалась другими вещами, как и он.

Она повернулась к нему лицом, ее красивые зеленые глаза расширились. Ее рука потянулась к сердцу, и взгляд Аида опустился на ее идеальную грудь. На мгновение все, на чём он мог сосредоточиться, это на ее затвердевших сосках, напрягшихся под белым топом.

— Я более чем осведомлена. И не называй меня миледи, — отрезала она, а затем снова посмотрела на чашу. — Эта карта твоего мира не полная.

Аид двинулся вперед. Ему нравилось, как ей приходилось откидывать голову назад, просто чтобы удержать его взгляд. Он остановился в нескольких дюймах от нее, желая сократить расстояние еще больше, желая поднять ее на руки и заняться с ней любовью у этого бассейна. Возможно, они упадут внутрь и окажутся среди флоры Подземного мира. Боги, как ему хотелось взять ее под свое небо.

Ее резкое дыхание отвлекло его от плотских мыслей, и его взгляд переместился на воду. Она повернулась к нему лицом, теперь спиной к нему. Эта позиция была ничуть не лучше. Отсюда он мог обнять ее за талию и прижать спиной к своей груди, покрывать поцелуями ее шею, в то время как его другая рука исследовала, блуждая по ее груди, вниз по животу и между бедер.

Он выбросил эти мысли из головы.

— Что ты видишь?

— Твой дворец, Асфодель, река Стикс и Леты… И всё. Где находится Элизиум? Тартар?

Он улыбнулся ее стремлению узнать Подземный мир, даже если часть его чувствовала себя неловко. Будь все по-его, она бы никогда не исследовала горы и пещеры Тартара. Эта часть его царства была проявлением его души — темной и мучительной.

— Карта покажет их, когда ты заслужишь право знать.

— В смысле «заслужишь»?

— Только те, кому я больше всего доверяю, могут увидеть эту карту полностью.

Карта была настоящим оружием, и Аид позволял немногим иметь к ней доступ, в том числе Танатосу и Гекате.

— Кто может видеть всю карту целиком? Затем ее голос напрягся, а глаза подозрительно сузились.

— Минфа может всё это увидеть?

Ее ревность заинтересовала его, и он не мог не подзадорить ее.

— Вас это беспокоит, леди Персефона?

— Не особо, — быстро сказала она и опустила глаза туда, где ее руки лежали на чаше.

Она лгала. Он мог слышать это в интонации ее голоса, видеть это на языке ее тела, ощущать это в воздухе между ними. Он должен бросить ей вызов, как он сделал в тот день, когда она пришла в Невернайт, чтобы потребовать ответов на его сделки.

«Не расскажешь ли ты о том, как краснеешь с головы до ног в моем присутствии и как из-за меня у тебя перехватывает дыхание?»

Он мог бы указать на то, что она не оставляла места между ними с тех пор, как он приблизился, что она наклонялась к нему ближе, чем дольше они говорили, выгибая спину так, чтобы привлечь внимание к ее изгибам.

Это заставило его хотеть ее еще больше, и он знал, что если поцелует ее сейчас, она позволит ему взять себя. Их совокупление было бы жестким, быстрым и отчаянным, и оно было бы полно сожаления.

Он не мог любить ее и терпеть ее ложь, поэтому он повернулся, нуждаясь в расстоянии, и отступил к стеллажам, но она последовала за ним, задушив его своим жаром и своим запахом.

Она изо всех сил старалась соответствовать его шагу, тяжело дыша:

— Почему ты отменил мою благосклонность?

— Чтобы преподать тебе урок, — ответил он, не глядя на нее.

— Чтобы не приводить смертных в твоё царство?

Ему показалось странным, что ее мысли обратились к Адонису, а не к Орфею. Он не был уверен, что с этим делать.

— Чтобы не уходить, когда ты сердишься на меня, — сказал он.

— Извиняюсь?

Она остановилась, отложив книги, которые несла, и Аид повернулся к ней лицом. Его сердце бешено забилось, и он засомневался, сможет ли он вести этот разговор.

— Ты производишь на меня впечатление человека, у которого много эмоций и которого никогда не учили, как со всем этим справляться, но я могу заверить тебя, что побег-это не решение.

«Я действительно из тех, кто умеет говорить», — подумал он. Он произносил эту речь не только ради нее, но и ради себя самого.

— Мне больше нечего было тебе сказать.

— Дело не в словах, — сказал он разочарованно, а затем сделал паузу, чтобы сделать несколько вдохов, прежде чем объяснить: — Я бы предпочел помочь тебе понять мои мотивы, чем позволить тебе шпионить за мной.

— В мои намерения не входило шпионить, — сказала она. — Гермес…

— Я знаю, что это Гермес затащил тебя в то зеркало, — мягко сказал он. Дело было совсем не в зеркале. Речь шла о том, чтобы изменить ее мнение о нем. — Я не хочу, чтобы ты уходила и сердилась на меня.