Это означало бы, что она должна быть уязвимой, что Афродита, богиня и воительница, презирала.

Он понял. Вызов Афродиты заставил его признать свою собственную уязвимость, свои слабости. Он нахмурился при мысли о том, чтобы найти кого-то, кто хотел бы нести его позор, его грехи, его злобу, но если он потерпит неудачу, вмешается Судьба, и он знал, что они потребуют, если он вернет Бэзила в страну живых.

Душа за душу.

Кто-то должен был бы умереть, и у него не было бы права голоса в выборе жертвы Судьбы.

Эта мысль заставила его тело напрячься, еще одна нить добавится к другим, портившим его кожу. Он ненавидел это, но такова была цена поддержания равновесия в мире.

Запах вывел его из задумчивости и заставил задуматься. Запах был знакомым — полевые цветы, одновременно горькие и сладкие.

Деметра, подумал он.

Имя Богини Плодородия было горьким на его языке. У Деметры было мало страстей в жизни, но одной из них была ее ненависть к Богу Мертвых.

Он снова вдохнул, вдыхая аромат глубже. Что-то в этом было не так. К знакомому аромату примешивалась сладость ванили и мягкая травяная нотка лаванды. Может быть, смертный? Кто-то, пользующийся благосклонностью богини?

Запах вывел его из темноты, в которой он задержался, к краю балкона, где он оглядел толпу и сразу же нашел ее.

Девушка, пахнущая ванилью, лавандой и его врагом, сидела на краю одного из его диванов в розовом платье, которое давало волю воображению. Ему нравилось, как ее волосы вились, падая светящимися волнами на спину. Его пальцы чешутся прикоснуться к ней, потянуть за нее, пока ее голова не откинется назад и она не посмотрит ему в глаза.

Посмотри на меня, приказал он, отчаянно желая увидеть ее лицо.

Казалось, она смотрела куда угодно, прежде чем ее взгляд остановился на нем. Его рука крепче сжала бокал, другая вцепилась в перила балкона.

Она была красива — пышные губы, высокие скулы и глаза, зеленые, как новая весна. Сначала выражение ее лица было испуганным, глаза слегка расширились, превратившись во что-то свирепое и страстное, когда ее взгляд скользнул по его лицу и фигуре.

«Она твоя», — эхом отозвался голос в его голове, и что-то внутри него оборвалось. Заявить на нее права.

Команда была дикой. Ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не подчиниться, и он подумал, что стакан в его руке может разбиться от того, что он слишком крепко сжимал его. Желание утащить ее в Подземный мир было сильным, как заклинание. Он никогда не считал себя таким слабым, но его сдержанность была тонкой, оборванной нитью.

Как он мог так сильно хотеть эту девушку? Что это было за неестественное притяжение? Он пристально посмотрел на нее, ища причину, и осознал, что не он один ощущает последствия их связи. Она ерзала под его пристальным взглядом, ее грудь поднималась и опускалась, когда дыхание сбивалось, ее кожа становилась довольно розовой, и у него мелькнула мысль, что он хотел бы проследить за этим румянцем своими губами.

Он бы все отдал, чтобы узнать, о чем она думает.

Он был так поглощен своими непристойными мыслями, что не почувствовал, как кто-то приблизился, пока руки не обвились вокруг его талии. Он отреагировал быстро, вцепившись в руки, которые держали его, и повернулся лицом к Минфе.

— Отвлеклись, милорд? — она замурлыкала, забавляясь.

— Минфа, — рявкнул он, отпуская ее руки. — Чего ты хочешь?

Он был расстроен тем, что его прервали, но в то же время благодарен. Если бы он еще немного смотрел на девушку, то мог бы покинуть свое место на балконе и подойти к ней.

— Уже нацелился на свою добычу? — спросила она.

На мгновение Аид не понял ее комментария, а затем уловил связь. Минфа предположила, что он искал потенциального любовного интереса, кого-то, кто мог бы помочь ему выполнить сделку Афродиты.

— Опять подслушиваешь в тени, Минфа?

Нимфа пожала плечом. — Это то, что я делаю.

— Ты шпионишь для меня, — сказал он. — Не на меня.

— Как еще я должна уберечь тебя от неприятностей?

Он фыркнул. — Мне миллионы лет. Я могу сам о себе позаботиться.

— Так вот как ты заключил сделку с Афродитой?

Он прищурился, затем поднял свой стакан.

— Разве я не говорил тебе, что сегодня вечером мой стакан не должен быть пустым?

Она одарила его своей лучшей улыбкой, которая говорила «пошёл ты» и поклонилась. — Сию минуту, милорд.

Он убедился, что Минфа больше не находится в пределах видимости, прежде чем снова уставиться в пол. Девушка повернулась к своим друзьям.

Аид изучал их, пытаясь определить, с какой компанией она водилась, когда заметил того, кто ему не особенно нравился — мужчину по имени Адонис. Он был одним из любимых смертных Афродиты. Почему, он понятия не имел. Смертный был лжецом, и его сердце было темным, как Стикс, но он предполагал, что Богине Любви было трудно смотреть мимо его красивого лица.

Он надеялся, что девушка не разделяла этого качества. Он нахмурился, задаваясь вопросом, уйдет ли она с ним из клуба сегодня вечером, а затем отругал себя за эти мысли. Его беспокойство дошло до опасений за ее благополучие из-за того простого факта, что Афродита любила наказывать любого, кто уделял ее любовникам слишком много внимания.

— Ваш напиток, милорд, — сказал Илиас.

Аид взглянул на сатира, радуясь, что тот почувствовал его приближение.

Илиаса лучше всего можно было бы охарактеризовать как еще одного помощника. Он работал на Аида почти столько же, сколько и Минфа, выполняя роли везде, где это было нужно Аиду: барменом в Невернайт, управляющим его ресторанами и исполняющим обязанности Аида в Наземном мире. Последнее у него получалось лучше всего. Обладая скромной, приятной внешностью, враги Аида часто удивлялись его безжалостности.

Аид не часто нанимал сатиров. Они были дикими, склонными к пьянству и страстям, но Илиас был другим, и не по своей воле. Он разорвал связи со своим племенем после того, как они предали его, изнасиловав девушку, которую он любил. Она покончила с собой, а Илиас убил их.

Аид взял стакан и, прежде чем слишком долго размышлять на эту тему, сказал: — У меня есть для тебя работа.

— Да, милорд?

Аид кивнул в сторону девушки, которая спровоцировала его своими золотыми волосами и зелеными глазами.

— Эта девушка, я хочу знать, уходит ли она с кем-нибудь.

Молчание последовало приказу Аида, и когда бог посмотрел на Илиаса, тот смотрел в ответ, приподняв бровь. — Она в опасности, милорд?

Да, подумал он, ей грозит опасность никогда не покинуть это место. Что-то внутри него хотело пренебречь всеми приличиями и овладеть ею. Что-то в ней взывало к нему — нить, которая тянула за его сердце.

Он замер, когда эти слова всплыли в его сознании, сузил глаза и подумал: «Этого не может быть».

Аид убрал слой за слоем чары, которые защищали его зрение от Нитей Судьбы. Они были похожи на мерцающую паутину, соединяющую людей и вещи — некоторые были тонкими, другие были прочными, их сила возрастала и ослабевала на протяжении всей жизни. Весь пол был похож на сеть, но Аид был сосредоточен только на одном, хрупком шнуре, который тянулся от его груди к девушке в мерцающем розовом.

Чертовы Судьбы.

— Милорд? — спросил Илиас, почувствовав внезапную перемену в нем.

Этого не может быть, подумал он. Нить и ее расположение рядом с его сердцем имели значение, которое он не мог до конца осознать — судьба вплела эту женщину в его жизнь. Она должна была стать его любовницей.

— Повелитель Аида?

— Да, — наконец ответил бог, глядя на Илиаса, когда тот отвернулся от пола. — Да, она в опасности.

Он ушел в оцепенении, остановившись в тени, чтобы собраться с мыслями. Его грудь сдавило, нить насмешливо натянулась, и у него мелькнула мысль, что если он продолжит отступление, она может порваться.

Это какая-то игра.

Это был не первый случай, когда Судьба подкидывала ему желание только для того, чтобы забрать его. Это, вероятно, было их величайшим умением — извлекать его самые сокровенные желания, затем вплетать их в его жизнь, только чтобы распутать их, когда они захотят. Это была пытка.