Когда Аид вернулся в замок, он обнаружил, что Танатос ждет его в кабинете. Бог Смерти казался бледнее обычного, его живые глаза потускнели, красные губы поблекли. Обычно его присутствие успокаивало, но Аид чувствовал его беспокойство и разделял его.

— У нас был еще один, — сказала Танатос.

Каким-то образом Аид знал, что скажет бог, еще до того, как тот открыл рот. Все было так, как и ожидал Аид — Сизиф не удовлетворился простым избеганием неминуемой смерти. Он хотел вообще избежать смерти.

— Кто на этот раз? — спросил Аид.

— Его звали Эолус Галани.

Аид на мгновение замолчал, пересекая комнату к своему столу. Это была попытка избавиться от части ярости, которую он испытывал по отношению к смертному, который бросал вызов смерти и причинял вред другим.

— Его душа?

Танатос покачал головой.

Аид стукнул кулаками по столу. В центре идеального, сияющего обсидиана появилась трещина. Два бога на мгновение замерли в тишине, пока каждый из них обдумывал, как двигаться дальше.

— Какое отношение он имеет к Сизифу?

— Только одно. Они оба были членами Триады, — ответил Танатос. — Наши источники говорят, что Эолус был высокопоставленным членом организации.

Аид нахмурил брови. Он понимал мотивы Сизифа, побудившие его убить Александра. Он был подчиненным, кем-то, чья зависимость привела к долгам. Сизиф считал его одноразовым, но высокопоставленный член Триады был другим. Его смерть была подобна объявлению войны. Что двигало Сизифом? Узнал ли он о встрече Аида с Посейдоном? Надеялся ли он отправить сообщение? Считал ли он себя непобедимым теперь, когда у него была реликвия?

— Судьбы? — спросил Аид через мгновение.

— В ярости.

Он не был уверен, почему спросил, он знал, что они были в смятении. Он не посещал их остров с тех пор, как вернул ножницы Атропос, и даже это было тяжелым испытанием. Как только он вошел, эти трое начали читать нотации и угрожать. Он мог только представить, как они звучали сейчас, вопя ужасным припевом, угрожая Аиду единственным известным им способом — расплести то, чего он всегда хотел.

Он уже прекрасно справлялся с этим самостоятельно.

— Что мы будем делать? — спросил Танатос, и его голос был тихим, полным меланхолии, которую Аид чувствовал в своей груди.

Он повернулся, поправил галстук и застегнул пиджак.

— Призови Гермеса, — ответил Аид.

Светлые брови Танатоса нахмурились.

— Гермеса? Почему?

— Потому что мне нужно отправить сообщение, — сказал Аид.

К счастью для Гермеса, для этого даже не потребовалось бы слов.

***

Аид покинул Подземный мир и телепортировался в Невернайт. Он ожидал, что совершит свой обычный обход, незаметно блуждая среди смертных и гуманоидов, толпящихся этажом ниже, отправив своих сотрудников передать пароли в зал наверху, прежде чем подняться, чтобы заключить сделку, за исключением того, что, когда он прибыл, Илиас вызвал его на балкон.

— Милорд, — сказал сатир, когда Аид приблизился.

— Да, Илиас?

Он кивнул чему-то вдалеке, и глаза Аид сузились, когда он последовал за ним.

— Эта нимфа. Я полагаю, что она одна из нимф Деметры, здесь, чтобы шпионить за Персефоной.

На службе у Деметры были все виды нимф — альсеиды, дафнии, мелии, наяды и кринии, — но эта была дриадой, дубовой нимфой. Она наложила чары, вероятно, надеясь, что останется незамеченной, но Аид мог видеть ее зеленую кожу под магией. Даже если ее происхождение не было очевидно, было очевидно, что она что-то замышляет. Ее глаза блуждали по толпе, ищущие и подозрительные. Она явно кого-то искала.

— Леди Персефона прибыла? — спросил Аид, сохраняя нейтральный тон, и все же после неловкого разговора, который у него был с Гекатой в его саду, он не мог не надеяться.

— Да, — ответил Илиас, и Аид почувствовал, как внутри него одновременно нарастает смесь облегчения и напряжения, толчок и притяжение, которые заставили его страстно желать увидеть ее.

— Нимфа последовала за ней внутрь. Я не препятствовал ей войти на тот случай, если вы захотите с ней поговорить.

— Спасибо, Илиас, — сказал Аид. — Пусть ее уберут с танцпола.

По просьбе Аид Илиас заговорил в свой микрофон. Через несколько секунд из тени появились два огра. Глаза нимфы расширились при их приближении, по одному с каждой стороны. Последовала короткая перепалка, но она не сопротивлялась и позволила двум существам сопроводить ее в темноту клуба. Они оставляли ее в маленькой комнате без окон ждать, пока Аид не будет готов встретиться с ней лицом к лицу.

— Ты знаешь, что делать, — сказал Аид. — Я скоро буду там.

Илиас должен был провести проверку биографии нимфы, узнать ее имя, ее партнеров и ее семью. Это был своего рода арсенал, способ использовать слова в качестве оружия, чтобы Аид мог получить от нимфы то, что он хотел, — чтобы она бросила вызов своей госпоже.

— О, и Илиас, назначь встречу с Катериной, когда закончишь.

Катерина была директором фонда Кипарис, некоммерческой организации Аида. Если он собирался помогать смертным так, как того желала Персефона, ему нужно было создать что-то особенное, и он точно знал, когда представить проект — на предстоящем балу в Олимпии.

Он покинул балкон и призвал магию, двигаясь невидимым по этажу Невернайт в поисках Персефоны. Она должна была быть в клубе, потому что он запечатал входы в Подземный мир, чтобы она не могла приходить и уходить без его ведома.

Вглядываясь в тени, он наткнулся на Минфу, которая спорила с Меконненом. Аид закатил глаза; в этом не было ничего необычного. Нимфа ругалась со всеми на своем рабочем месте.

— Мы не благотворительная организация! — говорила Минфа.

— Она не просит милостыни.

Несмотря на гнев Минфы, Меконнен оставался спокойным. Это была черта, которой Аид восхищался в огре, которого он назначил на место Дункана.

— Она просит о невозможном. Аид не тратит свое время на скорбящих смертных.

В этом была доля правды, и все же, услышав эти слова вслух, услышав, как они были произнесены таким небрежным и грубым тоном, как будто копье пронзило его сердце. Так ли это звучало, когда он отказал Орфею? Неудивительно, что Персефона была потрясена.

Он внезапно почувствовал противоречие с тем, как Минфа и Персефона воспринимали его, поскольку его поразило, что они думали одинаково. Минфа ожидала, что он откажет смертному в беде, и Персефона предположила то же самое.

— С каких это пор ты решаешь, что Аид считает достойным, Минфа? — спросил Меконнен, и Аид почувствовал истинную признательность огру.

— Вопрос, на который я бы очень хотел услышать ответ, — сказал Аид, выходя из тени.

Минфа повернулась лицом к Аиду, удивление на ее лице было заметно по приподнятым бровям и приоткрытым губам. Очевидно, у нее не было такой уверенности, говоря от его имени, когда он присутствовал.

— Милорд, — сказал Меконнен, склонив голову.

— Я правильно расслышал, Меконнен? Здесь есть смертный, который хочет меня видеть?

— Да, мой господин. Она — мать. Ее дочь находится в отделении интенсивной терапии детской больницы Асклепий.

Рот Гадеса был сжат в мрачную линию. Фонд «Асклепий» был одной из его благотворительных организаций. Были элементы бытия Богом Мертвых, которые ему не нравились, и одним из них была смерть детей. Как бы он ни понимал баланс жизни, он никогда бы до конца не согласился с тем, что смерть детей была необходима.

— Ребенок еще не ушел, милорд.

— Проводи ее в мой кабинет, — проинструктировал Аид. Он начал уходить, но остановился. — И Минфа, я твой король, и ты должна обращаться ко мне так. Мое настоящее имя не для тебя, чтобы произносить его.

Аид пересек зал своего клуба, Минфа следовала за ним по пятам. Нимфа схватила его за руку, и Аид повернулся к ней лицом.

— Ты забываешь свое место, — прошипел он.

Она даже не вздрогнула, просто уставилась на него яростными глазами. Ее не испугал его гнев, она не боялась его гнева.

— В любое другое время ты бы согласился со мной! — огрызнулась она.