Я быстро собираюсь, мне не нужно много чего делать, только провести горячим выпрямителем по волосам, чтобы мой хвост был гладким. Подкрашиваюсь в тон платью и несколько раз хмуро смотрю на свое отражение. Прошло уже более трех лет с тех пор, как я сделала лазерную операцию на глаза, и я все еще чувствую себя уязвимой без своих больших очков, за которыми можно спрятаться. Вздохнув, я крашу губы красной матовой помадой, которая продержится весь вечер, и достаю платье из сумки. Приподнимаю его и делаю глубокий вдох. Оно короче и более облегающее, чем я предпочитаю, но для открытия ночного клуба оно подходит как нельзя лучше. Это черная металлическая сетка поверх боди-слипа, который обтягивает все изгибы. Спереди оно спускается ниже, демонстрируя выпуклость груди, а клейкая лента удерживает его на месте, чтобы ничего не выскользнуло во время танца. Передняя и задняя части образуют треугольник между бедрами, а боковые части подняты выше. Вырез спины опускается до самой поясницы и имеет бретели шириной в дюйм, пересекающиеся посередине спины.

Я добавляю дополнительную ленту по бокам, чтобы платье держалось на месте и не было видно татуировок на правом боку, которые выросли из одной маленькой бабочки, которая раньше была только на бедре. Это не для всеобщего обозрения, это личное.

Я влезаю в серебристые туфли на шпильках и застегиваю их, прежде чем несколько раз подпрыгнуть и опуститься перед зеркалом, чтобы убедиться, что все осталось на месте. Я наклоняю голову в сторону, чтобы изучить образ с подходящей маской в руках и выдыхаю небольшой смешок, что все, что мне нужно, это добавить крылья, и я смогу отмотать время на четыре года назад. Вот только мне больше не нужна маска из ткани, за которой можно спрятаться, чтобы выглядеть так. Та девушка, которую я создала для публичных выступлений, теперь держит всех на расстоянии вытянутой руки.

Наполняю серебристый клатч всем необходимым и отправляю Саре смс, чтобы напомнить, что через несколько часов ей нужно заехать и выпустить Мо, а затем засовываю в сумочку свой мобильный. Я уже чувствую, как нарастает беспокойство, поэтому по пути к двери я останавливаюсь на кухне и опрокидываю в себя две рюмки «Patron» для храбрости. Может, я и не прячусь так часто, как раньше, но мужество мне все еще иногда трудно найти. Я накидываю на руку черную атласную накидку, останавливаюсь у зеркала в прихожей, чтобы поправить маску, и выхожу из дома. Патрик ждет у входа и распахивает для меня заднюю дверь внедорожника, предлагая свою руку, чтобы помочь мне забраться в него.

Камеры вспыхивают без остановки, когда я выхожу на красную дорожку перед клубом. Останавливаюсь и позирую с рукой на бедре и пустым, безразличным выражением лица, пока они получают свою порцию фото, игнорируя все вопросы, брошенные в мою сторону. Я просто держу слова Стеллы в центре внимания, подавляя нервы и тревогу, которые все еще вызывают у меня эти слова. Я была в ужасе, когда мне впервые пришлось идти на мероприятие после принятия наследства.

«— Детка, пожалуйста! Ты провела более двух лет, тряся своей едва прикрытой задницей перед гораздо худшими толпами. Сейчас ты возвращаешь Бабочку. Ты пройдешь по ковру в ее маске с глазами, щелкающими на все камеры. Сави, они не могут тронуть Бабочку, так что будь ею, когда тебе это нужно.»

Когда с меня было достаточно, я вошла в новый и улучшенный клуб, и Стелла встретила меня у двери с нервной улыбкой. Мы гладим друг друга по плечам, а после она берет меня за руку и ведет вглубь уже танцующей толпы. Музыка бьет ключом, огни мигают, и алкоголь начинает меня раскрепощать. Она наклоняется ближе, чтобы я услышала ее сквозь шум.

— У меня есть столик на четвертом уровне VIP, но мне нужно немного потанцевать, чтобы снять нервное напряжение. Ты согласна?

Вскидываю на нее бровь, не снимая маску на публики, поскольку по всему клубу разбросаны фотографы, и тяну ее на середину танцпола. Она берет мою сумочку, отдает ее официантке, чтобы та отнесла за столик, а потом мы начинаем двигаться, и это чертовски приятно. Я уже целую вечность не танцевала на публике и забыла, как это здорово потеряться в ритме и огнях. Стеллу отзывают после нескольких песен, но я уже втянулась, поэтому отмахиваюсь от нее и продолжаю танцевать одна, пока другие танцоры то приближаются, то удаляются.

Я теряюсь в этом, подняв руки над головой и покачивая бедрами, когда кто-то подходит ко мне сзади. Я прижимаюсь к нему, даже когда большая теплая рука скользит по моему животу, чтобы прижать меня ближе. Мне хочется ухмыльнуться тому, как приятно чувствовать горячее тело, прижатое к моей спине, но я приучила себя никак не реагировать, поэтому просто откидываюсь назад и упираюсь головой в твердую грудь. Я делаю глубокий вдох и прикусываю покрашенную красной краской губу, когда тепло заполняет мое ядро от твердости, которую я чувствую на своей спине. Прошло так чертовски много времени с тех пор, как мужчина держал свои руки на моем теле, что я почти забыла, как хорошо это может быть.

Тот, с кем я танцую, повторяет за мной движения за движениями, но когда его рука скользит вверх между моих грудей и ласкает шею, то я пытаюсь отстраниться. Я не делаю этого на публике… никогда. Я поворачиваю голову, чтобы сказать ему, чтобы он отпустил меня, и улавливаю запах цитрусовых и чего-то еще, что я узнаю где угодно. Это уникальный аромат, который я никогда не забуду. Это все Джуд. Мое тело замирает, когда я застываю на месте, не в силах произнести слова, не в силах ничего сказать. Он знает, в какую секунду это происходит, потому что хихикает рядом с моим ухом.

— Ты все еще умеешь двигаться, куколка.

Мне приходится бороться за то, чтобы сохранить лицо без эмоций, когда я пытаюсь отстраниться. Его пальцы по-хозяйски сжимаются вокруг моего горла и прижимают меня ближе.

— Теперь тебе некуда бежать, куколка. Я закончил преследование.

Втягиваю воздух и выдавливаю:

— Отпусти… меня…

Его пальцы скользят к моему подбородку, и он наклоняет мою голову вверх и назад, так что я вынуждена смотреть на него. Наши рты находятся на расстоянии дыхания друг от друга, а его золотые глаза наполнены таким количеством эмоций, что текила вспыхивает в моем желудке, а сердце делает лишний удар.

— Никогда. Я сказал тебе в последний раз, когда был глубоко внутри тебя, что ты моя, и я, блядь, имел в виду именно это.

Мои брови опускаются вниз, и я слегка качаю головой, отрицая. Заставляю свой тон быть жестким, когда отвечаю.

— Ты превратил все шансы на это в пепел. Отпусти меня, Джуд, сейчас же.

В его глазах пляшет веселье, когда его пальцы снова скользят по моему горлу в ласках, от которых мурашки бегут по коже.

— Мы еще не закончили, куколка. Я отпущу тебя на время, но приготовься, потому что я приду за тобой.

Он отпускает руку, и я, пошатываясь, отхожу на несколько шагов, пытаясь всеми силами сохранить безучастное лицо и не смотреть на него. Скольжу между другими танцорами, а мое сердце бешено колотится. Меня отбрасывает в другую сторону, и я почти теряю равновесие на своих высоченных каблуках, но сильные руки обхватывают меня и притягивают к другой твердой груди. Я несколько раз моргаю глазами, чтобы сбросить оцепенение от того, что снова вижу Джуда, и смотрю прямо в полные желания нефритово-зеленые глаза. Я сдерживаю быстрый вздох, и моя голова кружится.

— Привет, Бабочка. Так чертовски приятно снова смотреть, как ты танцуешь.

Пытаюсь отпрянуть назад, но сзади ко мне приближается еще одно тело, и грубые руки хватают меня за бедра.

— Малышка, от тебя все еще захватывает дух. — шепчет он мне прямо в ухо. Я начинаю дрожать и с трудом втягиваю воздух. Почему они здесь? Что они хотят от меня? Это какая-то извращенная месть, потому что они решили, что я играла с ними из-за лжи Ванессы?

Из меня вырывается прерывистое «С-стоп!», и их руки падают, позволяя мне отступить в сторону и броситься к лестнице. Мне нужно пространство, мне нужна минута, чтобы… Последний из них делает шаг передо мной, преграждая мне путь к лестнице, и я откидываю голову назад, чтобы посмотреть в его ледяные голубые глаза, когда всхлип пытается вырваться наружу.