У меня слезятся глаза от паров, и я пытаюсь отодвинуться подальше, спрашивая:

— А клубнику? Ты тоже это сделала?

Ее лицо становится грозным, и она рычит:

— Чертов психопат Джуд Диксон! У меня не было другого выбора, кроме как рассказать ему о твоём эпинефроне. Он собирался свернуть мне шею!

Натягиваю рубашку на нос, пытаясь глотнуть чистого воздуха, и опускаю глаза на лежащего на полу Тейта. Я не могу сказать, дышит он еще или нет. Я должна ускорить процесс, пока не стало слишком поздно.

— Так почему сейчас? Зачем ждать четыре года, чтобы попытаться снова?

Она отвечает мне, расплескивая скотч по занавескам.

— Потому что Марк наконец-то набрался смелости и перестал мне платить. Сказал, чтобы я выпустила видео, мол, хватит его шантажировать. Я собираюсь заставить его…

Она отворачивается от меня, чтобы облить дальние шторы, и я чувствую, что наконец-то могу сделать свой ход. Я хватаю пустую бутылку из-под водки за горлышко, вскакиваю на ноги и со всего размаху бью ее по затылку. Она поворачивается ко мне спиной, и в этот момент бутылка разбивается вдребезги. Ванесса, задыхаясь, отшатывается в сторону, а пистолет, все еще зажатый в ее руке, с грохотом выстреливает.

Пуля ударяется о мраморную столешницу, и спиртное вспыхивает. Я отступаю назад и ныряю с дивана, хватая по пути еще одну пустую бутылку. Споткнувшись о тело Тейта, я отшатываюсь назад, судорожно ища Ванессу среди разрастающегося пламени. Все книги горят, и через несколько секунд срабатывает сигнализация. Она подключена к системе безопасности, поэтому я знаю, что скоро приедут пожарные.

Мои глаза перебегают с пламени на Тейта, ожидая, что Ванесса вот-вот появится. Секунды кажутся часами, когда я решаю, что, должно быть, вырубила ее, начинаю тянуться вниз, чтобы оттащить Тейта. Но в тот момент, когда я наклоняюсь, раздается еще один выстрел, и я клянусь, что чувствую, как пуля рассекает мои волосы. Я падаю вниз, перепрыгиваю через Тейта, хватаю Ванессу за ногу под столом и резко дергаю, пока пламя лижет меня. Я слышу, как она ударяется о стол надо мной, а затем начинает кричать, и я вырываюсь из-под стола и жара, который лишает меня воздуха.

То, что я вижу, когда встаю на ноги, вызывает тошноту, подкатывающую к горлу. Длинные светлые волосы Ванессы горят факелом вокруг ее головы, она мечется, бьет по ним руками, пытаясь потушить огонь. Она откидывается назад, и пламя от ее волос касается занавесок, поджигая их тоже.

Пистолета в ее руках уже нет, поэтому я опускаюсь и тащу Тейта по паркетному полу в сторону выхода из дома. От дыма я кашляю и хриплю с каждым вдохом, но не перестаю тащить его за собой, пока не доберусь до входной двери. Вытаскиваю его на крыльцо, на свежий воздух, опускаюсь рядом с ним и зажимаю рану на его груди, крича, чтобы кто-нибудь помог. Сирены заполняют ночь, когда я прижимаюсь к нему сильнее и умоляю, умоляю и умоляю, чтобы он не оставлял меня.

— Гребаный тачдаун! — кричит Джуд, когда я вхожу в комнату. Восторженная улыбка на его лице заставила меня остановиться. Я уже много лет не видел такой улыбки на его лице, со времен, когда Сави…

— Что? Что случилось? — спрашиваю я с настойчивостью.

Надежда зарождается в моей груди, когда он бросает взгляд в мою сторону, и его улыбка становится только шире. Он бросает мне телефон и начинает танцевать на диване, не давая мне возможности увидеть, о чем он говорит.

— Джуд! Какого хрена, чувак!

Эш смеется, когда Джуд пританцовывает и трясет задницей перед его лицом.

— Она… прочитала… мои… сообщения! — Джуд скандирует, а затем спрыгивает на пол.

Моя рука ныряет в карман так быстро, что я чуть не вырываю подкладку. Нащупываю телефон, ругаясь, так как руки начинают трястись, и наконец открываю эту чертову штуку. Вот оно… вот оно, черт возьми! Все сообщения, которые я отправил ей так давно, были прочитаны. Я смеюсь от облегчения, но потом смотрю на Джуда и Эша.

— Как вы думаете… значит ли это, что она хочет… нас?

Эш сжимает кулак и подносит его ко рту, когда Джуд кричит.

— Да, малыш!

Эш встает и хватает Джуда за плечо, словно пытаясь его успокоить.

— Это отличные новости, Джуд. Это значит, что она думает об этом, о нас, но то, что она наконец-то прочитала их, еще не значит, что она готова. Мы должны подождать…

Я громко смеюсь над выражением лица Джуда. Он похож на Таннера, когда я говорю ему, что он должен съесть овощи, прежде чем получить десерт.

Прежде чем он успевает устроить настоящую истерику, я спрашиваю:

— Тейт пошел к ней, да? Он отвел собаку? Кто-нибудь, позвоните ему и спросите, как она.

У Джуда комично расширяются глаза, а потом он судорожно набирает номер. Он включает громкую связь, чтобы мы все могли слышать, но стонет, когда звонок попадает на голосовую почту. Джуд звонит ему еще пять раз подряд, а затем смотрит на нас прищуренными глазами.

— Вот урод! Единственная причина, по которой он не отвечает на наши звонки, если его руки заняты чем-то более важным. Чем-то вроде идеальных сисек Сави! К черту, поехали. Я за рулем!

Он берет с журнального столика связку ключей, и мы с Эшем сразу же отбираем их. Эш зажимает ему голову, а я выхватываю у него ключи.

— Нет, черт возьми, ты не поведешь, маньяк! Не зря никто из нас не садится в машину с тобой за рулем.

Он выпячивает нижнюю губу, и я не могу сдержать смех. Как же чертовски хорошо, что мой лучший друг вернулся.

— Одно пересечение четырех полос и несколько сбитых опор не делают меня плохим водителем! — Хнычет он.

Я поднимаю ключи над его головой и встряхиваю их.

— Если будешь вести себя хорошо, я по дороге заскочу в "Шейк Шак".

Эш закатывает глаза, когда Джуд бежит к двери гаража, хлопая в ладоши, но при этом ухмыляется. Я бросаю ему ключи.

— Сейчас буду. Только сообщу Поле и загляну к малышу. Убедиться, что он спит.

Стою несколько мгновений у двери Таннера, любуясь его раскрасневшимися от сна щеками, и позволяю себе представить мир, в котором Сави любит его так же сильно, как и мы. Я молюсь, чтобы она была готова на это. Отступаю от его двери и быстро иду к гаражу с мыслями о женщине, которую люблю, и обо всех братьях и сестрах, которых я хочу для своего сына.

Джуд подпрыгивает на заднем сиденье, уплетая гамбургеры и шейк, и при этом неловко перебирает музыку Дава Кэмерона. Он визжит, что мог бы быть лучше, чем он, в то время как мы с Эшем разрываемся от смеха. Чем больше мы смеемся, тем легче мне становится. Прошло слишком много времени с тех пор, как мы все так смеялись. Я забыл, как это здорово.

В это время суток движение на дорогах не такое уж и отстойное, и мы отлично едем, пока не оказываемся в нескольких кварталах от дома Сави. Впереди нас стоит очередь из машин, которые никуда не едут из-за аварии. Я нетерпеливо барабаню пальцами по рулю, но чем дольше мы сидим на месте, тем больше мой желудок почему-то начинает киснуть, и вот уже клубок ужаса заполняет все нутро. Я поворачиваюсь к Эшу и вижу у него нервное выражение лица, что только усугубляет мое чувство.

Что-то не так. Не знаю, откуда я это знаю. Я просто чувствую это. Я распахиваю дверь и кричу:

— Позвони ему еще раз!

Использую раму внедорожника, чтобы подтянуться и встать, открывая обзор на все машины, стоящие передо мной, и задыхаюсь от увиденного. Повсюду мигающие огни скорой помощи, перегородивших дорогу в нескольких кварталах отсюда, и я без сомнения знаю, что они приехали за нашей девочкой.

Я опускаюсь на свое сиденье и кричу:

— Держитесь! — прежде чем выворачиваю руль вправо и паркуюсь наполовину на чьем-то газоне, наполовину на тротуаре. Переключив коробку передач на "паркинг" и заглушив двигатель, кричу: — Бежим!

Мы втроем выпрыгиваем из машины и начинаем бежать. Чем ближе мы подбираемся, тем сильнее становится запах дыма. Мои глаза стреляют во все направления, мы подбегаем к натянутой предупредительной ленте, но я не вижу того, что мне нужно увидеть, поэтому я прорываюсь сквозь нее, не обращая внимания на полицейского, который начинает кричать на нас, когда мы рвемся вперед.