— Вот скажи мне честно, ты таким добреньким становишься только по выходным и праздникам или есть другие причины? — Изучая лицо неожиданно ставшего сверх меры заботливым наследника сощуренными глазами, шутливо спросила Доминика.

— Когда в пределах школы нет отца и этих прогнивших изнутри червей — детей других Советчиков, — а я с друзьями могу вести себя естественно, не скрываясь за гордой или отчуждённой от мира сего гримасой — да. Кстати, благодарю твоего директора за отсутствие прямых наследников! На одного недолюбливающего меня окорока меньше — приятный подарок.

«Ну, как я и предполагала — это из-за их отсутствия он такой!»

— Пх-пх, обращайся. Но вообще-то я его подопечная и права на его школу, в случае чего, могут перейти и мне… Так что стоит задуматься, не считаешь?

— Ох, я очень тревожусь, как же ко мне отнесётся величайшая подопечная моего любимейшего Советчика Вадима, представляющего такой величественный город Санкт-Петербург! — Приложив руки к груди, в сердцах воскликнул Маиботхад, чуть ли в обморок не падая.

Ника решила подыграть, а потому зловеще захохотала, искусственно подымая грудь на вдохах, строя из себя величайшую-из-величайших.

— Тревожься, тревожься, Парест.

Но играла она не долго и потому скоро сменила тему:

— И… долго ты сможешь быть таким?

— Эти выходные. Отец на конференции будет. Ну и потом все каникулы, — закончив, сын Советчика уронил смеющийся взгляд в пол, спрятал руки в карманах джинс и посмотрел на чужестранку исподлобья, поинтересовавшись томно: — А ты, часто бываешь счастливой? Или… настоящей?

— По ситуации, — пожала плечами, подняв взгляд в левый верхний угол. — Открываюсь кому-то редко, только если самым близким существам, а радуюсь, наверное, чаще. Если есть повод — то почему бы не проявить свои эмоции, отдавшись моменту?

— Я про другую «настоящую» тебя, ба, — посерьёзнев, намекнул Прасет, а про себя вдруг подумал:

«"Открываюсь кому-то я редко… самым близким существам"?.. Почему тогда я знаю информации о тебе из первых уст больше, чем от слухов или зеркала?»

— Куда ж мне сейчас быть «настоящей»?.. — Вздохнула Дома, грустно улыбнувшись. — Мне детей учить, у меня нет времени на выслушивание слов сочувствия, да и желания показываться при магах «настоящей» нет. Нет здесь того, кто мог бы по достоинству осознать всю тяжесть моей ноши, никому до меня «настоящей» дела тут нет. За исключением, может, одного наглого чёрного индюка, — она вновь сощурилась, только теперь от солнца, подняла на тайца улыбающийся взгляд и усмехнулась, увидев понимание в глазах напротив.

«Ну, и Корна с соседками ещё, если можно так утвердить…»

— Умные речи глаголешь, сау ба.

— Ну, не одному же тебе здесь философствовать! Я тоже горазда красиво говорить.

— Ой, смотри, не зардейся этим! — Сделав шаг к темнике, усмехнулся маг.

Та сделала ответный шаг к нему, почти прижавшись всем своим телом к его, и вскинула голову вверх из-за разницы в росте, чувствуя, с какой немыслимой скоростью затекает шея.

— Уж не зардеюсь, не бойся.

Оба помолчали с полминуты, вглядываясь в глаза друг друга, но долго не смогли себя сдержать и, прикрыв веки, тихо посмеялись.

Вскоре Прасета продолжать работу позвал Лыад, очень громко и никак не держа лицо «богатого мага с крутыми родителями», шутя между делом о чём-то странном по-французски, чтобы лишние уши не поняли. Сет, состроив недовольное лицо, послушно вернулся к друзьям, тогда как Доминика отправилась на поиски крема от загара и занятий для себя. Дел было предостаточно, а закончить их нужно было до четырёх вечера, а потому девушку быстро пристроили, без дела не оставив.

Прошло немало времени, прежде чем ученики позволили себе заслуженный перерыв на обед. Все собрались в прохладной столовой, оснащённой великим множеством кондиционеров разных цветов, где в спокойной обстановке продолжили общение, прерванное перед отправкой на отдых. Россиянка, взяв себе несколько фруктов и пару мучных изделий, с улыбкой до ушей подсела к соседкам, всё вспоминая картину, увиденную утром. Было неожиданно мило увидеть подруг с мальчиками, что при первом же знакомстве произвели на неё неплохое впечатление и один даже заинтересовал своим даром, с которым сама темничка почти и не сталкивалась.

Она задумчиво водила взглядом по лицам подуставших таек, сидящих рядом и головам других магов, когда всплывшие в сознании парни как нельзя кстати прошли мимо их столика. Магичка решила не упускать столь идеальный шанс хоть немного помочь будущим супругам сблизиться друг с другом, а потому громко воскликнула едва ли не на всю невероятно огромную столовую:

— Хэй, guys!.. — Но осеклась, поняв, что поступила глупо, крича вот так, во всеуслышание, да и лучше бы по имени позвала — друг они английский не понимают, Ван же ещё в день знакомства рассказала, что этот язык им учить тоже нельзя. Она в задумчивости приложила палец к губам, решая, как дальше быть, но один из небольшой компании всё-таки обернулся на звук и с любопытством взглянул на петербурженку выразительными сапфировыми глазами. — О, откликнулся!

— Ну, как же на такой прекрасный зов не откликнуться, госпожа Сыадам? — Знакомым бархатистым голосом усмехнулся Сакда, что теперь был одет в тёмно-синие свободные брюки и такую же тонкую рубашку.

— Меньше галантности, джентльмен, не всем дамам такое любо! Я вас пригласить хотела. Идёмте к нам за столик, вы, думаю, много места не займёте, всем хватит, — она ярко улыбалась и говорила без единого намёка на осознание собственной тупости при монологе, возникшей, видимо, на фоне усталости от недосыпа и работы.

— Пи’Сы-ыа кха! — Возмущённо шикнула Саенгдао, без перевода понимая замысел подруги, но та и слушать её не стала, только отмахнулась почти незаметно.

— Ох! Спасибо за приглашение, ты спасла нас от обеда на полу, Доминика!

Парни уселись слева от иностранки, тогда как её соседки скромно сдвинулись на оставшуюся небольшую часть справа, страшась придвинуться к названным друзьям ближе, чем на полскамейки. Это заметил привычно мрачного вида Кхуаммыд в чёрной мантии с капюшоном, почему-то до сих пор не превратившись из спички в уголь, что смотрел на них хмуро и словно бы задумчиво, но реагировать не спешил, лишь непонимающе косясь на Мали, неловко поправляющую своё мятное вязаное болеро, так красиво отражающее красоту её нежных тонких рук. Кадык его дрогнул, когда взор упал на оголённые ключицы, совсем нескромно виднеющиеся из-под топа лёгкого летнего платья, но глаза скоро поднялись обратно на чужое лицо, точно и не было ничего.

От Ники этот пристальный взгляд не ускользнул, но чувство такта одержало победу над желанием спросить «как бы невзначай» у всех будущих пар, когда в итоге у всех них намечаются свадьбы и на все ли её пригласят. В какой-то момент то ли лёгкое дуновение ветра, то ли ощущение всматривания в макушку, то ли семьдесят пятое чувство заставило девушку, оглушительно громко ударив кулаками по столу, вскричать:

— Тихо! — И, чуть повернув голову вправо, воскликнула властным тоном: — Эй, ты, за спиной, ночью в кровати кони двинуть не боишься? — Наглое молчание стало ей ответом. На такую нахальство она лишь сдержанно оповестила: — Индюк, матерь твою за ногу кусни петух, я ж тебя чувствую, падлу такую.

— Смышлёная сау, — раздалось довольное мурлыканье позади, легко щекотнув ухо.

— Парест, неприлично стоять за чужими спинами сродни маньяку, и глазеть, как чёрт знает кто! Мыд, не в обиду.

— Тебя на всю столовую слышно было, так что надо ещё подумать, кто тут себя неприлично ведёт! — Хмыкнул Пхантхэ, без раздумий сев по левую руку от знакомой.

— Ты, пернатый! Потому что мы не просили тебя садиться! Ещё и напугать меня вздумал! Совсем бесстрашным стал за эти несколько часов?

— Ну-ну, ба, не разводи шум, всех существ распугаешь, — пролепетал в ответ Тхэ, взглянув на чужестранку невинным взглядом. Оглядел её поднос и недовольно пробурчал, нахмурившись: — Так, снова из еды взяла только фрукты?