«Наклони голову, продержи её так до десятого счёта, потом до той же цифры вправо, влево и вперёд. Тумана много в мозгу скопилось, поэтому при этом мысленно выталкивай его оттуда»

Сет беспрекословно выполнял все приказы новенькой, не переживая за себя из-за понимания, что она действительно опытная и знает своё дело, почему молчаливо продолжал сжимать кулаки от угнетающей сознание боли, а Фуенг, видя столь слаженную работу и отточенное мастерство обоих, одобрительно улыбалась, приложив к груди сложенные вместе ладони. Она с трепетом следила за каждый действием, каждым движением «партнёров» и беспрестанно радовалась переводу этой девушки в их школу. Сын директора же чувства учительницы не разделял, мысленно злясь на переведённую ученицу, что в первый же день так жестоко на нём отыгралась, как он думал, за поступок своего отца.

Вскоре парень устало закрыл глаза, с дрожью выдохнул, думалось, весь воздух из лёгких, положил жилистую ладонь на согревшуюся от напряжения руку магички и грубо скинул её со своего плеча. Он заметно расслабился с окончанием очищения, хотя искусно делал вид, что не ощутил за всё это время и малой толики боли, что не могло пройти мимо Галицкой. Маиботхад начал забавлять чужестранку своим чересчур пафосным и беспристрастным ко всему поведением, ведь она прекрасно знала, какой силы боль тот пережил буквально минуту назад, но молчала, лишь снисходительно ухмыльнувшись манере темника держаться, после чего вернулась к своему месту у доски.

— Пи’, мне нужно ещё как-то демонстрировать свои умения или этого было достаточно?

— Н-нгх-Нонг’Сыадам… — ошарашено прохрипела преподавательница, пытаясь прийти в себя после того изумления, что она испытала от увиденного. Даже она в свои пятьдесят с хвостиком такое могла совершить лишь с большой натяжкой, а тут два практически ребёнка так справляются с задачей, непосильной многим взрослым. — М-могли бы вы подменить меня на следующие несколько уроков?.. Хотя бы пять… Я, кхм, я не думаю, что смогу также умело об-бъяснять им что-то подобное. Но живых примеров на моих уроках было достаточно, этим вы займитесь на практических занятиях.

— Подождите, но… вы же теоретик, почему просите практика помочь в этом?

— Думаю, вы умеете увлекать так, как не смогу я. Ребята молчали и разевали от удивления рты! Со мной такого эффекта добиться не было возможно…

— Ох… Ну, раз я всё равно здесь, как понимаю, ничего нового пока не узнаю, то… Да, конечно, я подменю вас и покажу, как в России учеников держат в ежовых рукавицах.

Фуенг от использования такого фразеологизма явно встала в небольшой ступор, но скоро взяла себя в руки и бурно поблагодарила девушку, задаривая её хвальбой, словно перед её глазами только что подросток был от засухи спас.

Доминика на очередную ненужную похвалу тактично промолчала и лишь сдержанно улыбнулась, а неожиданный звонок с урока спас её от неловкости молчания. Она на всякий случай извинилась перед учителем, откланялась и прошла к своей парте за сумкой, разочарованно вздыхая от неизбежности, понимая, что совсем ничему не сможет больше научиться в этом учебном году и изучать новые темы придётся самой.

«Отлично поучилась, спасибо, Тхирасак! Чтоб тебя гусеница до сердечного приступа напугала, старик божевольный, — раздражённо подумала про себя девушка, со злобой на мужчину собирая вещи в рюкзак. — Зачем только сумку опустошала… всё равно только практику успела показать!»

Пока Ника всё сильнее погружалась в свои размышления, безнадёжно вздыхая и в огорчении качая головой, остальные ученики успели покинуть кабинет в считанные секунды. Все, за исключением Прасета, что остался за партой, до сих пор пытаясь вернуть себе самообладание и избавиться от остаточного помутнения в глазах и разуме. Он медленно поворачивал голову из стороны в сторону, жмурясь и прислоняя пальцы к вискам, словно наведённое заклинание лишило его последних сил, а рой умерших духов заставил взор кружиться так, что встать для него не было возможным.

Ника, даже не думая выбираться из плена захвативших её голову мыслей, не заметила парня и собралась уже спокойно выйти в коридор, но у предпоследней парты, что ей оставалось пройти, была резко остановлена грубо схватившей её за запястье рукой. Девушку заставили задержаться в классе на неопределённое время, чему она была абсолютно не рада и выказывала своё недовольство всем своим видом.

— Чего тебе? — Незаинтересованно бросила магичка, даже не взглянув на остановившее её существо, и лёгким движением придержала спадающий с другого плеча рюкзак.

— Извиниться не хочешь? — Спросили почему-то слишком натянуто-грозным тоном, что давался магу явно с большим трудом.

«Хах, настолько устал?» — Усмехнулась Дома про себя, в жизни холодно уточнив:

— Я? И за что же?

— Я из-за тебя успел узнать о какой-то бедняге Муу, что в своё время днями торговала платками на рынке, а вечерами кормила любимых овечек и была чрезмерно счастлива таким своим существованием. Но внезапно её навестила смерть-матушка и тумаками увела за собой в Межмирье, где старую должны были направить на одно из Небес, но, увы, с этим она не была согласна, так как очень скучала по своей животине, и потому вот уже десять лет она находится на распутье. Муу слёзно просила у меня помощи, уверяя, что по возвращении в этот мир сделает для меня всё, что в её силах, но в этом, само собой, я ей не помощник. А также я выслушал нудную речь старика Наронга, что жаловался на цены в Межмирье. И знаешь, они там действительно возмутительные — за килограмм картофельного угля нужно отдать либо триста бат, либо правый глаз, либо два хороших воспоминания из жизни! Ужасные инфляции у них там с прошлого года произошли! А теперь представь, как он на коленях просил у меня взаймы «мой чудесный правый глазик» и уверял, что мне и без него будет хорошо! А один чудак с меня вообще носок стащить пытался! Благо, обувь спасла, он снять не смог…

Россиянка против воли прыснула со смеху, пока, переведя взгляд на Сета, разглядывала его чересчур серьёзное лицо, никак не подходящее к его излишне веселящим рассказам о путешествии в «промежуточный мир». Скоро лёгкая реакция сменилась настоящим хохотом, от которого темничка сложилась помолам, всё ещё удерживаемая одноклассником, что сидел за партой с нелепым хмурым взглядом. Он смотрел на иностранку нахохлено, но той было всё равно на попытки испепелить её глазами, она беспомощно хваталась свободной рукой за живот и вместе с тем безрезультатно пыталась вытереть проступающие в уголках глаз слёзы.

— Ты этого заслужил, Парест! — Не прекращая смеяться, звонко воскликнула Галицкая, даже не думая тревожиться за свою руку, сжатую в грубых пальцах и совсем не обращая внимания на то, что браслет на её запястье, который не так давно почуял в Пхате угрозу для своей хозяйки, в этот раз абсолютно никакой реакции не давал.

— Я Прасет. А для тебя вообще Пи’, — бросив это, он проследил за реакцией новенькой, окинув заинтересованным столь необычной реакцией взглядом её побагровевшее от смеха лицо. Задержался на растянутых в широкой выразительной улыбке губах, понял, что та и не собиралась останавливать льющийся рекой хохот, неприятно поморщился и гаркнул как бы злобно: — Чёрт, да хватит смеяться!

Этим напыщенно грубым приказом он хотел припугнуть несносную хохотушку, но голос сдал его с потрохами: парень прикрикнул на Доминику со слишком детским возмущением, точно вот-вот надует губы и убежит в угол комнаты плакать. Но, как бы ей не хотелось продолжить увлекательное продлевание жизни, она заставила себя глубоко вдохнуть и на выдохе спокойнее сказать:

— Всё-всё, кхи-хи, я спокойна! — Не внушая особого доверия, утвердила она и выставила руки в районе груди в знак капитуляции. — Так зачем я тебе понадобилась?

— Я просто понять не могу… В данной школе, как ты уже знаешь, учёба для всех как таракан для быка, но пострадал именно я. Напрашивается вопрос: почему? Это немного несправедливо, не замечаешь? — Маиботхад чуть дёрнул руку «собеседницы», тем самым немного приблизив её к себе с намерением напугать.