Нет. Он не сломается. Не прогнется под своего хозяина. Просто подождет пока его привезут в место назначения, а там уж будет видно. Если бы, конечно, удалось снять проклятые браслеты, сдерживающие его магию, тогда бы он навел свои порядки на корабле. А так…

Брат все продумал. Все, кроме жадности убийц, решивших, что смерть какого-то лорда будет им менее выгодна, чем возможность продать его.

Итан прикрыл глаза, чувствуя, как волнами накатывает боль. Хотел отлежаться, прийти в себя, но не дали. Решив, что будущий раб потерял сознание, кто-то из моряков бросил за борт ведро, и мгновение спустя его окатили соленой морской водой, заставляя открыть глаза и прийти в себя.

— Черт! — не удержался лорд.

— Подымайся! И ступай к остальным. Не чего тут валяться! — кто-то грубо поднял Беррингтона на ноги. Затем его с силой толкнули в спину, и он качнулся вперед, сделав неловкий шаг, ощущая себя настолько разбитым, что казалось, его уже не собрать воедино. Не склеить, не восстановить. Но это не так. Пусть сейчас больно, пусть сейчас гнев застилает глаза, он сильный и справиться. Потому что сдаться — не в его привычках. Как когда-то сумел возродить свой род, подняв его из сети долгов, стоивших жизни отцу, так и сейчас он найдет в себе силы вернуться назад.

Не рабом.

И отомстить.

Два моряка, достаточно крепких, подхватили небрежно лорда под руки, потащили вниз, а затем спустили в трюм, минуя жилую палубу, напоследок перевязав руки уже спереди, для удобства пленника. И он оказался в темноте, где смердело так, что слезились глаза. А из звуков различимых ухом, были лишь шаги тех, кто находился на верху, топая над головой. Да его собратьев по несчастью. С ними он еще не имел возможности познакомиться, так как большую часть времени лежал в отключке, а когда приходил в себя, не было ни малейшего желания общаться. Мысли о Генри преследовали постоянно. Итан никак не мог понять, что он сделал не так, в чем ошибся? Ведь старался! Пытался заменить мальчишке отца, надеялся, что сможет наставить младшего на путь истинный. А в итоге оказалось, что Генри просто копия их покойного батюшки. Тот же характер, упрямство, не понимание жизни и желание, чтобы мир вертелся только вокруг него и его желаний. Будто на свете больше не было других людей, которые тоже могут что-то хотеть.

Итан прошел к борту. Облокотился спиной, сползая вниз, пока не сел на пол, успев порадоваться, что под ним оказалось сено, а не чьи-то испражнения. Но тут темнота рядом ожила. Заговорила мужским хриплым голосом.

— Ты кто?

Итан повернул голову на звук, но разглядеть что-либо в окружавшей его тьме, так и не смог. А потому спросил, отвечая вопросом на вопрос:

— А ты?

— Трей, — прозвучало в ответ. — Мистер Трей Лоу.

— Итан, — представился в ответ лорд. На мгновение задумался, стоит ли называть незнакомцу свое полное имя и решил, что нет. Не стоит.

— Просто Итан? — прохрипел невидимый собеседник.

Беррингтон напряг зрение и смог разглядеть силуэт человека, сидевшего в шаге от него. Следом темнота тоже пришла в движение, но Итан не смог определить, сколько людей находилось в трюме работорговцев. Только догадывался, что очень много. И скорее всего, бедолаги попали сюда тем же способом, что и он. Оказались лишними или мешали кому-то. Впрочем, уточнять судьбу несчастных он не стал. Все-равно пока не мог помочь даже себе. И это ощущение беспомощности угнетало лорда. Заставляла скрежетать зубами от бессилия и ярости.

— Куда нас везут, кто-то знает? — проговорил он, решив отвлечься от собственных мыслей, разъедающих мозг.

— Ясное дело куда! Там один из пиратов обмолвился, что нас всех везут в Порт-Руан. Но это и понятное дело. Самый ближайший рынок живого товара…

Итан опустил голову.

Слышал он об этом городе. И самое плачевное заключалось в том, что Его Величество король, так же знал о том, что творится на территории его королевства. Только, видимо, не малые деньги получал за то, чтобы подобные города процветали. Или он не знал?

Беррингтон улыбнулся своим глупым мыслям.

Конечно же, король знал. Он и сам знал. Но этот порт находился так далеко от его прошлой жизни. И он никогда особо не задумывался о том, что там продают людей. Не до этого было. Зато теперь тема стала весьма актуальна, когда коснулась лично его самого.

Он мысленно выругался и откинулся назад.

— Нас там как скот продадут! — взвыл кто-то рядом, но его тут же осадил незнакомец с хриплым голосом, рявкнув так, что все посторонние звуки стихли. И снова опустилась тишина, разбавляемая лишь плеском моря за бортом и шагами пиратов над головой. А судно уносило Итана далеко от его прежней жизни. Туда, где он мог обрести свободу, или потерять то последнее, что у него только осталось. Его жизнь.

Очередной обвал произошел почти через две недели после нашего возвращения домой. Помню, как к нам в поместье примчался на взмыленной лошади один из рабочих. Я даже испугалась, так он выглядел в тот миг. А отец, сразу сообразив, в чем дело, велел седлать своего коня и скоро вместе с Томасом умчался в сторону рудника, оставив меня волноваться о произошедшем.

Рудокоп остался здесь, в доме. Я распорядилась, чтобы его как следует накормили, а затем, помаявшись от безызвестности, решила, что не могу оставаться в стороне, когда происходят такие ужасные вещи. И что я должна отправиться на рудник, потому что могла помочь. Женские руки они всегда к месту, если растут оттуда, откуда положено.

Мои росли так, как надо.

— Джек, поедешь со мной! — дала я распоряжения и кузнец-великан без колебаний вскарабкался на второго жеребца, готовый следовать за мной куда не прикажу.

Не то, чтобы я опасалась за себя. Но что-то подсказывало — не стоит покидать поместье в одиночестве. С появлением сэра Персиваля в окрестностях стало неспокойно. Не то, чтобы что-то случалось, но просто в самом воздухе появилось предчувствие опасности. Как бывает, когда приближается гроза. Ее как бы еще и нет, но меняется все вокруг. Неуловимо и едва ощутимо.

За ворота поместья вырвались, пустив лошадей в галоп. Верховую езду я любила и умела обходиться с лошадьми. В нашей местности, где не всегда удобно использовать экипажи — все же, дорог тут мало, — это было такой же необходимостью для жизни, как умение дышать и думать. Так что мы с Джеком устроив какое-то подобие скачек, достаточно быстро преодолели отрезок пути до развилки, ведущей на пристань и к рудникам. Свернув в нужном месте, помчались дальше. Я впереди, а Джек следом за мной, держась достаточно близко, чтобы в случае чего прийти на помощь.

Ветер обдувал лицо. Признаюсь, я наслаждалась этой бешеной скачкой. Лошадь под седлом отлично понимала меня и слушалась малейшего движения колен, словно мы с ней были единым целым. Мимо мелькали деревья, обступившие широкую дорогу, которую впору было назвать просто тропой, но весьма растоптанной и достаточно просторной для того, чтобы могла проехать груженая телега или несколько всадников. А скоро показался и рудник, возникший на просторной вырубке так неожиданно, что я почти сразу придержала свою лошадь, натянув поводья. Сколько раз приезжала сюда, несмотря на неодобрение отца, не желавшего видеть, как его дочь гуляет среди мужского коллектива рабочих. И каждый раз вид разработок поражал воображение. Казалось, с каждым моим посещением этого места, оно ширилось и разрасталось. Появлялись новые домики для рабочих, прямо на возвышении перед карьером. А чуть дальше, там, где красовалось последнее приобретение отца — подвесной кран, — находился спуск в подземный рудник, представлявший собой разветвление шахт, похожее на муравьиное царство, с множеством ходов и лазов. Мне как-то повезло попасть туда. В один из дней, когда у отца было прекрасное настроение, он взял меня с собой вниз. И я очутилась в королевстве, которое про себя назвала кротовым. Тачки, скользившие по рельсам, заворожили меня. А магические фонари, вшитые в повязки, какие надевали на головы рудокопы, казались фантастическими огоньками в кромешной тьме подземелья. Но это было всего лишь раз. И далеко под землю мы не ушли, оставшись на одной из площадок, где сходились все подземные пути. Но мне хватило воображения, чтобы представить себе, как смогла, все то, что находилось там. Под землей, тонны которой опасно нависали над рабочими, удерживаясь лишь на опорах.