Она тоже всё осмотрела и согласилась со мной. Мы прошли вдоль берега и остановились у ивы.

– А что с другой стороны? Давай там посмотрим? – сказала мама, ничего не обнаружив на ветках и земле.

Мы с ней прошли дальше, только на этот раз пришлось продираться сквозь заросли кустарника по глинистому берегу почти по пояс в воде. Мама ворчала, что зря мы полезли чёрт знает куда и зачем, но шла первая, упрямо раздвигая ветки. Отодвинув очередную ветку, я вдруг заметила под ней плавающий на поверхности воды белый пластиковый стаканчик. Аккуратно, двумя пальцами, помня про отпечатки, взяла его в руки и посмотрела на надпись. «База “Спартак” – всё для отдыха и спорта».

– Мам, смотри, – показала я ей.

– Думаешь, это их добро?

– Не знаю, но он ещё не запачкался, свежий. Полиция не заметила, наверно, когда осматривала. Давай будем выбираться из воды.

Не успели мы выйти на берег, как услышали звук моторной лодки и голос в громкоговорителе:

– Это полиция. Граждане, прошу оставаться на своих местах.

Мы остановились и подождали, пока лодка уткнётся носом в берег, а двое полицейских привяжут её за деревянный колышек и подойдут к нам.

Они нам представились и предъявили удостоверения, а затем спросили, что мы делаем на острове. Мы объяснили, что купаемся, на что они внимательно оглядели наши фигуры в купальниках, и лейтенант строго спросил, что за стакан у меня в руке. Пришлось сказать, что выловила мусор, пока брели по берегу. Стакан у меня отобрали, положили в полиэтиленовый мешочек и предложили отвезти обратно на лодке. Мы с мамой сразу согласились, и с помощью мужчин забрались внутрь. Лейтенант завёл мотор и через несколько минут нас уже допрашивал другой лейтенант, который, услышав нашу фамилию, сразу проводил нас в домик при лодочной станции.

Долго нас там не задержали, и уже через пятнадцать минут мы были в беседке, в которой генерал как раз разговаривал с кем-то по телефону.

– Всё… понял… спасибо, Алексеевич. До связи, – генерал отключил телефон и положил его на стол. – Вовремя вы пришли. Машина, которая нас интересует, сегодня около четырёх часов утра ехала по объездной, остановилась около заброшенного механического завода и простояла там почти два часа, а потом вернулась обратно, на базу.

Я немного расстроилась, потому что надеялась, что база «Спартак» всё же имеет отношение к похитителям, хотя и не знала, где она находится.

– Но самое интересное: знаете, кому принадлежит эта машина?

– Марку? – ответила я очевидное.

– А вот и нет, дорогая моя Оленька. Она зарегистрирована на юрлицо – спортивную базу «Спартак».

– Так я и знала! – воскликнула я, обрадовавшись, что улика, найденная мной, всё же пригодилась.

Василий Витальевич удивлённо посмотрел на меня, и мы с мамой рассказали о результатах нашего заплыва. Он сначала поругал нас за самоуправство в таком важном деле, как расследование похищения человека, а потом похвалил за внимательность и сообразительность.

Одевшись, мы решили, что больше нельзя терять время, и пошли к машине. По дороге встретили Ларису Михайловну, которая уже освободилась и шла к нам, и рассказали ей, что у нас есть небольшая зацепка и её надо проверить.

– Я сейчас поеду и заберу пару парней, а вы посидите здесь и подождёте, – с деловым видом сказал генерал и сел в машину.

– Я с вами, – тоном, не терпящим возражений, сказала я и села на переднее пассажирское сиденье.

Мама с администраторшей переглянулись и тут же открыли задние двери с двух сторон автомобиля.

– Трогай, Витальевич, и не думай, что ты один тут такой умный, смелый и умелый. Мы тебя не бросим, даже не надейся! – решительно сказала Лариса Михайловна и закрыла за собой дверь.

Старый генерал не сразу нашёлся, что ей ответить на это, а потом начал кричать и возмущаться, что ему только неуравновешенных баб не хватало, и даже попытался их высадить.

На что она спокойно ответила:

– Во-первых, не баб, а женщин, а во-вторых, это что за дискриминация по гендерному признаку, генерал? Если поедем, значит, все в месте, это не обсуждается! Вызывай туда подмогу или сразу ОМОН, но мы поедем вместе. Всё, хватит болтать, время не ждёт, – строго сказала она.

Василий Витальевич тихо выругался и выехал за ворота, набирая скорость.

***

– Евгенией Семенович, может, вы скажете, что это за место? – спросил Назар, когда снял шлем и подошёл к своему шефу, который стоял у полуразрушенного здания, зиявшего пустыми окнами.

Он некоторое время не реагировал на вопрос помощника, как будто задумался о чём-то и не услышал, но потом всё же ответил:

– Было дело, когда-то меня здесь оставили умирать.

Теперь молчал Назар, ошарашенный признанием альфы. Евгений Семёнович прошёл вдоль стены и завернул за угол. Там по всей стене было несколько отверстий в ряд на уровне примерно тридцати сантиметров от земли.

– Это подвал. Меня там держали.

– Но здесь никого нет. След волков есть, но слабый. Если они и были здесь, то более десяти часов назад, – с деловым видом рассказывал Назар, принюхиваясь и высматривая следы. – Больше ничего сказать не могу.

– Идём, – шеф быстрым шагом пошёл к входу в здание и спустился по лестнице в подвальное помещение, включил фонарик и пошёл на резкий запах крови, который здесь особенно ощущался и шёл шлейфом из помещения впереди.

Сырой воздух подвальной комнаты был пропитан множеством отвратительных запахов: старого перегнившего мусора, крысиного помёта и плесени на стенах. Но самым невыносимым для него был запах крови, которая забрызгала разваленный стул и стол. Они стояли посередине комнаты. Земляной пол под стулом тоже был пропитан кровью.

У Евгения Семёновича закружилась голова, и он не смог идти дальше, остановился у стола. Теперь он уже не сомневался, что это его сын. Запах родной крови он бы ни с чем не перепутал, узнал бы из тысяч, поэтому и не мог себе простить, что раньше не проверил самое главное – кровь.

– Я не чувствую запах смерти, шеф. Его избили и куда-то утащили. Видите, борозда от ботинок. Его тащили к выходу, а здесь, – Назар остановился у полусгнившей двери, – его подхватили и понесли.

Они вышли наружу выяснили, что машина банды Марка стояла метрах в ста от входа в подвал, на дороге, которая вела в лес.

– Садись, Назар, и держись покрепче, дорога здесь ухабистая, можешь и слететь ненароком. Не знаю, куда она ведёт, я в молодости убегал по другой, но всякое может быть.

Наша машина остановилась около старых ржавых ворот, которые заросли травой. Но было видно, что их недавно открывали, потому что трава была примята шинами автомобиля, а замок был сорван и валялся на дороге.

Я потянулась к ручке дверки и хотела её открыть, но генерал меня остановил.

– Ну-ка всем сидеть! – грозно приказал он и посмотрел в зеркало заднего вида на Ларису Михайловну. – К вам это тоже относится.

– Но мы только посмотреть, – возмутилась я.

– Сейчас подъедут ребята, пойдёте «посмотреть» только после них, понятно? Скажите спасибо, что вообще взял вас с собой!

– Спасибо, Василий Витальевич, но дальше мы как-нибудь сами разберёмся. Совершеннолетние, как-никак, – ответила ему администраторша, открыла дверь и вышла наружу.

Василий Витальевич не успел её поймать за руку, и она зашла в открытую настежь калитку. Мы с мамой тоже вышли и осмотрелись. Несколько зданий по обе стороны растрескавшейся и заросшей дороги были пусты и безжизненны. По крайней мере, никаких машин в зоне видимости мы не увидели, в разбитых окнах – никаких движений и звуков.

Генерал догнал Ларису Михайловну, когда та уже заходила в здание, и что-то начал ей выговаривать, перекрыв дорогу. Когда мы подошли, они уже пришли к какому-то консенсусу и зашли вместе внутрь. Мы с мамой тоже вошли и немного прошлись по бетонному полу огромного пустого цеха, где, кроме промышленного мусора, битого стекла под ногами и частично обрушившейся кровли, ничего не было. Иногда пролетали голуби, и шуршали мыши. Генерал с администраторшей зашли в тёмный проём какого-то отгороженного помещения, а мы решили, что здесь ничего интересного нет, и повернули обратно на выход. Идти за ними не хотелось, да и было как-то не по себе.