Он встряхнул меня словно куклу, и я охнула от боли. Дракон застыл, вдохнул глубоко воздух.

— Мне больно, — слабо возмутилась я.

— Кровь, — одновременно со мной прохрипел Аларик.

Он вскинул мою руку к своему лицу и уставился на окровавленную ладонь. То, что случилось дальше, почти лишило меня способности внятно говорить и думать. Дракон просто взял и лизнул её, прикрыл на мгновение глаза, а потом снова лизнул. С наслаждением! У меня задёргался глаз. Это что? Аперитив? Кажется, меня сейчас сожрут.

Расправившись с рукой, он бросил на меня быстрый взгляд. Я ещё сильнее вжалась в стену, пытаясь увеличить расстояние между нашими лицами, и ошарашенно замерла. Его зрачки стали вертикальными, а радужка ярко-жёлтой. На меня смотрел зверь. Древний. Иной.

— Твои глаза, — прошептала я непослушными губами.

Аларик оскалился, рыкнул что-то невразумительное и резко закинул меня на плечо. Я даже испугаться не успела, как мы оказались сначала на первом этаже, а затем и вовсе снаружи здания. Дракон не слишком острожно сгрузил меня за аркой часовни, и махнул рукой маячившему неподалёку Витару.

— Что с мальцом? — отрывисто спросил Аларик, крепко держа меня за руку. Я не поспевала за его широким шагом, и мне приходилось практически бежать рядом с ним. Чувствовала себя нашкодившим ребёнком, которого ждёт воспитательная порка.

— Отделался испугом, но я всё равно отправил его к лекарю, — отчитался Витар и бросил на меня быстрый взгляд.

— Забейте наглухо вход, чтобы я больше там никого не видел, — рыкнул дракон и вдруг схватился за голову. Его лицо исказилось гримасой боли, а место, где наши тела соприкасались, ощутимо нагрелось. Аларик толкнул меня в руки Витара.

— Леди тоже к лекарю. Глаз с неё не спускать. Вернусь к ужину, — с каждым словом его голос неузнаваемо менялся.

Дракон сорвался с места и быстро исчез за углом замка.

Аларик

Он снова пришёл. Дракон рвал оковы, пытался найти выход, разрушая ничтожное человеческое тело. Кожа горела огнём, а внутренности плавились от крови, которая в один миг превратилась в лаву. В миг, когда от вкуса её дурманящей крови закружилась голова, а я вдруг осознал, что мог не успеть. Сердце болезненно сжалось, стоило мне представить картину её распростёртого на полу часовни тела.

Верный конь нёс меня за пределы города, не жалея сил, а я отчаянно цеплялся за реальность, отчаянно цеплялся за жизнь. В моём роду не оборачивались уже больше сотни лет, а те, кто пытался, сгорели в огне, унося за собой жизни всех, кому не посчастливилось оказаться рядом. Такой участи для Наргарда я не желал. Такой участи я не желал для неё…

Мой дядя едва ли переступил порог совершеннолетия, когда его настиг зов зверя. В первый свой раз он сумел справиться со второй сущностью, и после смерти деда несколько лет правил Наргардом. Во второй раз зверь застал его врасплох прямо по дороге к дому будущей жены.

Я был ещё совсем юнцом, но память о том дне навсегда останется со мной. Выжженная, мёртвая земля и пепел, — вот и всё, что осталось от его дружины.

Отец всегда отзывался о старшем брате с уважением и застарелой печалью, и больше всего на свете боялся повторить его судьбу. После смерти матери он часто отсылал меня из города, желая защитить единственного сына.

Когда меня накрыло в первый раз, я чуть не сжег деревню, мимо которой следовал мой отряд. Мои муки хоть и продлились недолго, но я всё же успел проститься с жизнью и трусливо жаждал скорейшей кончины. Зверь тогда отступил, но я не спешил радоваться, помня историю дяди.

Обычно побеждённый дракон навеки засыпал в теле носителя и не давал о себе знать до самой смерти. По крайней мере, именно так было написано в старых архивах моей семьи. Я горько усмехнулся, в ожидании новой волны боли, ведь знал наизусть все ее оттенки и привкусы, мог по минутам расписать то, что случится со мной дальше. Какой это раз? Десятый? Одиннадцатый? Я давно сбился со счёта…

Конь подо мной всхрапнул, задёргался нервно, и я поспешно спрыгнул на землю. Дракон уже слишком близко, жжёт руки, туманит разум.

Непослушные ноги понесли меня вперёд, к блестевшей меж деревьев водной глади. Это озеро я нашёл пару лет назад, и оно уже не раз спасало мне жизнь. Надеюсь, и сейчас не подведёт.

Я с разбегу прыгнул в ледяную воду и размашистыми гребками двинулся к самому дну. Вода была такой холодной, что в обычный день я бы не продержался здесь и минуты. Холод окутал меня, словно лоскутное одеяло, заботливой лаской коснулся лица, облегчил страдания.

Время здесь замедлялось, секунды превращались в года, а часы в вечность. Я старался не думать о боли, забываясь в мыслях о врагах и укреплении границ, о насущных проблемах города. Иногда вспоминал детство и родителей.

Но сегодня все мысли текли в одном направлении. Амелия. Мы знакомы всего два дня, всего три коротких встречи…а она уже умудрилась вывернуть всего меня наизнанку. Почему я не могу перестать думать о ней? Даже сейчас. Это злит.

Когда её служанка объявила, что Амелия не спустится к ужину, сначала я даже испытал облегчение. Правда, оно быстро сменилось дурным настроением. Почему она не пришла? Брезгает нашим обществом? Привыкшая к королевским приёмам и всеобщему вниманию, Амелия вряд ли оценила наргардское гостеприимство. Я ведь и сам приложил к этому руку. Так отчего противное чувство теперь гложет меня изнутри? Разве она этого не заслужила?

Два дня назад я бы ответил на этот вопрос однозначно. А что изменилось теперь? Что заставило меня сомневаться? Может быть, то, как отчаянно она бросилась спасать едва знакомого мальчишку, или то, как неожиданно залепила мне вполне заслуженную пощёчину? Каким же праведным огнём горели её глаза тогда… и как сильно это во мне откликнулось…

Вчера, после ужина я заперся в своём кабинете, чтобы заглушить непреодолимую тягу навалившейся работой. Прошения и доклады ненадолго помогли мне вернуть самообладание, но этот её запах… он был повсюду. Казалось, весь воздух отравлен её присутствием. Помутнение какое-то.

Или, быть может, колдовство? Даже то, что драконы практически невосприимчивы к магии, меня не смущало. Как поверить в такой острый, почти болезненный интерес к той, кого ещё пару дней назад считал падшей?

Может быть, она заболела? Или же нашла способ провести вечер и ночь более приятным образом? Например, с Витаром, которого она так рьяно защищала, или с кем-то другим, кто тоже пал жертвой её очаровательного личика.

Глубокой ночью обнаружил себя с подносом у её двери. Она не спала, её сердце билось слишком часто. К счастью всех, кто находил в этом замке, никого постороннего в покоях не было. В противном случае я вряд ли бы смог сдержать зверя. Я чувствовал тепло девичьего тела и с трудом поборол желание ворваться в комнату, напиться прохладой её дыхания, запустить руку в шёлк её волос…

Я глотнул ледяной воды и оттолкнулся от дна. Озеро неохотно разжало объятия и выпустило меня на поверхность. Жадно вдохнул тёплый воздух и подплыл к берегу. Руки дрожали, когда я карабкался на глинистый берег, мокрая одежда каменными латами повисла на обессиленном теле. Но я выжил. Снова.

— Витар, мне не нужен лекарь! Тем более, из-за такого пустяка, как небольшая ссадина. Я могу сама о себе позаботиться, — в сотый раз повторила я. Этот спор мне порядком поднадоел.

— Лорд приказал доставить вас к лекарю, — уныло ответил Витар.

Я задрала подбородок, поджала губы, пытаясь скопировать мачеху, и свернула в сторону своих покоев. Витар сначала замешкался, видимо, конвоировать леди молодому воину ещё не приходилось, а затем обогнал и преградил мне путь.

— Что дальше? Потащишь меня силой? — высокомерно спросила я и подняла вверх раскрытую ладонь. — Видишь? Ничего нет!

Витар пристально и с недоумением разглядывал мою руку. Я прекрасно его понимала, ведь на месте достаточно глубокой раны сейчас красовался едва заметный бледный рубец. Кровь с кожи я оттёрла ещё по пути сюда, а остальная уже давно впиталась в рукав. Как хорошо, что я решила надеть именно это платье.