Однако, ознакомившись с опубликованными данными упомянутого опыта, я убедился, что вывод, сделанный автором опыта, является только следствием совершенно произвольного, неправильного подхода к обработке результатов опыта. При правильной оценке данных, опубликованных академиком Лысенко по его опыту с гнездовым посевом кок-сагыза, приходится эти данные отнести в число тех многочисленных опытов, которые свидетельствуют о наличии внутривидовой борьбы в искусственных насаждениях растений.
Рассмотрим, как обрабатывали свои данные по гнездовому посеву автор этого опыта и в чем заключаются его ошибки.
Имея в своем распоряжении результаты взвешивания корней кок-сагыза, посаженного черенками в гнезда при 158 различном числе растений в гнезде, автор привел в таблице данные веса всех растений в гнезде и числа растений в гнезде. Эти данные позволяют рассчитывать средний вес растений в гнезде. На основании цифр, приведенных в работе Лысенко, я построил график. На приведенном графике изображены величины среднего веса растений в гиезде при различном числе индивидов в гнезде— от одного до 13. Как видно, средний вес одного корня в гнезде сильно и закономерно падает по мере увеличения числа растений в гнезде. Точно так же из приведенного графика видно, что по мере увеличения числа растений в гнезде падает наибольший и наименьший вес растений.
Казалось бы, можно было, ограничиваясь этими результатами, просто заключить о наличии взаимного угнетения растений, развивающихся в одном гиезде, как причине, вызывающей уменьшение среднего веса и уменьшение значений веса наибольшего и наименьшего растений в гнезде по мере увеличения числа индивидов в гнезде. Однако автор опыта не удовлетворяется этим и подвергает результаты опыта весьма своеобразной обработке. Он располагает корни растений, получаемых из гнезд, в порядке убывающего веса корней. Соответственные данные приведены в его таблицах.
Расположив в убывающем порядке массу корней растений, получаемых из одного гнезда, автор опыта обращает внимание на то обстоятельство, что, начиная с числа растений, достигающего 5 на одно гнездо, крайнее пятое по порядку растение оказывается меньшим по весу, чем пятое по порядку растение при большем числе растений в гнезде, например при 11–13 растениях в гнезде. Свое заключение об отсутствии внутривидовой конкуренции между растениями одного гнезда автор строит именно на этом превышении величины по порядку веса корня кок-сагыза при большем числе растений в гнезде, например, при 13-ти над весом пятого корня при пяти растениях в гнезде.
Спрашивается, допустимо ли такое сравнение?
Задачу, которую решил автор рассматриваемого опыта, можно сформулировать так: имеются ряды с разным числом членов. Спрашивается, какой вывод можно сделать, сравнивая крайний минимальный вариант короткого ряда, скажем, из 5 членов, с пятым по порядку вариантом ряда из 13 членов.
Ответ на этот вопрос дать нетрудно. Подобное сравнение лишено смысла, а вывод, делаемый на основании этого сравнения, может привести просто к абсурду.
Можно привести пример, иллюстрирующий совершенную недопустимость сравнения различных рядов по методу, применявшемуся академиком Лысенко. Средняя температура июня в Москве значительно ниже средней июньской температуры Харькова. Причина этого достаточно известна. Но попробуем подойти к этому вопросу, пользуясь методами, применявшимися академиком Лысенко для доказательства отсутствия внутривидовой борьбы в насаждениях растений. Выберем температуры первых пяти дней какой-нибудь июньской декады Харькова, расположим эти температуры в убывающем порядке. Возьмем затем температуры 13 дней июня в Москве, включающих и 5 дней наблюдений в Харькове; расположим и эти температуры в убывающем порядке. Затем сравним температуру наиболее холодного из пяти дней в Харькове с температурой пятого по порядку из 13 дней в Москве. Вполне вероятно, что температура пятого по порядку дня из 13 окажется в Москве равной или более высокой, чем пятого дня из пятидневки в Харькове. Если бы это оказалось действительно так и кто-то, следуя методу Лысенко, пожелал отрицать представление о том, что Солнце — источник тепла на Земле, то такое намерение в лучшем случае можно было бы признать забавным. Но ведь именно так и рассуждал академик Лысенко, оценивая итоги своих опытов с гнездовым посевом кок-сагыза.
(Сабинин Д. А. О внутривидовой борьбе в искусственных и естественных насаждениях растений // Внутривидовая борьба животных и растений. 1947. С. 41–43.)
К концу 1947 года дискуссия по вопросам дарвинизма приобрела для ее зачинателя явно неблагоприятный оборот, она резко подорвала его научный авторитет.
Развитие дискуссии и подготовка разгромной сессии ВАСХНИЛ в августе 1948 года
В дискуссию по вопросам дарвинизма постепенно были втянуты и генетики. Это закономерно, ибо биология и особенно генетика развивались после войны за рубежом исключительно быстро и развитие сопровождалось внушительными теоретическими и практическими достижениями. Особенно выделялась на общем уровне биология и генетика в США, где исследования биологических проблем разворачивались после войны исключительно быстрыми темпами. В то же время концепции о наследственности самого Т. Д. Лысенко не претерпели за этот период существенного развития. Естественно, что основная масса советских биологов стала понимать, что монополизм и засилье в советской науке лишь одного направления, представленного к тому же группой ученых, склонных к догматизму и демагогии (Т. Д. Лысенко, И. И. Презент, М. А. Ольшанский, А. А. Авакян, И. Е. Глущенко, П. А. Власюк, Д. А. Долгушин, В. Н. Столетов, Н. Н. Жуков-Вережников, Л. К. Гребень, Н. И. Нуждин и др.), тормозят движение вперед, мешают преодолению общего отставания нашей науки. Партия в тот период поставила, как известно, перед советской наукой важнейшую задачу — «догнать и превзойти достижения науки за пределами нашей родины», и каждый честный ученый хотел внести в осуществление этой задачи свой вклад.
Разочарованию ученых в теоретических концепциях Т. Д. Лысенко способствовал и очевидный провал его широко разрекламированных практических мероприятий — посевов озимых по стерне в Сибири, принесших сибирскому земледелию существенный ущерб и подвергнутых резкой критике в открытой дискуссии, «яровизации» яровых на юге СССР, «внутрисортового скрещивания» и летних поздних посевов сахарной свеклы в Средней Азии Новый выведенный сверхскоростными способами сорт яровой пшеницы для юга Украины, о котором Т. Д. Лысенко преждевременно рапортовал кшда-то на всю страну, также оказался негодным.
Все эти фейерверки, долгое время освещавшие дорогу Т. Д. Лысенко и его группе к безраздельному господству в биологии и агрономии, к 1948 году уже почти погасли. Против Т. Д. Лысенко в ряде докладов выступил молодой Ю. Жданов[34], в то время заведующий отделом науки ЦК ВКП(б), сын секретаря ЦК ВКП(б) А. А. Жданова. К этому времени стало ясно, что и руководимая Т. Д. Лысенко Всесоюзная академия сельскохозяйственных наук им. Ленина работала явно неудовлетворительно, она превратилась в личную канцелярию Т. Д. Лысенко. Выборы академиков не проводились с 1935 года, и проводить их демократическим путем Т. Д. Лысенко не собирался, ибо большинство академиков отрицательно относилось к деятельности своего президента.
Основной особенностью сессии ВАСХНИЛ в августе 1948 года являлась предрешенность ее исхода, поскольку доклад Т. Д. Лысенко был предварительно утвержден в Политбюро и лично Сталиным. Стремление добиться новых правительственных санкций против генетиков и инакомыслящих биологов возникло у Т. Д. Лысенко задолго до августа 1948 года. Еще в середине 1947 года он обратился с длинной докладной запиской к А. А. Жданову о положении в биологической науке. Многие положения этой записки А. А. Жданову вошли впоследствии в доклад Т. Д. Лысенко на сессии ВАСХНИЛ. Докладная записка была фактически призывом о помощи, что можно увидеть хотя бы из двух ее абзацев:
