В обеих армиях находились отдельные солдаты и офицеры, которые, несмотря ни на что, старались защитить гражданских. Некоторые из них пытались делать это на протяжении всей войны. Их пример позволяет увидеть сохранившиеся представления о морали и чувстве долга перед мирным населением, которые никогда не исчезали полностью. Некий офицер-янки заставил солдат вернуть вещи, украденные из дома Сары Джейн Сэмс, жительницы Южной Каролины. В феврале 1865 года во Флориде, неподалеку от реки Сент-Джонс, кавалеристы-южане захватили в плен отряд янки и заставили их вернуть местным жителям угнанный у тех скот. Одновременно с этим в Абердине, Миссисипи, чиновники Конфедерации объявили об учреждении третейского суда, в котором будут рассматриваться споры о компенсации за реквизированный провиант, однако никаких свидетельств подобных заседаний не сохранилось[391].

Материальные потребности военных нисколько не изменились. Мятежники по-прежнему забирали без разрешения офицеров продукты с мельниц, из амбаров и магазинов и по-прежнему сжигали склады, чтобы провизия не досталась неприятелю. Чтобы замедлить продвижение янки, они перегораживали спиленными деревьями дороги в Северной и Южной Каролине и тратили таким образом понапрасну огромное количество древесины. В марте 1865 года армия Северной Виргинии построила часовню из дерева, захваченного в Старом Доминионе, однако два дня спустя началось отступление, и часовню пришлось оставить. Девочка-подросток Молли Мэлли, дочь экономки из Кентукки, не заметила большой разницы между солдатами Севера и Юга, которые в начале 1865 года прошли мимо ее дома. И те и другие изымали все виды ресурсов, и «от этово (sic) все страдают»[392].

Армия Севера отличалась все той же ненасытностью. Солдаты продолжали конфисковывать скот у мирных жителей – в январе 1865 года, например, их жертвой стала сторонница Федерации Элиза Кливленд, бедная вдова, жившая на ферме в округе Клейборн, Теннесси. По словам янки, им была «нужна» ее каурая лошадь, без которой миссис Кливленд не могла вырастить урожай, и они ее реквизировали. Мартовским вечером 1865 года солдаты подожгли, чтобы согреться, изгороди в окрестностях Шарлоттсвилла, Виргиния. Продвигаясь вперед, они поджигали все новые и новые фрагменты изгородей, так что за их спинами оставалась заметная на многие мили полоса горящего дерева. Как и раньше, военные использовали в своих целях здания. В начале 1865 года армия генерала Уильяма Т. Шермана следовала маршем через Северную и Южную Каролину. Шли проливные дожди, и солдаты разобрали двадцать пять брошенных домов, чтобы из полученных материалов построить мосты через реку Сокхатчи. В обеих армиях люди были твердо уверены, что их потребности значительнее, чем нужды гражданских[393].

Вплоть до конца войны продолжалась отчаянная борьба за еду – возможно, самый необходимый ресурс. В начале 1865 года голод подталкивал солдат все чаще отправляться на поиски провизии, и во многих поселениях не оставалось после них ничего съестного, даже когда страдавшие от голода мирные жители умоляли военных о пощаде. Иногда они стреляли по солдатам, и в Файеттвилле, Северная Каролина, несколько янки были убиты. В последние недели войны мирным жителям случалось умирать не от пуль. По словам мэра Колумбии, Новая Каролина, после февральского пожара более 150 горожан умерли от голода[394].

Неудивительно, что многие мирные жители отказались от довоенного коммунализма в пользу корысти холодного расчета. Бывшие сторонники Конфедерации теперь вели с армией янки бизнес и покупали на аукционах брошенные дома, в которых раньше жили их соседи. Сосед воровал у соседа, даже если до войны они были друзьями. Многие южане утратили желание продолжать войну. В феврале 1865 года «даже в Миссисипи», как выразился старший сержант Питт Чемберс, мирные жители стали устраивать общественные собрания, требуя снова заключить союз с Севером. В первую неделю апреля жители Линчбурга, Виргиния, высказали желание сдать город федеральным войскам, однако их отговорил только что прибывший туда генерал-майор Лансфорд Л. Ломакс. Были и те, кто оставался нейтрален или аполитичен: они думали о своих фермах и о том, чтобы выжить[395].

И мирным жителям, и солдатам все чаще приходилось видеть странные, зловещие и ужасающие картины. В марте 1865 года по реке Камберленд в Теннесси проплыл совершенно не поврежденный снаружи дом, внутри которого можно было увидеть тела мужчины, женщины и нескольких детей. В регионе по-прежнему полыхали страшные пожары. Когда янки подожгли в окрестностях Голдсборо, Северная Каролина, несколько скипидарных фабрик, расплавленная смола стекла в речку и с шипением расплылась по поверхности воды на многие сотни ярдов. Постоянно происходило множество пугающих событий. В последние дни войны по реке Джеймс в Виргинии плыли горящие лодки и телеги, подожженные отступающими конфедератами на дорогах у Питерсберга[396].

Последний акт этой драмы разыгрался в доме рабовладельца Уилмера Маклина. В 1861 году прямо во дворе его плантации «Йоркшир», расположенной в окрестностях Манассаса, Виргиния, началось первое сражение при Булл-Ран. Маклин бежал в Аппоматтокс, тихую деревушку, находившуюся приблизительно в 200 милях к западу. Отчасти это решение было продиктовано соображениями безопасности. Он поселился в трехэтажном кирпичном особняке с большим деревянным крыльцом; это было одно из самых представительных зданий в округе, и именно там 9 апреля 1865 года прошла процедура капитуляции с участием генералов Роберта Э. Ли и Улисса С. Гранта. «Охотники за сувенирами» из числа северян забрали из этого дома немало вещей, включая тот стол, за которым была подписана капитуляция. Он переходил из рук в руки, пока в конце концов не очутился в Историческом музее Чикаго. Однако Маклин был недоволен обеими армиями, из-за действий которых он потерял один дом и едва не потерял второй. 9 апреля он заявил помощнику Ли, бригадному генералу Э. П. Александеру, что в 1861 году армия Юга «уничтожила» его плантацию и он надеялся никогда больше не увидеть ни одного военного – ни южанина, ни северянина. Теперь, по словам Маклина, война подобралась к нему настолько близко, что солдаты обеих армий разламывают его изгороди, чтобы развести костры. И если бы Ли не успел подписать капитуляцию в его гостиной, вероятнее всего, Маклина бы ограбили, потому что в его доме было много материальных ценностей, в которых нуждались обе армии[397].

В апреле и мае 1865 года, когда новость о капитуляции Ли распространилась практически по всему Югу, большинство мирных жителей решили, что война закончена. Для них ее завершение оказалось связано именно с подписанием документов в Аппоматтоксе, а не со сдачей Ричмонда 3 апреля, убийством Авраама Линкольна 14 апреля, арестом Джефферсона Дэвиса 10 мая или капитуляцией любого другого офицера-конфедерата. В обеих армиях командиры без громких заявлений отпустили на свободу большинство заложников – мирных жителей. Некоторым из них, поддерживавшим Конфедерацию, пришлось принести присягу Соединенным Штатам, но очевидно, что это требование распространялось не на всех. Джеймс П. Крейн, работавший проводником на железной дороге, оставался в конфедератской тюрьме в Солсбери, Северная Каролина, до конца апреля; он считался «особым заложником» – возможно потому, что поддерживал северян. Неясно, как Крейн приобрел этот особый статус, однако его тоже в конце концов отпустили. Ни на уровне штатов, ни на уровне государства не существовало какого бы то ни было руководства по обращению с оказавшимися заложниками мирными жителями. Вопрос компенсации также не обсуждался публично. В других странах заложникам могли вынести благодарность от лица всего общества или же предложить помощь от правительства и благотворительных организаций – именно это произошло с мирными жителями Германии, интернированными в Англию во время Первой мировой войны. Однако мирные американцы в 1865 году могли рассчитывать только на себя. Этот опыт наложил на них свой отпечаток, будь то сохранявшийся в течение длительного времени посттравматический синдром или чувство триумфа, вызванное тем, что они пережили тяжелое испытание[398].