Офицеры-янки, как и раньше, пытались заставить солдат соблюдать правила. Бригадный генерал Дж. М. Тайер запретил сжигать изгороди в окрестностях форта Смит, Арканзас: он напомнил своим солдатам, что подобное поведение вредило армии, федеральному правительству и мирным гражданам, после чего заставил их выдавать расписки о реквизиции имущества с тем, чтобы верные Федерации мирные жители могли получить компенсацию. Если не оставалось других аргументов, командиры могли угрожать своим солдатам физической расправой. Некий офицер, известный только как Пеннингтон (возможно, речь идет о полковнике Александре Пеннингтоне из Нью-Джерси), пообещал пристрелить каждого, кто попытается вытащить жерди из изгороди в Виргинии, и подтвердил серьезность своих намерений, заняв позицию у одной такой изгороди. Как писал рядовой Роджер Ханнафорд, солдатам это решение совсем не понравилось. Иногда кого-нибудь отдавали под суд за кражу жердей из изгородей, однако в большинстве случаев их, как капрала Далласа Брустера из Иллинойса, оправдывали и отпускали на свободу. Кажется, никто не стремился взять на себя ответственность[359].

Армия Конфедерации, как этого и следовало ожидать, эксплуатировала леса своей родины с той же беспощадностью, что и ее противник. Южане по-прежнему восхищались лесными пейзажами и высокими соснами и с горечью описывали вред, который война причинила лесу – так, во время Битвы в Глуши 5–7 мая 1864 года артиллерия разносила стволы деревьев в щепки. Однако войска Юга тоже испытывали крайнюю потребность в огромном количестве древесины всевозможных пород для строительства фортификационных сооружений, жилых зданий и мостов. Южане выламывали жерди из изгородей – например, перед сражением у Кернстауна, Виргиния, из них сооружали баррикады. Кроме того, армии прорубали себе дорогу, уничтожив таким образом огромное количество леса по всему региону[360].

Как и янки, мятежники часто тратили дерево не по назначению, поскольку того требовала военная обстановка. Во время Кампании Ред-Ривер в Луизиане генерал-майор Ричард Тейлор хотел ввести противника в заблуждение и создать впечатление, что его армия больше, чем она была на самом деле (6 тысяч человек). Для этого он приказал разжигать побольше костров и громче шуметь, перетаскивая через обрушенные изгороди повозки. Иногда причиной бессмысленной траты ресурсов была некомпетентность. Чтобы защитить Атланту от войск Шермана, солдаты-мятежники воздвигли деревянные частоколы, от которых вскоре пришлось отказаться, потому что они оказались построены неправильно. Куда бы ни направлялась армия Юга, военные сжигали древесину, принадлежавшую частным лицам, если предполагали, что она может достаться врагу. В Теннесси, между Пуласки и Спринг-Хилл, отряды южан сожгли два дровяных склада, лесопилку и три железнодорожных моста: пожар был такой, что в ночи было светло на многие мили[361].

Офицеры-конфедераты продолжали выпускать приказы, запрещавшие солдатам самовольно поджигать изгороди и совершать другие «бесчинства» в отношении мирных жителей. Иногда они старались отстаивать справедливость. Так, в Виргинии майор Робертс Стайлс наставил револьвер на двух солдат, которые в нарушение его приказа отправились рубить дерево, и опустил оружие не раньше, чем они отказались от своего плана. Некоторые офицеры по-прежнему выдавали мирным жителям, у которых они реквизировали лесоматериалы, письменные свидетельства об этом: например, такой написанный от руки документ получила семья Гамильтонов из Питерсберга, Виргиния. В нем говорилось, что древесина была нужна для «общественных нужд». Документы этого типа трудно отнести к определенной категории (квитанции, расписки, свидетельства), однако не имевшие возможности рассчитаться за изъятое офицеры обещали, что в неопределенном будущем по ним будет выплачена компенсация[362].

Однако несмотря на усилия более добросовестных офицеров, южане, как и северяне, постоянно нарушали собственные распоряжения. В Теннесси солдаты-мятежники, не советуясь ни с кем, разобрали изгороди на жерди и доски и соорудили из них защитные укрепления для своих дозорных. Другие солдаты срывали с домов обшивку, которую использовали как дрова для костров. Известны и более масштабные нарушения, когда военные вредили тем, кто их поддерживал. Так, весной 1864 года в округе Мэдисон, Северная Каролина, кавалеристы-южане выломали из изгородей вдовы Джейн Гарретт около 11 тысяч досок. Когда она обратилась с жалобой к интенданту, он не предпринял в связи с этим никаких мер и не выдал ей никаких документов. Инспекционная комиссия Эшвилла обнаружила, что армия должна была выплатить миссис Гарретт за ее изгороди 8900 конфедератских долларов. Два ее сына сражались в армии Юга, однако нам неизвестно, получила ли она в конце концов какую бы то ни было компенсацию[363].

Многие мирные жители оплакивали уничтоженные леса. На северо-востоке Миссисипи некий проповедник заявил, что сражение при Брайс-Кроссроудс по разрушительному эффекту можно сравнить с лесным пожаром. Луиза Лавелл, жена плантатора из Натчеса, вступила в яростную перепалку с полковником-янки, который полагал, что деревья, росшие перед ее домом, принадлежали правительству США. Этот спор она проиграла. После того как северяне срубили эти высокие дубы – «милые старые деревья» – у нее на глазах, миссис Лавелл была готова убить офицера, отдавшего приказ. Сторонники юнионистов обвиняли в уничтожении лесов других. Маргарет Линдси, дочь адвоката из Теннесси, с печалью описывала пейзаж, оставшийся после того, как армия янки вырубила деревья поблизости от ее дома. Однако она обвиняла в этом не военных как таковых, а высвобожденные войной разрушительные силы[364].

Кроме того, мирные жители предпринимали большие усилия, чтобы получить от правительства Юга компенсацию за вред, нанесенный их лесам и полям. В 1864 году они по-прежнему пытались понять, как работала эта система. Солдаты из конфедератского батальона, вставшего лагерем на ферме Б. Г. Хэкселла, сожгли его лес и уничтожили бо́льшую часть его изгородей, а потом их лошади съели весь его урожай клевера. Несколько месяцев спустя он обнаружил, что записки интенданта недостаточно для того, чтобы задокументировать нанесенный ему ущерб, и попросил у друга из правительства совета в том, чем подкрепить его жалобу. Те, кто продолжал настаивать на компенсации, обнаруживали, что офицеры Конфедерации могли как принять, так и отвергнуть их заявления, причем без видимой причины. Сэмюэл Гуд не получил ни цента за изгороди и пшеницу, которые он потерял в течение одного-единственного дня 19 мая 1864 года, когда на его поля выпустили пастись 910 конфедератских лошадей. Некоторые мирные жители сдавались и уходили из дома куда угодно, лишь бы там было достаточно дерева, чтобы пережить зиму 1864–1865 годов[365].

Илл. 8. Плантация «Фэйр Оакс», Виргиния. Библиотека Конгресса США

С началом масштабных военных кампаний 1864 года военные продолжали эксплуатировать архитектурные ресурсы региона. Начнем с армии янки. Куда бы северяне ни направлялись, они описывали частные дома – богатые особняки, бревенчатые избушки, каркасные дома фермеров средней руки – и предметы их интерьера: мебель, ковры, дагерротипы на стенах. Однако в случае необходимости они все так же использовали эти здания в своих целях. Местных жителей в кратчайшие сроки выселяли из их домов, чтобы там могли расположиться солдаты, а большие кирпичные здания по-прежнему рассматривали как идеально подходящие для военных[366]. Военные по-прежнему занимались мародерством, хотя иногда перед частными домами, занятыми армией – вне зависимости от политической позиции хозяев этих домов, – выставляли часовых. Солдаты выносили из домов украшения, посуду, а иногда – даже сломанные стулья. Они, как и раньше, забирали дрова, срывали со стен обшивку, а при необходимости выносили вообще все деревянные предметы. Когда летом 1864 года во время Кампании в Джорджии умер генерал Джеймс Б. Макферсон, Уильям Т. Шерман приказал положить его тело на дверь, снятую с петель в соседнем доме[367].