Другие мирные жители тоже были ошеломлены, когда выяснялось, что военные-конфедераты могут посягнуть на их дома. Поначалу они даже не верили, что солдаты Юга способны на те же самые действия, которые вызывали у них такое возмущение в исполнении северян. В первую военную зиму в Южной Каролине солдаты-мятежники топили костры дверями и ставнями, выломанными в резиденциях плантаторов. Местный житель по имени Уильям Грейсон пришел в ярость: по его словам, «наши собственные люди» оказались ничуть не лучше янки. Иногда человек мог остаться без дома за считаные минуты. В окрестностях Йорктауна, Виргиния, артиллерия конфедератов расстреляла особняк рабовладелицы миссис Фарренхолд, в котором та жила вместе с племянницей, так что женщине пришлось переселиться в бревенчатый домик, где раньше обитали ее рабы. Как писал репортер-янки, мятежники знали, что миссис Фарренхолд поддержала сецессию, но все равно уничтожили ее дом[297].

Когда белые южане – сторонники Конфедерации обращались к собственной армии с просьбой защитить их дома, ответ мог оказаться очень грубым. В феврале 1863 года Ф. У. Пауэлл и несколько его соседей из Миддлбурга, Виргиния, попросили кавалериста Джона Мосби, который был в тот момент разведчиком Маградера, прекратить преследование северян, поскольку те пригрозили сжечь в отместку весь город. Очевидно, просители рассчитывали, что между армией и мирными жителями Юга еще сохранилась какая-то солидарность. Мосби с возмущением отверг эту просьбу: «Я не раздумывая отказался», – и этот ответ, возможно, помогает пролить свет на отношение военных-конфедератов к мирному населению и его собственности. Офицер отмахнулся от их обращения, увидев в нем «унизительный» компромисс с неприятелем, и добавил, что не несет ответственности за текущее положение вещей, поскольку в Миддлбурге его людей никогда не было. Месяцем позже, в марте 1863 года, Мосби стал капитаном партизанского отряда, а большинство офицеров продолжали выказывать такое же безразличие к интересам гражданского населения[298].

Появление указов Поупа в июле 1862 года не оказалось отчетливой линией между «до» и «после», поскольку армия по-прежнему нуждалась в материальных ресурсах. Как и в случаях с провиантом и древесиной, большинство солдат полагали, что их потребности важнее всего. В приказах Поупа были указания о том, как солдатам надлежит обращаться с частными постройками (№ 7), о том, кому можно оставаться в домах (№ 11), и о том, следует ли охранять здания (№ 13). В приказе № 7 говорилось, что федеральные войска имели право разрушить дом, если из этого дома по ним стреляли. Согласно приказу № 11, в своих домах могли оставаться «граждане мужского пола», присягнувшие Соединенным Штатам; если они отказывались принести присягу, их насильно отправляли на юг, за федеральные границы. В приказе № 13 Поуп утверждал, что перед домами или другими частными зданиями больше не требуется выставлять часовых. Кроме того, он добавил, что Военный кодексе и армейские постановления подразумевают «обширные средства» для того, чтобы удержать солдат в рамках допустимого[299].

Несмотря на приказ № 7, федеральные солдаты продолжали изымать древесину для военных нужд из частных домовладений. Выбор дома редко определялся политическими воззрениями хозяина; иногда указания относительно такого выбора солдаты получали от офицера. Уильям Т. Шерман объяснял, что солдаты, плывшие на кораблях Федерации по Миссисипи, были вынуждены сходить на берег и разбирать на бревна дома с тем, чтобы обеспечить себя топливом, поскольку дровяные склады региона оказались истощены. Рядовые часто действовали по собственной инициативе: однажды в Виргинии они успели разобрать стену кухни, пока офицеры не положили этому конец. Как и до этого, особая опасность угрожала домам высокопоставленных конфедератов. В декабре 1862 года северяне разрушили виргинскую резиденцию Джеймса Мейсона, дипломатического представителя Конфедерации в Европе, и увезли все обломки, не оставив от дома ничего, кроме огромной ямы[300].

После июля 1862 года федеральные войска продолжали сжигать дома, вне зависимости от того, стреляли оттуда или нет. Поджог мог служить наказанием за слишком длинный язык. Янки Генри Иллс, позднее ставший врачом, знал, что солдаты США намеренно поджигали в Теннесси дома и амбары, если их владельцы жаловались на реквизицию продовольствия. В некоторых случаях за поджогом стояли соображения эпидемиологической безопасности: солдаты уничтожали здания, в которых находились лазареты для больных оспой, не интересуясь при этом идеологией владельцев. За одну-единственную экспедицию порой уничтожалось множество построек. В мае 1863 года лейтенант Дж. Н. Гиллхэм в соответствии с приказом сжег в Арканзасе два брошенных особняка с постройками для рабов, хлопкоочистительную машину, дом надсмотрщика, конюшню, два амбара кукурузы, два склада и еще сорок четыре здания, включая склады неочищенного хлопка, – и все потому, что поблизости находились войска мятежников. На это у него ушло два дня[301].

Большинство домов горели легко, потому что хотя бы частично были построены из дерева. Даже в кирпичных плантаторских особняках имелись деревянные балки. Что касается других зданий, то их чаще всего строили из сосны, кедра и прочих легко воспламеняющихся мягких древесных пород. Мебель почти всегда была деревянной. Кроме того, во многих домах хранились горючие вещества – керосин для ламп или скипидар, который использовали в медицинских целях. Иными словами, дома южан горели, как спичечные коробки. Многие солдаты-янки происходили из фермерских семей и умели обращаться с огнем. Они отмечали направление ветра, сваливали растопку с подходящей стороны здания и поджигали его, начиная с деревянных пристроек. В других случаях солдаты сначала поджигали кровати. Дома горели очень быстро: одно здание в Теннесси полностью сгорело за два часа[302].

Некоторых янки мучил тот факт, что они сожгли столько домов. С их точки зрения, армия утратила моральные ориентиры. Капитан ван Беннетт с трудом мог смотреть на то, как солдаты «намеренно и бессмысленно уничтожали» красивые дома в Холли-Спрингс, Миссисипи, и он сочувствовал жителям, оставшимся без крова на ночь глядя. Были офицеры, разделявшие его точку зрения, однако мало кто переходил от слов к делу. Полковник Томас У. Хиггинсон с отвращением наблюдал, как в нарушение военных постановлений его коллега полковник Джеймс Монтгомери поджигал дома в Джорджии и Южной Каролине, однако не заявил официального протеста. Военный врач Сенека Тролл видел, как его солдаты сожгли в Теннесси по меньшей мере тридцать домов; даже он, горячий сторонник Федерации, счел их действия безнравственными, однако официальных жалоб тоже подавать не стал. Он испытал облегчение, когда в декабре 1862 года командиры наконец стали наказывать нарушителей[303].

Солдаты, самовольно поджигавшие дома, действительно могли быть наказаны, поскольку такое действие расценивалось как нарушение приказа № 7. С точки зрения офицеров, поджог выглядел более серьезным преступлением, чем мародерство, и они с готовностью использовали свои полномочия. Так, в 1863 году было арестовано несколько кавалеристов из 3-го Конного полка Индианы, которые вопреки приказу подожгли городок в штате Теннесси. В документах военных трибуналов сохранились дела о поджогах. Некоего капитана Оуэна выгнали из армии за то, что он самовольно и в пьяном виде поджег два дома в Миссури. Однако очень многие – и, вероятно, большинство – тех, кто сжигал дома без приказа, оставались безнаказанными. Иногда офицеры теряли контроль над солдатами: такое случилось даже с бригадным генералом Уильямом Т. Шерманом. В июле 1863 года он узнал, что, несмотря на выставленный караул, его солдаты подожгли в Джексоне, Миссисипи, множество зданий, и бо́льшая часть города оказалась «разрушена»[304].