— Почему наедине? И что вы хотели мне поведать, князь?

Вот это обращение — князь, почему-то вызывало непонятный дискомфорт. Не привык я к подобному. Ну да ладно, надо отвечать.

— Наедине потому, что вокруг вас множество соглядателей, которые тут же донесут своим благодетелям все услышанное. А им знать не нужно, о чем мы будем разговаривать. Думаю, так будет лучше.

Говоря все это, я наблюдал за реакцией на мои слова. И она не заставила себя ждать.

— Вы можете назвать конкретных людей, которые подрабатывает соглядатайством? Пришлось отвечать.

— Нет, конечно. Но могу предположить, что все окружающие вас люди в той или иной мере принимают участие в этой деятельности. Ведь информация — это дорогой товар, а человек слаб. Это нормальное явление и от него не избавиться, но можно при желании использовать для пользы дела. Думаю, вы это понимаете лучше меня.

Не нравится мне подобное переливание из пустого в порожнее, поэтому постарался перевести разговор в деловое русло.

— Что касаемо вчерашнего разговоре о переносе завода в Россию. Думаю, этого делать не нужно.

Тут Екатерина встрепенулась и хотела что-то сказать, но не успела, так как я продолжил.

— Я поясню свою мысль. Мы успели за прошедшее время наладить производство в южной Африке и сейчас рушить построенное и перевозить для того, чтобы строить заново, считаю, будет неправильно. Опять же, даже если перевезем, кто на нем будет работать? Ведь рабочие, которых я обучил, возвращаться не захотят. А заставлять я их не стану. Тут уже царица не утерпела и задала всё-таки вопрос.

— Почему не захотят возвращаться? Если создадим им хорошие условия и достойную оплату?

Пришлось объяснять.

— У них уже есть достойные условия и хорошая плата, но это ведь не главное.

Тут же последовал вопрос.

— А что, главное?

Отвечать пришлось более развернуто.

— Главное то, что там они почувствовали себя людьми. Ведь у нас перед законом все равны, нет разделения на благородных и чернь. За одинаковые проступки — одинаковое наказание. Люди, попробовав новую жизнь, вряд ли захотят возвращения к старому.

Тут же последовал очередной вопрос.

— И как-же теперь быть? Может обучить рабочих, которые живут здесь?

Есть у меня ответ и на этот вопрос.

— Можно конечно, и даже нужно это сделать. Только ситуации в целом это не изменит. Поработает такой рабочий до тех пор, пока его не обидят, да и убежит. Или же будет только создавать вид, что работает, а сам будет гадить исподтишка, где можно и где нельзя.

Екатерина смотрела на меня странным взглядом, а я продолжал вещать.

— Я считаю, что поступить следует по-другому. В первую очередь, помочь максимально заселить новые земли. Вторым шагом должно стать образование отобранных здесь толковых молодых людей в княжестве. Но одного образования мало. Нужно, чтобы государство, как минимум в вашем лице, поддержало их по возвращении на родину и сделало в какой-то мере неприкосновенными. В княжестве, по мере сил и возможностей, из них постараются сделать хороших специалистов в разных областях хозяйства. Эти специалисты и двинут в стране развитие прогресса в нужную сторону. Но это только верхушка айсберга. Главное — это поголовное образование в России и отмена крепостного права. Без этих двух составляющих ничего не будет.

Екатерина надолго задумалась и начала говорить.

— Это все очень сложно и даже невозможно. Как только я обнародую закон об отмене крепостного права, так сразу же лишусь трона. Все вернется на круги своя.

Пришлось перебить, хоть и сделал это с опаской. Тут ведь и отгрести не долго, но рискнул.

— Так не нужно этого делать сразу. Можно подойти к этому издалека и постепенно. Для начала освободить всех государственных крепостных. Но не просто отпустить их на волю, а наделить землей и дать денег. А лучше — ресурсов для нормального развития и жизни. С крепостными, находящимися в руках всяких помещиков и аристократов, поступить также. Только после их постепенного освобождения. Залез помещик в долги под залог своего поместья, не вернул их вовремя, выкупить этот залог и сделать с крепостными то же, что и с государственными.

Екатерина как-то грустно посмотрела на меня и сказала.

— Вы представляете, сколько помещиков обнищает и пойдет по миру?

Немного подумала и продолжила.

— Да и денег в казне столько нет и, наверное, никогда не будет.

И тут меня, что называется, понесло.

— Допустим, что необходимые средства я добуду. Вы сможете претворить в жизнь хотя бы половину из того, что я здесь наговорил? При этом, не дать разворовать чиновникам деньги и погубить построенные производства?

Надо сказать, сейчас я зауважал эту женщину, как человека и, в большей степени, как правителя державы. Потому что после моих слов возникла реально длинная пауза в разговоре и было видно, что она очень напряженно думает. Мы уже по второму разу почти обошли сад по кругу, когда она ответила.

— Я не смогу вам ответить утвердительно. Могу только пообещать, что сделаю все, что в моих силах для получения максимального результата в этих начинаниях.

Что тут скажешь? Этой женщине можно только поаплодировать. Не стал даже думать, а сразу спросил.

— Тогда работаем?

Она улыбнулась и ответила.

— Работаем. Что нужно для того, чтобы начать?

Ну здесь и думать не надо, чтобы ответить. Потому сразу произнес.

— Составить план и, желательно, пошаговый.

На что она ответила.

— Завтра пришлю к вам своих доверенных людей. Всё, что понадобится, они доставят, начиная с материальных ресурсов и заканчивая любой необходимой информацией. Сколько понадобится времени?

По времени я однозначно ответить не мог, поэтому пришлось сказать честно, как думаю.

— Точные сроки назвать не возьмусь, думаю, в полгода попытаюсь уложиться.

На что получил ответ.

— Начинайте, и бог вам в помощь!

Собственно, на этом наша встреча и закончилась. А я ещё раз подумал, всё-таки она — настоящий правитель. Ведь на её месте, любая другая женщина задала бы вопрос:

— А где же ты, друг родной, возьмешь такие деньги? Здесь ни слова, ни намека на такой вопрос.

Вечером, с какой-то даже опаской улегся спать, вдруг опять хня какая-нибудь приснится. И как в воду глядел. Опять проснулся в знакомой палате от тряски санитарки. Не задумываясь, сказал:

— Сгинь нафиг, и изо всех сил пожелал вернуться обратно в свои апартаменты. Палата начала расплываться в глазах, а в руке ощутил восхитительно упругую окружность. Даже глаз не стал открывать,исследуя руками доставшееся мне нечто. Когда уже достаточно сильно увлекся, это нечто попыталось что-то пропищать. Но кто бы в такой ситуации прислушивался? Вот и я не стал. Утром рассмотрел рядом с собой совершенно другую девчонку, не менее красивую, чем прошлая. Разница только в том, что эта оказалась девственницей. Об этом говорили известные пятна на простыне и поведение во время случившегося. Как-то я слегка прифигел от происходящего и тихо, стараясь не разбудить, смахался из комнаты от греха подальше. Попросту сбежал. Хрен знает, как себя вести в этой ситуации. Что-то я сомневаюсь, что у них тут принято по ночам девственниц гостям подкидывать. Скорей поверю в какое-нибудь недоразумение. Может само рассосется?

Не рассосалось. Как оказалось, первая красавица из-за отсутствия возможности посетить меня прошлым вечером, попросила подругу зайти сказать, что она появится на следующий день. Когда та подошла и наклонилась, чтобы разбудить и донести до меня эту информацию, я, как дикарь, на неё накинулся, и все испортил. Теперь подруги пришли выяснять отношения. Я, слегка охреневший от рассказанного, не нашёл ничего лучше, чем предложить не ссориться и приходить по очереди, ну или вместе. Я тоже буду рад. Они от этого предложения сначала опешили, а потом обозвали мужланом не воспитанным и гордо удалились. Ну вот что за невезуха? Они реально обе понравились. По ходу, лишился сладкого.