– Тебя не было среди тех убийц, иначе ты была бы уже мертва.

– Я не пошла с ними. Видишь? – Бренна выставляет вперед правую щеку, которую украшает длинный шрам. – Вот как меня наказали после того, как я вернулась с задания одна. У меня есть кое-что еще. Скажу только при условии, что вы нас освободите.

– Нет.

– Что за информация – перебиваю Данте.

Бренна молча смотрит на Данте ожидая его ответа.

– Хорошо только при условии, если твоя информация окажется действительно очень полезна для нас.

– Младшенький сын Властителя Запада попытается избавиться от старшенького на балу. Это как я слышала. Не могу гарантировать, что это правда, так как задание было поручено не моей группе.

– Если это так, то я отпущу вас, но если вы еще раз появитесь с наших жизнях, если ты попробуешь навредить кому-то из нас со своим дружком или кого-то подошлешь – я достану тебя. – Данте угрожающе нависает над Бренной, опираясь на ручки стула. – И буду более конкретным. Ты не навредишь Эйрин и ее семье.

– Идет. – Бренна довольно смотрит на меня, а в ее глазах так и пляшут огоньки злорадства. – Мне даже ничего и делать не надо, жизнь и так преподносит тебе немало неприятных сюрпризов, Эйрин.

– Что ты не договариваешь? Если есть, что сказать, то лучше говори сейчас.

– Да ладно? Ты не слышала? Не интересовалась своими коллегами и учениками? Какой же из тебя наставник?

Бренна замолкает, а мне едва удается сдержаться и не схватить ее за глотку в надежде заткнуть поток яда.

– Даже не знаю с чего начать, с твоих учеников или может наставников-коллег, а может позлорадствовать над полной обреченностью твоего женского счастья, Эйрин? Всю жизнь ты так бездушно относилась ко всем, кто окружал тебя, так высокомерно!

– Что случилось со школой, наставниками и всеми учениками? – раздраженно чеканю, приблизившись к ней вплотную.

– О, ее прикрыли, учеников распустили, а наставников обвиняют в укрытии стихийника, как ты уже должна была понять, у Сварта зуб на наставников школы. Ох, и несладко им сейчас. Но это еще цветочки. Бедный, бедный как же его… Дей?

– Что с ним?

Ответом мне становится лишь звонкий злорадный смех. Не в силах больше терпеть приставляю к ее тонкой шее меч, позаимствованный у одного из наемников.

– Уважаемый Властитель Восточной Долины, неужели Вы позволите девчонке помешать сдержать слово?

– Если она захочет, то прикончит тебя прямо здесь и сейчас. Никто не узнает о случившемся. Никто не найдет твое тело и тело твоего приятеля.

– Говори. – я с силой нажимаю на меч.

– Сварт все узнал, но простил парня и всего-навсего временно отстранил его от службы и отправил домой. В круг его поверенных он не входил. Только после того, как он зашел в кабинет отца, на своих двоих больше не вышел. Ты же слышала слухи о его семье, в частности, об отце. О его жестокости в отношении членов его семьи, да и работникам поместья перепадает. Слышала слухи о его старшем сыне? Конечно слышала, тем более ты сама сталкивалась с ним лицом к лицу однажды. Я слышала, что маленькому Дею отец переломал все кости, отрубил кисти и выколол глаза и все это когда парень был еще жив. Представь только как он мучился!

Я стою в ужасе слушая неумолкающую Бренну, которая с упоением и во всех красках продолжает рассказывать о судьбе Дея.

Что происходит дальше осознаю смутно. Все как в тумане. Меч выскальзывает из моих рук и с громким лязгом встречается с каменным полом. Помню лишь что, медленно пятясь назад покидаю комнату пыток, а затем оказываюсь на третьем этаже дома Данте и как только я оказываюсь вдали от злорадствующей Бренны и всех остальных, хочу закричать, что есть силы, но начинаю задыхаться. Легкие сдавливает так сильно, что я не в силах сделать маленького вдоха.

Сквозь кровавые картины в подсознании мелькает паническое чувство, чувства страха, страха смерти, но очень быстро это чувство гаснет, в голове и сердце остается только тяжелое чувство вины и мысль о том, какую же жалкую и никчемную жизнь я прожила и все, что я заслуживаю это уйти вот так в полном одиночестве в объятиях кромешной тьмы.

Конечно же я слышала о судьбе старшего брата Дея. В период летних каникул Дей пришел в академию весь побитый и рассказал мне о том, что сделал его отец с братом из-за неповиновения и пригрозил, что его ждет такая же участь. Пока отвлеклась стража Дей сбежал. Но очень быстро его отец нагрянул к нам в школу в поисках сбежавшего отпрыска. В тот день я спрятала парня, и разъяренный мужчина ушел ни с чем. Вскоре он остыл и прислал в школу записку о том, что тот в курсе, где Дей прячется и согласен простить его выходку, но в последний раз.

Дей держался долго, но из-за меня снова упал в глазах отца и лишился жизни.

В глазах темнеет, в ушах раздается оглушающий звон. Мне удается разглядеть, пусть и расплывчатый, но знакомый силуэт. Данте поднимает меня с пола и начинает что-то говорить то ли мне, то ли кому-то еще, но я ничего не могу разобрать и проваливаюсь во тьму.

***

Когда прихожу в себя рядом никого нет. Первое время не могу вспомнить, что произошло, но вскоре жуткие воспоминания проносятся у меня перед глазами. Я в ужасе вскакиваю с кровати и вижу свое отражение в зеркале.

Я здесь. Живая. Могу дышать, есть и пить. Радоваться жизни и плакать. Но наставники возможно прямо сейчас под пытками из-за меня! А Дей! Он погиб из-за меня от рук собственного отца!

Не сдержав проглотивших меня эмоций и волну ненависти к себе и отчаяния, я хватаю стакан с прикроватной тумбочки и швыряю его в зеркало. Я готова продолжить разгром комнаты лишь бы хоть как-то выпустить гнев, накопившийся во мне, но звон разбивающегося стекла немного приводит меня в себя.

Быстро накинув брюки и рубашку, я отправляюсь на тренировочную площадку, пустующую посреди ночи. Я изо всех сил без остановки бью голыми руками соломенный манекен. Теряю счет времени. Вскоре от манекена остаётся одно бревно, но и оно треснет, если я продолжу в том же духе, а заодно сотру в пыль свои кости. Я раз за разом бью бревно, а в голове все крутятся мысли о полной абсурдности происходящего. В процессе очередного удара мой окровавленный кулак перехватывает Данте.

И я начинаю громко рыдать. Слезы текут ручьем, я даже начинаю кашлять, давясь ими. Легкие начинаю гореть, а я продолжаю плакать. Теперь, когда я не могу выпускать боль через удары и причинять тем самым себе физическую боль, чтобы хоть как-то заглушить боль душевную, мне остается только это. Бессмысленные слезы.

Данте молча притягивает меня к себе, стойко выдерживает все мои попытки выкрутиться и ударить его. Когда я прекращаю громко рыдать, он отводит меня в библиотеку, промывает и забинтовывает мои кисти. Укутав в теплый плед, крепко обнимает за плечи и усаживает подле разгоревшегося камина. Мне требуется больше часа, чтобы унять дрожь и произнести хоть слово.

– Все то время, что провела среди людей, я боялась. Боялась, что меня раскроют. Боялась, что школа может пострадать, если все прознают, что там училась и преподает стихийница. Стараясь защититься самой и защитить других, я отталкивала всех. И все-таки я навредила…Я не могу поверить. Я лишила жизни своего ученика…

– Не ты…

– Я, Данте.

– Нет, он знал, что за человек его отец.

– Не важно.

– Еще как важно. Не смей обесценивать его жертву и продолжай жить.

– Не могу. Так тяжело и больно. Внутри как будто извергается вулкан, и его лава испепеляет каждую клеточку моего тела.

– Дей был очень добрым и смелым юношей, который очень любил тебя и уважал несмотря на то, что ты оказалась стихийницей и он постарался защитить тебя. Если бы я оказался на его месте, то поступил бы также, постарался бы сделать все, чтобы защитить дорогого мне человека, и ты будь на его месте поступила бы также не смотря на последствия. Я обязан ему жизнью так же, как и ты. Ведь не помоги он тебе, боюсь даже представить, что случилось бы с тобой.

Мы сидим около полу часа молча наблюдая за игрой пламени.