— Хорошо, постараюсь. А тебе советую не обижать приличных женщин в длинных платьях и косыночках на головах, — зачем-то сказал Стас, и я бы подумала, что это просто шутка из прошлого, если бы не увидела бешеный взгляд Чёрного в ответ на эти слова.

Моторы были заведены одним рывком или поворотом ключа, и всадники на железных конях уехали дальше путешествовать и проповедовать свободу в самых разных её проявлениях.

Возвращаясь с душного воздуха в дом, я спросила у Стаса, что он имел в виду, говоря Чёрному о каких-то женщинах. Он рассмеялся.

— С этим Чёрным недавно вышла история, как всегда. С ним всегда происходят разные истории… Грек давно ещё стал общаться с церковью, с её представителями, а «Железные волки» участвуют в проектах помощи детям-инвалидам, детским домам — разное, молодцы, ребята. Ни сил, ни денег не жалеют. И недавно к Греку приехала молодая женщина в белом платочке и длинном платье, представилась, как член какой-то там православной общины. Она предложила совместную работу. Она с женщинами и молодёжью из общины хотели вместе с байкерами помогать разным приютам и детским домам. Греку этот проект только на руку, лишний раз показать, какие отличные ребята «Железные волки», ну а ей тоже… Она сказала, что совместный труд облагораживает, привлекает инвесторов и так далее, так далее, но на самом деле, думаю, тут другое, — Стас хитро улыбнулся.

Я удивлённо слушала его и даже не знала, что сказать.

— Думаю, что в общине решили немного сделать лучше ребят на мотоциклах, а заодно привлечь к себе внимание. Там тоже если не любят деньги, то репутацию обязательно. Такой совместный проект поднимет в глазах окружающих и общину, и того, кто у её истоков. Греку были, конечно, безразличны истинные мотивы, он видел свою выгоду. Пригласил нескольких ребят, выбрав самых отъявленных и отпетых…, - он сделал многозначительную паузу, — среди них оказался и бедолага Чёрный. Теперь они разъезжают с кучкой подростков и женщин по детским домам — помогают. Вот так бывает.

— Может быть это правда что-то даст им, кто знает, — предположила я.

Стас снова улыбнулся, поднимаясь со мной по лестнице дома: — Особенно если учесть, что эта женщина молода, хороша собой и не замужем. То, как Чёрный говорил о ней, заставило меня задуматься… Адское сочетание — такого просто быть не может, но…

— Мы с тобой — тоже такое же сочетание? — спросила я робко.

Он остановился, поцеловал меня в висок и прошептал: — Ага, и это непонятно, но по законам физики — противоположности притягиваются.

Целых три месяца мы были вместе, он почти жил у меня в комнате, о «деле» речи больше не шло. В сентябре Стас со своей группой успешно провернул одно, а мне сказал не думать об этом, потому что решил — это слишком опасно для меня. Как-то раз признался, что ему приходилось дважды убивать человека, и до сих пор из-за этого снятся кошмары. Один раз во времена бесшабашной юности, в драке, а другой на деле — пришлось стрелять ему, а не Свену, иначе убили бы всех. У человека, которого они пришли грабить, оказался в квартире охранник, хотя его не должно было там тогда быть.

Я узнала о нём многое. То, что он скрытный, но очень ранимый и нетерпеливый человек. Поэтому и не знал никогда, что такое верность. Он боялся полюбить кого-то, потому что в детстве отец и мать совсем не замечали его. С шестнадцати лет он творил, что хотел, ему за это всё равно ничего не было.

Мне Стас раскрылся, говорил, что сам удивляется, с женщинами он так откровенен не был.

Я была счастлива. Я любила его, он каждый день развеивал опасения, что это кончится — своей жаркой любовью. Он не признался в ней, но я чувствовала её.

В июле мы вместе ездили на грандиозное байк-шоу в Ростов-на-Дону. Жили там в палатке, общались с друзьями Стаса — повсюду чувствовалась свобода нравов и ценностей. Именно поэтому Стас не отпускал никуда меня одну, не отходил ни на шаг. И постоянно говорил, что я не похожа ни на одну девушку, приехавшую сюда, хотя я была с ним не согласна.

Я видела и семейные пары, которые вели себя почти скромно, просто веселились от души. Мне понравилось всё — начиная с мотоколонны, когда мы ехали сплошным потоком по дорогам, а нас провожали взглядами, и кончая самим шоу, поставленным с широким размахом и замыслом. И самое интересное, когда я находилась там, а часы и дни шли, то постоянно вспоминала момент, с которого всё и началось… То есть вся моя жизнь переменилась, и Антон тут ни при чём. Вот тогда, когда я стояла на бордюре дороги, чтобы перейти её, а мимо медленно ехали «Железные волки»… Я ещё и не подозревала, а колёса судьбы уже связывали меня с этими людьми.

Стас иногда спрашивал меня, почему я так задумчива и даже грустна, веселье же вокруг стоит оглушающее? А я не знала, что ответить, как будто тень набегала на тучу.

Конечно, на байк-шоу мы встретили и Чёрного, и Грека (он был с какой-то интересной женщиной блондинкой), и Герцога, и Алика, и других байкеров, которые приезжали на праздник Стаса.

Мне было интересно узнать, как продвигалась работа Чёрного вместе с той женщиной из общины, и из шутливых разговоров я поняла, что он до сих пор занимается этим. По его лицу же было видно, что любое упоминание об этом для него неприятно. Он сердился на Грека за то, что тот завербовал его на эту работу, но открыто недовольство не показывал, видимо, были причины помалкивать.

Да и он сам странно вёл себя, показное веселье и неуёмный сексуальный аппетит напоминал скорее отчаяние осуждённого на казнь, чем просто проведение времени. Он то и дело появлялся с разными девушками, которые были не старше восемнадцати, и всем рассказывал, что он любит юных и свободных, а так же раскрепощённых и смелых, согласных на всё. Грек и Алик многозначительно переглядывались и посмеивались.

После байк-шоу мы со Стасом две недели прожили на берегу Чёрного моря, а, вернувшись домой, никак не хотели возвращаться к обычной жизни под крышей.

От своих друзей «Железных волков» мы узнали, что Чёрный увёз с собой в Москву ту самую девушку из православной общины, и назвал её своей женщиной. Стас был поражён и долго смеялся от этой новости.

Мы часто катались на его байке, ночевали возле костра в лесу, купались в ночных озёрах, любовались звёздами, собирали босыми ногами ночную росу, ворошили сено в полях, разговаривали по душам.

Однажды мы с ним заехали далеко от дома и заночевали возле маленькой реки. Был конец августа, ночи уже стояли холодные. Я грелась у костра, а Стас снял с себя одежду и пошёл ставить сеть, которую купил днём у рыбака прямо на берегу. К полуночи он пошёл проверять её и принёс две довольно крупные рыбины. Я почистила их, помыла в реке, и мы пожарили прямо на углях.

Эти дни и ночи я не забуду никогда. В них было столько магии, близости, простоты — хотелось, чтобы они не заканчивались никогда. А я, как назло, постоянно думала об этом, со страхом считала минуты, ждала рассвета. Чувствовала, как через меня проходит время.

Мы были так близки, что, казалось, сольёмся в одно целое.

Потом пришли дожди, холода, и наши поездки кончились, постепенно сойдя на нет. В сентябре ещё ездили, и я с грустью ощущала горьковатый привкус осени на губах.

Скоро я сильно простудилась, пролежала почти две недели, больше мы не путешествовали и не катались. Стас ухаживал за мной, переживал за меня.

Кристина в середине октября улетела в Париж к подруге, а через неделю она позвонила и просила Стаса срочно прибыть туда, его отец тяжело заболел, и доктора говорили, что ему мало осталось.

Стас сильно занервничал. Не признаваясь себе, он всё же любил отца. После того, как умерла мать, тот женился на молоденькой девушке, Стас был старше неё на пять лет. Она тратила деньги отца и больше ничем не занималась. Стас говорил, что за этим она и вышла за него замуж.

Всё произошло так быстро, что я не успела сильно испугаться, когда он сел на самолёт. Потом я поняла, что не зря считала отведённое время на моё счастье. Оно кончилось, когда Стас улетел.