Стас надел на меня одной рукой свою кожаную жилетку.

— Он ничего не сделал тебе? — спросил его голос в ухо.

— Он хотел… уже… мне больно… я не хочу так, — отчетливо, наконец, сказала я.

— Ничего, я вовремя пришёл. Ты так кричала.

Он сел рядом, приобнял меня. Я положила кружащуюся голову ему на грудь.

— Мне плохо.

— Конечно. Много пить не нужно.

— Что, чуть твою помощницу не отымели? — весело спросила Марина.

— Помоги лучше отвести её в дом, — холодно сказал он.

Меня замутило опять и снова вырвало.

— Фу, вот гадость! Я пошла, подбирай этой оборванке сопли сам. Придёшь, я у себя.

Стас молча посмотрел ей вслед.

Я сидела на корточках возле лавочки, не в силах поднять головы. Мне казалось, что я куда-то плыву очень быстро.

— Аглая, подними голову, — сказал он и посадил меня опять на лавочку.

— Я… умру, — мрачно произнесла я. Язык меня почти не слушался.

— Нет, но плохо ещё будет. Пойдём, нужно спать.

Он поднял меня с лавочки, я уцепилась за него, чтобы не упасть, забыв при этом прикрывать грудь. Где-то далеко я подумала об этом с некоторым удовольствием.

— Вот тварь, — тихо произнёс Стас в адрес Миши, застегнув на моей груди свою жилетку, которая была широка мне и создавала соблазнительное декольте.

Я шла с трудом, но самостоятельно, босиком. И улыбалась. Больше ничего не помню.

Когда я проснулась, был уже почти вечер. Голова неприятно ныла, но так плохо, как накануне, уже не было.

Как мне было стыдно!

Впервые в жизни я напилась и от этого чуть не стала жертвой насилия. Конечно, виновата была я, ведь провоцировала его весь вечер.

Не знала и как буду теперь Стасу в глаза смотреть.

Проснулась я в постели совершенно голая, на полу валялась юбка, остатки кофточки и колготок. Значит, он меня раздел и положил сюда сам. Я боялась, что могла что-нибудь выкинуть, признаться ему в любви. Ну, неужели я бы этого не запомнила?

Я приняла ванну, успокоилась, выкинула все эти вещи или то, что от них осталось, но из комнаты выйти побоялась.

Как только я об этом думала, мне сразу становилось нечем дышать от волнения. К счастью, скоро забежала Кристина.

Она обвиняюще покивала мне прямо с порога.

— Эх ты, пить не умеешь, а туда же.

Я горестно вздохнула и отвела от неё глаза.

— Ну, что, легче уже?

— Да. Вернее, нет. Мне стыдно. Стас вчера спас меня от Миши.

— То есть? — удивлённо спросила она, садясь рядом со мной на постель.

— Он ничего тебе не говорил?

— Говорил, что тебе было очень плохо, он привёл тебя сюда, и ты спишь.

Я кивнула и рассказала ей, что помнила.

— Я теперь понимаю, почему тебе не легче. А Марина знает?

Я кивнула, Кристина сидела с округлёнными глазами.

— Вот это тебе повезло! Тот мог запросто… Козёл! Ну, ты и хороша, напилась, как свинья, вот и пошла за ним.

— Я знаю, я сама виновата.

— А Стас молодец, рыцарь на белом коне. Интересно, он что об этом думает.

— Что я дура, — горестно заключила я.

Кристина рассмеялась.

— Зато он видел тебя обнажённой, — подмигнула она мне.

— Да, при этом пьяной вдребезги. Не думаю, что ему нравятся пьяные женщины.

— Пьяные — нет, а вот обнажённые — точно нравятся. И он наверняка заметил, что ты не костлявый подросток, а молодая красивая девушка.

Я пожала плечами, глядя в окно. В саду опять гремела музыка, много людей гуляло, сидело на лавочках.

— Мне теперь стыдно, — я не закончила, как в дверь сильно и быстро постучали.

Мы с Кристиной переглянулись. Я потуже запахнула шёлковый халат а-ля кимоно голубого цвета и открыла дверь.

За нею стоял Стас и чуть улыбался. У меня глаза расширились, я мгновенно покраснела, в ушах зазвенело.

— Привет, можно к больной?

— Привет, заходи, — отступила я.

— Привет, Кристина.

Она кивнула и тут же энергично встала, сказав, что ей нужно идти, и испарилась, оставив меня краснеть одну.

Я ещё и обиделась на неё за это. Мне ведь было неловко, а она сбежала.

— Выздоровела? — спросил Стас, садясь опять, как в первый раз, когда он заходил в мою комнату, на низенький пуфик.

— Кажется, да, — произнесла я неловко, убирая непослушные волосы назад с плеч. — Спасибо тебе за … ты помог мне.

— Не за что, ты в следующий раз осторожнее с поклонниками и со спиртным.

Я быстро посмотрела на него и стала ещё краснее.

— Следующего раза не будет — это мне урок.

Он улыбнулся шире.

— Ты сегодня не идёшь в сад? Не бойся, он и близко к тебе не подойдёт, я говорил с ним.

— Я не знаю, мне стыдно, — откровенно сказала я, глядя в пол.

— Перестань, там вчера все были пьяны. Поэтому сегодня тихо прогуливаются, посмотри, — он махнул рукой на окно.

— Хорошо, я спущусь, наверное.

Он встал и прошёл к двери. Только сейчас я увидела, что на нём та же кожаная жилетка, которую он вчера застёгивал на моей обнажённой груди.

— Хорошо, увидимся, спускайся.

Я осталась в комнате со смешанными чувствами любви и беспокойства.

В этот вечер я всё-таки не спустилась в сад, слишком стыдно мне было, а Кристина больше не зашла, наверное, была с Вадимом.

Когда закончились все ненавистные мне этой весной праздники, потому что я либо скучала, либо наблюдала за тем, как Стас милуется с Мариной, я пошла на своё первое задание.

И так получилось, что это было в день моего рождения — тринадцатого мая. Я никому об этом не сказала, мне казалось, что никому это и не будет интересно.

Перед этим мы со Стасом много виделись, много общались касаемо дела, и ничего не говорило о том, что его отношение ко мне как-то изменилось после той ночи с 1 на 2 мая. Опять опытный наставник, официально-дружеский тон.

С Кристиной я не виделась всё это время, она улетела в Париж к подруге — дочери Вадима — Вете, с которой когда-то встречался Стас. Она успешно защитила диссертацию, и Кристина хотела её поздравить.

Я помню, что Кристина попрощалась со мной третьего, пожелала удачи со Стасом и, вся воодушевлённая, уехала в аэропорт. Мне было интересно, что, казалось бы, легко всё переносящая девушка чувствует внутри на самом деле. Ведь вечер первого она провела с нами, хотя наверняка хотела с Вадимом, да и ушла рано в дом, ей было скучно в компании, где все разбились на пары.

Поэтому я никому не сказала, что у меня день рождения. Кристины не было, а Стасу это безразлично. Я так решила сразу, как только он десятого сказал, что я иду в детский дом тринадцатого мая.

Рано утром я приняла душ, надела голубой костюм: строгую юбку, белую блузку и пиджак. На нос нацепила очки с обычными стёклами, на самом-то деле зрение у меня отличное. Волосы заколола наверх, надела туфли на квадратном высоком каблуке. Сумочка выбрала чёрную, в тон туфлям. Всё строго. На лице косметика, что делало меня немного старше.

Стас зашёл за мной в пятнадцать минут девятого. Я немного нервничала, о своём дне рождения я не помнила совсем.

— Готова? — спросил он, оглядев меня.

Я кивнула, взяв папку. В ней были липовые документы липовой фирмы, от имени которой я и должна была прийти.

В девять мы приехали в город (дом находился за его чертой), а к двадцати минутам десятого подъехали к детскому дому № 11.

— Не нервничай, ты отлично выглядишь, ничего не может произойти, кроме того, что твоим деньгам обрадуются, — говорил мне Стас.

Я кивала, стискивая в руках папку.

Директор уже ждал меня, с ним созвонились накануне и договорились о встрече. Я вышла из машины и пошла к приюту. Секретарша провела меня к нему.

За столом сидел, когда я вошла, лысоватый мужчина лет сорока с русыми усами. Он привстал и поздоровался.

Я, как во сне, прошла к длинному столу переговоров и села за него, положив перед собой папку.

Директор совсем не улыбался.

— Я по поводу спонсорской помощи от компании «Юг-мебель».