— А может — нет, с чего ты взял? — усмехнулся Вадим. — Откуда ты знаешь, что она пережила до того, как оказалась у нас?

— Да, ты прав.

Я увидела его. Он стоял с другой стороны камина и, держа в руке бокал с красным вином, смотрел на меня. Его глаза сейчас были особенно глубоки и задумчивы.

Мне было странно находиться в этой огромной комнате, полной мужчин, но говорили только двое, как будто лишь им было позволено это. Все остальные только молча слушали их.

— Ты считаешь, что её можно принять в наш клуб? Ты же знаешь правила, — чуть тише добавил Вадим, при этом хитро подмигнув мне, улыбнулся.

Я стояла перед ними молчаливая, напряжённо слушавшая их разговор и не понимавшая ничего. От этого мне становилось ещё страшнее. Было ощущение, что я вижу себя со стороны.

— Она будет помогать нам, я уже всё продумал. Да сегодня и так много, где ошиблись у Зяблика.

— Да, об этом после. Ну, значит, ты возьмёшь её к себе в команду?

— Если позволишь, да, — Стас улыбнулся, и я впервые увидела его улыбку. Его лицо сразу сделалось ещё красивее. — Ты, Аглая, наверное, думаешь, что в психушку попала. Или в бордель, да?

Я побледнела, и они, увидев это, расхохотались. Но смеялись только они двое.

— Так я и знал, Стас. Бедная девчушка. Ты возьмёшь её к себе в очередные любовницы?

Они с новой силой рассмеялись. Через некоторое время Вадим сказал:

— Давно я так не смеялся. Ну, ладно, я разрешаю тебе, Стас, взять её в команду. Но впредь смотри, не делай больше таких проколов, — разом посерьёзнел он.

Повернувшись ко мне, добавил:

— Можешь идти, отдыхай, Аглая. Приятно было с тобой познакомиться.

Я не помню, как вышла оттуда, оказалась в коридоре. Там ждала меня Кристина. Она как-то нервно улыбнулась мне и повела в комнату, где я уже была. Она её назвала моей, значит она — моя.

Я осталась одна, и это меня оглушило. То, что я не в доме терпимости, уже поняла. Это сильно успокаивало. Остальное меня пока не волновало. Снова в силу вступал мой принцип жизни: «Сейчас мне хорошо, а завтра посмотрим».

Я осмотрела дверь — никаких замков на ней не было. Это мне не очень понравилось. Кристина мне положила кое-что из вещей — безразмерное. Ну, я бы так не сказала. Всё это было мне велико и болталось. Майка тёмно-серого цвета, которая, по идее, должна обтягивать, висела каким-то балахоном. Мини-юбка на резинке мне подошла, только она была чуть выше колен, а не так, как подразумевалось.

Я в ванной устроила сначала стирку своих крайне грязных вещей, а потом искупалась и сама.

Стоя под душем, я чуть не заснула, настолько расслабилась и еле-еле нашла в себе силы, чтобы выйти оттуда и лечь в постель.

Но тут в дверь настойчиво постучали, хотя на часах было 1:40.

Сон, как рукой сняло.

Я вскочила, надела на себя эту огромную майку, юбку и с мокрыми волосами, босиком, открыла дверь.

На пороге стоял Стас, чуть опираясь о косяк. Я поняла, что он был не сильно трезв, но и не пьян.

— Извини, что так поздно, но не люблю важные дела откладывать на завтра.

Он вошёл и закрыл за собой дверь.

От мокрых волос мне было холодно всему телу. Я взяла сухое полотенце и обернула им голову.

Стас сел на низенький пуфик и тяжело вздохнул.

— Ты, наверное, поняла, что видела и слышала что-то нехорошее в том доме. Да, ты права. Но этого не должно было случиться. А случилось. Я не об этом. Я так понял, что ты убежала из дома, а почему, можно узнать?

Я села на кровать и кивнула. Меня почему-то била нервная дрожь. Очень сильно.

— Да. Меня пытался изнасиловать сводный брат, а тётя — алкоголичка, она…

— Понятно, а родители?

— Никого нет.

— Я, понимаешь, спрашиваю для того, чтобы не возникло потом у тебя ненужных сомнений. Если ты вступаешь в наш клуб — это навсегда. Из него нельзя выйти.

— Это что, секта? — не удержалась и спросила я.

— Нет. У нас есть свои идеи, свои правила. Многим это может показаться хобби, или игрой в Робин Гудов от нечего делать, но это не так. Всё очень серьёзно. Есть и свой бизнес. Придумал это Вадим, и он же финансирует. Ну, и те, кто входит в этот клуб тоже, конечно. У нас сложились определённые традиции и принципы. Свои. Их мы придерживаемся. Со временем ты их все узнаешь, а пока тебе нужно знать только суть. У меня лично есть команда, и она занимается тем, что немного отбирает у очень богатых и отдаёт часть бедным, а часть забирает себе. Это понятно?

Я кивнула, хотя мне было трудно понять всё это сразу.

— Теперь, я хотел бы знать кое-что о тебе. В школе учишься?

— Бросила последний класс с тех пор, как переехала к тёте после смерти мамы.

— Парень есть?

— Нет.

— А в этом городе вообще был?

— Нет.

Мне казалось странным отвечать на такие вопросы.

— Кто-нибудь может тебя узнать в лицо на улице?

— Ну, только брат, тётя… Я здесь недолго. Одноклассники, может быть.

— Отлично. Понимаешь, мне повезло, что ты зашла в тот подъезд. Мне давно нужен человек совсем не из этого круга, что здесь ошиваются из-за чувства нехватки адреналина. Ты очень поможешь мне. Постоянно возникает проблема передачи денег тем, кому мы помогаем — приютам, детским домам, часто и директора присваивают их. Ты будешь всё это проверять, передавать, сообщать мне. Ты можешь легко это сделать, твоё лицо никому не известно, а внешность… — он приостановился и странно посмотрел на меня. Я болезненно сжалась, внутренне ожидая того, что он скажет что-нибудь обидное …, - внешность, не вызывающая подозрений. Тебе, ведь, семнадцать?

Я кивнула, смотря в пол. Всё-таки мне было обидно слышать это. Все во мне видели всегда ребёнка, а я, может, хотела другого…

— Отлично, — он воодушевлённо встал. — Ладно, я тебе вкратце описал всё, ты переспи с этими мыслями. Спокойной ночи, Аглая.

Он быстро вышел, и я осталась одна.

Да, всё было намного сложнее дома терпимости. И, конечно, также опасно. Но это меня сейчас как-то не сильно волновало. Я смертельно хотела спать.

Я вздохнула, выключила свет и легла в постель.

Утром меня разбудил сильный непонятный звук. Я резко открыла глаза и поняла, что это стучат в дверь. Разом вспомнилось всё, что со мной произошло накануне. Мне стало страшно. Я быстро одевалась, а сама думала о том, что пусть бы лучше я спала в сладком неведении.

Возле двери стояла Кристина, вся в розово-сером, и улыбалась.

— Доброе утро, ты есть не хочешь?

Я пожала плечами и тут же вспомнила, что кроме бутерброда накануне вечером, мне так ничего и не удалось поесть.

— Стас просил передать, чтобы ты, как только поешь, зашла к нему на разговор. Спускайся в столовую.

— Я не знаю, где она, — смутилась я, мгновенно представив себя в столовой среди огромного количества мужчин, как в комнате с камином вчера.

— Спустишься по лестнице на первый этаж и налево по коридору. Двустворчатая стеклянная дверь. Найдёшь.

— Хорошо.

Кристина кивнула каким-то ритмичным движением, повернулась на своих шпильках и ушла. Я поплелась в ванную.

В эту ночь я так выспалась, как уже сто лет не спала. Мне сейчас, расслабленной, даже не хотелось ни о чём думать.

Я взглянула на себя в зеркало. Худая, ключицы торчат, грудь совсем усохла из-за недоедания, скулы обозначились на лице чётче. Растрёпанные каштановые волосы падали на мой лоб, какие-то испуганные, карие глаза.

Да, кому я могу понравиться? Меня и, правда, за подростка голодного можно принять. Лицо измученное, глаза на нём кажутся огромными, тонкая длинная шея, как у цыплёнка, большой некрасивый рот.

Я отвернулась.

Могла бы я понравиться Стасу? Конечно, нет, никаких иллюзий я не питала по этому поводу. Такой, как он и не взглянет в мою сторону. Я не была некрасивой, но и красавицей себя бы не назвала, особенно сейчас, когда за эти два месяца я превратилась в скелет ходячий.

Я умылась, причесала волосы расчёской, которую мне накануне вечером дала Кристина, и поймала себя на мысли, что думаю о Стасе.