…Превратившаяся в статую девушка минут пять напрягала как слух, так и зрение, пытаясь понять, послышались ли ей эти странные звуки или же там, за металлическим штакетником действительно кто-то находился. Но вокруг стояла тишина. Ночное равновесие лишь изредка нарушали шум летнего ветра и пение сверчков. Эля собралась уже двигаться дальше, как вдруг стон опять повторился. На этот раз гораздо громче прежнего, благодаря чему Эля узнала в нем голос подруги. Уже ни о чем не думая, она рванула на звук. Добежав до забора, хрупкая, но отважная девушка протиснулась между прутьями, пробралась на территорию фабрики и практически тут же увидела очертания тела, лежащего на земле. В ту ночь светила полная луна и небо было практически безоблачным. А потому девушка практически мгновенно узнала приметный наряд подруги — белое платье с пышной юбкой, украшенное красными маками. Не задумываясь об опасности, Эля подбежала к несчастной. Та лежала животом вниз и не реагировала на громкий шепот испуганной девушки, пытающейся привести подругу в чувство. Поняв, что так она ничего не добьется, Эля с большим усилием перевернула подругу на спину. И закричала от ужаса. Глаза подруги были распахнуты и стеклянным взором глядели в бесконечность. Некогда красивое платье было залито кровью. Подол задран, бесстыдно демонстрируя верхнюю часть бледных бедер и разорванные чулки, также окровавленные. Живот девушки был раскурочен, а внутренности торчали наружу. За те пару мгновений, в течении которых Эля смотрела на труп подруги, её глаза успели выхватить ужасающие подробности, навеки оставшиеся в памяти — рваные лоскуты кожи, вывалившийся на землю кишечник, торчащий осколок ребра.

Не успела девушка в полной мере осознать произошедшее, как кто-то схватил её сзади, сильно сжав горло. Меньше минуты бесполезной борьбы и девушка сникла, потеряв сознание. Очнулась она в комнате, где не было ни окон, ни дверей. Источником света служила лишь одна небольшая лампадка, подвешенная к потолку и болтавшаяся по середине комнаты…

— Огонь в ней зажигали редко, — размеренно и без каких-либо интонаций рассказывала Илая, словно читала по написанному. — Эля не знала, кто это делал. Но это всегда происходило, когда она спала. Просыпалась, а в лампадке уже дрожало маленькое желтое пламя. В такие моменты девушке становилось немного легче. Свет рассеивал плотную тьму, в которой она находилось большую часть времени, и это помогало не сойти с ума окончательно. Хотя положение её было очень плачевным. Девушка не знала, как долго уже находится в плену. Ощущение времени было полностью утрачено. Иногда ей казалось, что она провела взаперти не больше недели. А иногда — что минуло уже несколько месяцев. В редкие мгновения просветления от наполнявшего сознание тумана она думала о родителях. Вспоминала убитую подругу. Плакала. И молилась, чтобы бог забрал её к себе и избавил от мучений. И от Него…

…Так она про себя называла человека, который приходил к ней. Просто «он». Она не знала его имени. И не видела лица, потому что этот человек приходил только тогда, когда комната погружалась в беспросветную тьму. Но совершенно точно это был молодой мужчина. Его кожа была мягкой и гладкой. А еще от него приятно пахло чуть сладковатой мятой. Он заходил, останавливался у двери и долго там стоял. В эти минуты Лола лежала, не шевелясь и практически не дыша, каждой клеточкой своего тело ощущая не себе его взгляд. Мысленно она убеждала себя в том, что это невозможно. Что он не может видеть в такой кромешной темноте, даже кошка ничего бы не увидела. И все же, она знала — он смотрит на неё. Потом он подходил к кровати, всегда медленно, словно не желая этого. Останавливался, как будто давая девушке немного времени смириться с его появлением, а после ложился рядом и брал её за руку. Так они могли лежать долго, часами. Лола отсчитывала каждый удар сердца, надеясь, что вот-вот оно ударит в последний раз. А мужчина держал её за ладонь, то рассеянно водя большим пальцем по тыльной стороне, то нежно царапая ногтем ладонь. Лоле казалось, что человек чего-то ждет от неё, но она никак не могла понять, чего именно. Да и не хотела понимать, наверное. Она просто надеялась, что он больше не придет. Или придет, но хотя бы не тронет её. На освобождение Эля уже не рассчитывала. Она сама не могла понять, почему смирилась со своей судьбой, почему не пыталась сопротивляться, не пыталась напасть, а после сбежать. Не то, чтобы такие мысли не посещали её голову. Просто она всегда отвергала их, как что-то неправильное и даже кощунственное. Она смирилась и безропотно ждала конца. Любого.

Как выяснилось в дальнейшем, убивать её никто не собирался. Появившийся в очередной раз человек вопреки обыкновению не стал долго изображать статую у порога. Вместо этого он вошел стремительно и быстро, взял Элю за руку и заставил обхватить пальцами нечто круглое и холодное.

— Пей, — приказали ей. И это был первый раз, когда он с ней заговорил. Когда она услышала его голос.

Пощупав другой рукой то, что ей вручили, Эля поняла, что это кувшин. Большой и, скорее всего, глиняный, стоявший где-то в холоде, потому что её пальцы быстро замерзли.

Ослушаться прямого приказа было невозможно, Эля поднесла к губам кувшин и пригубила содержимое. Внутри оказалась достаточно вязкая и терпкая жидкость на вкус напомнившая ей какой-то фрукт.

— Оно холодное, — тихо пожаловалась Эля, когда глоток ледяной жидкости обжог ей гортань и, отзываясь болью в груди, спустился по пищеводу.

Человек на её слова никак не отреагировал, а лишь аккуратно, но настойчиво подтолкнул кувшин ко рту. Девушке пришлось подчиниться и выпить все до дна. Едва за человеком закрылась дверь, как Эля ощутила невыносимое желание спать. Рухнув на подушки, она закрыла глаза. А когда открыла их, оказалось, что она уже не лежит в темной комнате, а сидит на каменном порожке родительского дома…

— Выяснилось, что Эля отсутствовала две недели. К этому моменту подруг всё еще продолжали искать практически всем городом. Немного придя в себя Лола рассказала все, что с ней случилось, — все еще в состоянии некой отстраненности продолжала говорить Илая. — Полиция отправилась туда, где по заверениям Эли она нашла видела труп подруги. Территория бывшей ткацкой фабрики были исследована вдоль и поперек, однако ни трупов, ни следов крови обнаружено не было. Так как в отличии от Эли, её подруга домой не вернулась, было начато расследование, которое вскоре основательно заглохло. Она твердила, что её подругу убили, а саму Элю похитили, но ей уже мало кто верил. Появились какие-то странные свидетели, которые указывали на то, что видели девушек после ухода с танцев в компании мужчин. По городу поползли неприятные слухи. Общественность быстро настроилась против жертвы, решив, что если её и держали где-то взаперти, то она сама в этом виновата. Вскоре даже родители Эли отвернулись от неё, поверив в то, что дочь загуляла с кавалером. А после просто побоялась вернуться домой и признаться родителям. Когда же они узнали, что она беременна, то и вовсе выгнали на улицу.

Илая вдруг дернулась и схватилась за край платья.

— А что было дальше?

— А? — женщина вздрогнула, все еще пребывая в каком-то непонятном мне состоянии. — Потом?… Потом она долго бродила по городу…

…Одинокая и всеми отвергнутая Эля думала, что ей делать дальше. Податься в монастырь или уехать в другой город? Другая бы на её месте сломалась, попыталась покончить с собой. Но Эля была не такой. В её характере всегда преобладали стойкость и рациональность. Она умела все раскладывать все по полочкам, так сказать, на составляющие. К тому же, по признанию самой девушки, сделанному уже значительно позже, в ней словно отсутствовали эмоции. Как будто их кто-то отключил и забыл включить. Рассказывая о своем прошлом, она призналась, что всё не может соотнести те события с собой. Будто бы они случились с кем-то другим, а она была лишь сторонним наблюдателем…

— Как бы ни было, в тяжелую для неё ситуацию Дом Света пришел ей на помощь, посчитав достойной. И позволил ей войти.