После подписания манифеста о присоединении Крыма Россия стала полноценной черноморской державой. Стамбул на манифест отреагировал только зимой следующего года. «Порта Оттоманская торжественным актом признала подданство Крыма и Кубани Российскому Императорскому престолу», сообщала бумага, прибывшая в Крым 24 февраля 1784 года. На этом Турция не успокоилась, а попыталась в 1787 году снова прибрать Крым к рукам, даже попросила поддержки у Британии, Франции и Пруссии. Конечно, в ответ от Российской империи прозвучало категорическое «нет». И снова Турция начала войну. Потёмкин с армией захватил Очаков, Суворов — разгромил турок под Рымником, были взяты Измаил и Анапа. Турции же не оставалось ничего другого, как подписать Ясский договор. И признать, что Крым — это Россия.
В июле 1762 года царица Екатерина II читала подробную аналитическую записку, переданную открытым врагом ее царствования. Лишь несколько дней назад екатерининские фавориты убили свергнутого императора Петра III, столичный Петербург только-только присягнул на верность новой владычице. Из верхов общества одним из последних принес ей присягу Михаил Воронцов, канцлер Российской империи — по словам самой Екатерины, «лицемер, каких свет не видывал», — и аII упомянутой записки.
Канцлер империи — II человек в правящей иерархии страны после монарха. Присягнув одним из последних, Воронцов стал первым, кто подал новой самодержице детальный анализ текущей мировой политики. Едва ли тогда, много лет назад, и царица, и нелюбимый ею канцлер догадывались, что созданный и прочитанный на скорую руку документ будет влиять на судьбы России и спустя четверть тысячелетия. Именно в этой записке впервые была предельно метко и четко сформулирована мысль: «Полуостров Крым местоположением своим столько важен, что действительно может почитаться ключом российских владений: доколе он останется в чужом подданстве, то всегда страшен будет для России, а напротив того, когда бы находился под Российскою Державою, то не токмо безопасность России надежно и прочно утверждена была, но тогда находилось бы Азовское и Черное море под ея властью».
Михаила Илларионовича Воронцова ныне помнят лишь профессиональные историки, российское общество без шпаргалки его не узнает. Возможно, это и справедливо — Михаил Илларионович (в XVIII веке писали и говорили — Ларионович), пожалуй, не был величайшим государственным деятелем, которого стоит помнить всем сквозь века. Он был всего-навсего очень ловким царедворцем и хитрым политиком своей эпохи. Происходил он из средней аристократии. К петровской эпохе Воронцовы — уже не рядовое дворянство, но, хотя и возводили по семейным преданиям свой род к временам Ивана Калиты, еще и не сливки правящего класса. Отец Михаила, Ларион Воронцов, при Петре I служил в чине майора провинциальным воеводой в Ростове Великом. С Воронцовым-старшим любил пить водку местный епископ Дмитрий Ростовский. Об этом в семейном архиве князей Воронцовых остались собственноручные письма Дмитрия Ростовского: «Челом твоей милости за водку…».
Впрочем, сам Воронцов-старший святым явно не был — незадолго до смерти император Петр I за взяточничество отправил его в ссылку. Доказанная взятка, кстати, была именно средней руки — 500 рублей. Поэтому наказали не сурово, и старший из его троих сыновей, уже знакомый нам Михаил Ларионович, в 14-летнем возрасте был приставлен пажом к девятнадцатилетней Елизавете, дочери Петра I. Три века назад ничто не предвещало, что юная и легкомысленная Елизавета станет в итоге царицей всея Руси. Для Михаила, сына ссыльного взяточника Лариона, то было именно назначение средней руки — сытно, слегка почетно и без малейших перспектив. Но история России и ее высшей власти всегда была замысловата и не без неожиданностей.
Как Елизавета пришла к трону, наверняка знают многие. Михаил Воронцов сыграл одну из ключевых ролей в дворцовом перевороте 1741 года. В казармы Преображенского полка с «дщерью Петра» он ехал в одних санях, а поутру именно он арестовывал несостоявшуюся царицу Анну Леопольдовну и ее семью, тем самым породив для русской истории нашу «железную маску», несчастного императора Ивана IV (в годовалом возрасте царствовал аж 40 суток, а потом 23 года влачил существование по тюрьмам «секретным узником»).
Зато для Михаила Воронцова следующие после переворота два десятилетия были блестящи. Он был бесспорным фаворитом императрицы Елизаветы. И, что важно, фаворитом не в интимном смысле. Воронцов являлся именно близким другом и приятелем царицы, даже, скорее, младшим братом. Веселая «царица Лисавет» была старше Михаила на пять лет и воспринимала его по-родственному, даже женила на своей двоюродной сестре и самой любимой подруге Анне Скавронской, племяннице Екатерины I. По многочисленным свидетельствам современников, Анна была еще и самой красивой девушкой Петербурга той эпохи, так что брак стал царским подарком во всех смыслах.
Словом, Михаил Ларионович был фаворитом даже куда более фундаментальным, чем любой интимный фаворит. Интимные отношения с течением жизни подвержены пертурбациям — вот и Елизавета в итоге сменяла Разумовского на Шувалова, не говоря о череде временных любовников. На этом фоне проверенная временем и большой политикой братская-сестринская привязанность куда надежнее. Уже на третий год царствования Елизаветы 30-летний Воронцов стал вице-канцлером Российской империи. При могучем канцлере Бестужеве он 14 лет был личным поверенным от царицы.
В 1758 году, в разгар общеевропейской Семилетней войны, Михаил Воронцов сам стал канцлером империи, т. е. IIым человеком в правящей иерархии после монарха. Но, что важнее, Воронцов до конца жизни Елизаветы вел себя с ней даже не как II чин империи, а именно как очень близкий родич. Согласно запискам Екатерины II, только он мог позволить себе в узком кругу поругать Елизавету — например, попенять, что царица «опять молола вздор» на встрече с австрийским посланником.
Юную царевну Екатерину тогда это поразило, а всесильная и утомленная царствованием Елизавета воспринимала подобное ворчание по-семейному привычно. Будущая Екатерина II канцлера Воронцова откровенно не любила. Причина на поверхности — любовницей ее мужа, Петра III, была родная племянница канцлера Елизавета Воронцова. Юный наследник русского престола много лет открыто предпочитал Воронцову, не скрывая намерений развестись с нелюбимой Екатериной и жениться на «Лизке». Такой интимно-политический расклад, очевидно, делал Воронцова и принцессу Екатерину врагами. Тем более что стареющая царица Елизавета именно канцлеру поручила присматривать за будущей Екатериной II. В итоге в личных записях грядущей покорительницы Крыма и создательницы Новороссии осталось немало едких слов в адрес Михаила Воронцова.
«В одно прекрасное утро, — читаем мы в записках Екатерины II, — пришли мне доложить, что граф Михаил Воронцов просит разрешения поговорить со мною от имени императрицы. Очень удивленная этим необычайным посольством, и хотя еще не одетая, я приняла господина канцлера. Он начал с того, что поцеловал мне руку и пожал ее с большим чувством, затем вытер себе глаза, с которых скатилось несколько слез… Я без большого доверия отнеслась к этому предисловию, но не мешала ему делать то, на что смотрела, как на кривлянье». Нет нужды говорить, что фавориты Екатерины II братья Орловы, главные исполнители гвардейского переворота 1762 года, смотрели на Воронцова как на смертельного врага. При этом сам канцлер Воронцов по отношению к Екатерине II явно разрывался между двойственностью чувств.
Дело в том, что нам довольно хорошо известны эти чувства из мемуаров весьма близкого к нему человека. Екатерину Дашкову — подругу и сподвижницу Екатерины Великой, председателя Российской академии наук — знают не только профисторики, ей, в отличие от Воронцова, досталась и доля народной памяти. Но Дашкова, урожденная Воронцова, приходилась канцлеру родной племянницей. Да-да, еще одна племянница, высшая политика России той эпохи (и только лишь той?) — это междусобойчик родичей разной степени близости. Дашкова, однако, была не просто племянницей Воронцова — она росла и воспитывалась в семье дяди. Была эмоционально и интеллектуально близка с ним, а потом оставила нам подробные мемуары, в том числе и об обстоятельствах переворота 1762 года.
