Сенат обеспечивал устойчивость, длительность и продолжительность реальной политической власти в Риме. Римский Сенат был своего рода осадком опытной политической элиты римского государства. Моммзен определил Сенат Рима следующим образом: «Сенат — это учреждение, образованное из мужей не только назначенных в силу своего происхождения, но также и выбранных волей народа, каждые пять лет подтверждаемых нравственным трибуналом (цензоров). В Сенате состояли пожизненно лишь самые достойные (граждане), свободные от краткосрочных мандатов и от меняющегося мнения толпы. Сенат включал в себя весь политический ум и весь государственный опыт нации». (Теодор Моммзен. Римская история. Книга II, глава III, 33).
В Афинском Полисе эту роль исполнял Ареопаг, состоявший из бывших архонтов. Аристотель отмечает, что во время военной катастрофы, в результате нашествия персов, через тридцать лет после демократических реформ Клисфена, в Афинах все растерялись, кроме Ареопага. Тогда, аристократический Ареопаг, под монархическим руководством василевса-архонта, взял инициативу спасения в свои руки и призвал демократический «плефос» (толпу) занять места гребцов на военных кораблях, под аристократическим командованием. Ареопаг даже оплатил предварительно из своих средств эту службу гребцам. Афинский военный флот (около 350 кораблей) тогда одержал полную победу у острова Саламины в 480 году до Р. Х. над персидским флотом (от 600 до 800 кораблей), и Греция была спасена.
Аристотель пишет, что Ареопаг этим еще больше увеличил свой аIIитет, хотя и толпа (у Аристотеля «плефос», иногда «охлос», но также и «демос») тоже сохраняла свое влияние (и доходы) в рамках тогдашней демократии: «Итак, Полис прогрессировал доселе вместе с демократией, развиваясь постепенно. После персидских войн снова стал преобладать и управлять Полисом Ареопаг, без необходимости для этого никакого декрета, потому, что он был зачинщиком морского боя у Саламины. Ибо, когда стратеги (воеводы), в отчаянии от положения, возвестили, что каждый должен пытаться спастись в одиночку, Ареопаг добыл и роздал восемь драхм каждому, и посадил их на судна. По этой причине все признали достоинство Ареопага, и тогда афиняне были очень хорошо управляемы». (Аристотель, Конституция Афин, 23).
Значит, пока все составные элементы соборного государственного строя находятся в симфонии между собой, дела всего полиса идут хорошо. Когда же какой-нибудь, из этих составных элементов начинает стремиться к абсолютной гегемонии, наступает вырождение всего строя, в конечном итоге кончающегося его гибелью, в том числе и гибелью элемента, стремившегося стать абсолютным. На Востоке это называли правилом золотого сечения. В Восточно-Римской империи Сенат назывался Синклитом, а в России, до 1711 года, Боярской Думой. Боярская Дума не только восстановила 320 лет тому назад (в 1696 году) в России её Военно-Морской флот, но и решала династические вопросы, в случае нужды. Она не могла менять или отменять постановления Земских Соборов, но могла регламентировать их исполнение.
Русский мыслитель, богослов и философ Алексей Степанович Хомяков обратился в 1860 году с личным посланием к сербам. Вот некоторые выдержки из этого послания:
«Более всего держитесь всякого учреждения и всякого суда общинного. В нем более правды, чем во всяком другом; да через него и люди привыкают искать доброго мнения у братии своих. Где сход сельский или городской решает дела, там уже с ранних лет воспитывается в человеке здравое понятие о законности и справедливости, развивается разумное суждение и уничтожается гибельное и весьма обыкновенное у многих народов равнодушие к общему делу. Сход мирской есть для народа училище, которое выше всякого книжного воспитания и никакою книжною мудростью не заменяется. Мирскими сходами были спасены дух и разум Русских крестьян, несмотря на рабство, в которое заковал их неправедный закон.
Желательно, чтобы сход решал дела приговором единогласным. Таков был издревле обычай Славянский. От Немцев перешел к Славянам обычай считать голоса, как будто бы мудрость и правда всегда принадлежали большему числу голосов, тогда как действительно большинство зависит весьма часто от случая. Рассудите еще и о том, что, где дела идут на решение большинством, в людях пропадает или, по крайней мере, слабеет желание убедить своих братьев, а, следовательно, слабеет и самое стремление к согласию в совести и разуме. Если уже нельзя получить решение единогласное, лучше передать дело посреднику, излюбленному от всего схода. Совесть и разум человека, почтенного общим доверием, надежнее, чем игра в счет голосов. У Англичан в суде уголовном требуется единогласие присяжных для осуждения, и их суд уважается всем миром.
Вы Христиане, вы Православные: да будет же у вас правда выше всего! Не верьте, чтобы какому-нибудь народу могла служить неправда основою долговечного успеха и счастья; она восстановляет против него чувство злобы в других народах и окружает его врагами. Много на свете людей, которые думают, что доброй цели позволительно достигать и злыми путями. Таково, как известно, учение иезуитов; но оно строго осуждается Святым апостолом. Всякая неправда от лжи, и от темного духа; а его не заставишь служить свету Божию, разве побеждая его правдою. И перехитрить его нельзя, ибо весь ум его в хитрости. Если когда и, кажется, что добрая цель бывает достигнута злым путем, это только обман, которому не должно поддаваться.
От злых средств остается в самом добре закваска, через которую видимое добро обращается в неожиданное зло, и люди неразумные удивляются потом такой перемене, не рассуждая путей Божией правды, которая всегда неизменна. Мы смеем вас предостерегать в этом деле, братья наши Сербы; потому что некоторые из вас, как известно, привыкая к жизни других народов, привыкают и к хитрости их, особенно в сношениях дипломатических, и думают через нее послужить своему отечеству. Обманчива такая надежда. В хитрости нельзя победить ни иезуита, ни Австрийца; но хитрость его легко победить прямодушием и простотой: в них сила, и сила истинная.
Вы создали у себя власть. Повинуйтесь ей и укрепляйте ее, дабы не впасть в безначалие и бессилие; но охраняйте также у себя свободу, и особенно свободу мнения, как словесного, так и письменного. Она созидает силу духа, царство правды и жизнь разума в народе. Без нее глохнут и умирают все добрые начала, как видно из опыта многих народов, и отчасти из нашего собственного. Она нужна гражданам и, может быть, еще более нужна самой власти, которая без нее впадает в неисцелённую слепоту и готовит гибель самой себе. Мы говорим: охраняйте свободу мнений, и охраняйте ее не только от власти, но и от самих себя. Пусть высказывается всякое суждение, как бы оно ни было противно вам самим! Если оно справедливо, оно распространится к благу общему; если оно ложно, оно обличится также ко благу общему: ибо правда всегда разумнее лжи. Что же бывает там, где мнения не высказываются из страха? Справедливые пропадают, потому что они любят свет, а ложные, которые любят тьму, не будучи обличены, разрастаются, как скрытая язва, и заражают собою самые источники жизни. Выслушивайте все, обличайте неправду, и вы победите ее своею верою в силу истины, которая есть от Бога.
Не говорите много о праве и правах и не очень слушайте тех, которые говорят о них, но слушайте охотно тех, которые говорят об обязанности, потому что обязанность есть единственный живой источник права. Знание собственного права в сильном ничего не значит, освящая только его волю, а в бессильном оно ничтожно, по самому его бессилию. Знание же обязанности связывает сильного, созидая и освящая права слабых. Себялюбие говорит о праве, братолюбие говорит об обязанности.
Уважайте своих пастырей духовных! На них лежит великая ответственность перед Богом, и справедливо, чтобы они имели великий почет у людей; но не дозволяйте, чтобы они величали себя Церковью отдельно от народа. Будьте в этом ревнивы к своей чести, ибо вы все члены Церкви Божией…
