— Я никогда… ни с кем… не принимала я этих приглашений, я…

— Я понял.

Лирин подняла голову и, наткнувшись на его бесстрастный взгляд, вдруг решилась:

— Они будут задавать вопросы… — прошептала она, чуть сжимая пальцы, боясь, что он уберёт руку. — Ты понимаешь? Где ты был столько лет, такой сильный… Они начнут шептаться очень скоро. Ты ведь чужак, это удивительно для всех. Понимаешь?

Несколько секунд Нарро молча смотрел на неё, и Лирин не понимала, о чём думает брат — взгляд его по-прежнему был абсолютно лишён эмоций.

— Вопросы… А ты не будешь задавать их, Лирин?

Услышав своё имя из его уст — впервые за последние пятьдесят лет — она вздрогнула.

— Нет. Не буду.

Он усмехнулся.

— Простым «нет» не обойдёшься. Я запрещаю тебе задавать вопросы о моём прошлом. Мне или кому-либо ещё.

Это был прямой приказ, и Лирин, как советник, никогда не сможет его нарушить. В её душе шевельнулась обида, но она почти сразу рассыпалась пылью.

— И от других не будет никаких вопросов. Никогда. Я об этом позабочусь.

Он отпустил её руку и, отвернувшись, зашагал по направлению к усадьбе, бросив короткое:

— Пошли.

«Как собачонке», — подумала Лирин. Но не обиделась. Она знала, что никогда не будет обижаться на брата, что бы он ни делал.

— Где второй советник? Я не видел его на игрищах, когда ты приносила клятву Верности.

Это был первый вопрос, заданный Нарро, когда они вошли в усадьбу и дошли до кабинета бывшего дартхари, который стал теперь кабинетом Нарро.

Он сел в кресло и положил на колени Вима, ничуть не страшась, что грязный щенок может испачкать одежду. Лирин встала чуть поодаль, не зная, что ей лучше делать — стоять или садиться. И если садиться, то куда?

О Дарида, с прежними дартхари она никогда не задавала себе подобных вопросов!

— Второго советника сейчас нет. Он умер несколько недель назад, а ты ведь знаешь, советников так просто не назначают…  Никто не хочет.

— Н-да? — с сомнением протянул Нарро. — Это странно. На моей памяти желающих всегда было предостаточно.

— Я неверно выразилась, — Лирин переступала с ноги на ногу, и даже круглый дурак заметил бы, что она нервничает. — Желающих много, просто среди них нет ни одного нормального.

— Нормального? — Вожак удивлённо поднял брови. — Что значит, нормального?

Она вздохнула, а потом всё-таки решилась:

— Могу я… сесть?

— А я разве запрещал?

Голос дартхари по-прежнему был ледяным, и Лирин не стала отвечать, просто села в кресло напротив. А затем продолжила:

— Все оборотни, желающие стать советниками, на самом деле хотят славы и почёта. В последнее время Вожаки часто меняются, очень много в стае тех, кто равен по силе. А советники… советники остаются. Ни один дартхари не рискнёт выгнать старого советника, ведь на обучение нужно потратить много сил. Я училась почти десять лет прежде, чем стала вторым, младшим советником. А те, кто приходят в последнее время, не желают учиться. Они просто жаждут славы. Поклонов, почтительных взглядов. Они не понимают, что это значит — быть советником.

Нарро хотел спросить Лирин, зачем она сама пошла на это. И почему не стала ара, ведь должна была стать. Но спросить подобное — значит, стать друг другу чуточку ближе.

Нет уж.

— Я подумаю, что с этим можно сделать. Ты ведь сможешь выполнять свои обязанности одна?

Лирин улыбнулась. Теперь у неё была другая улыбка, не такая, как в детстве.

— Разумеется. Я почти всегда одна.

«Ты не должен ей сочувствовать. Не должен».

— Ладно. А теперь расскажи, что здесь происходило за последние пятьдесят лет.

«Без тебя — ничего хорошего, брат».

— Что именно тебя интересует?

— Всё, что необходимо, по твоему мнению, знать дартхари. Я слишком давно не был в Арронтаре и вряд ли смогу быть Вожаком, если не буду иметь понятия о том, что здесь случалось. И для начала… Скажи мне, Лирин, что я должен сделать, если хочу нормально позавтракать?

Она вновь улыбнулась и опустила голову, чтобы спрятать от него эту улыбку.

— Потом я познакомлю тебя с зорой Катримой. Она готовит еду и следит за тем, чтобы в усадьбе всегда было чисто. Нужно спуститься на кухню или позвонить в колокольчик, если ты занят и не можешь спуститься, тогда я приду и спущусь сама. И через полчаса завтрак, обед или ужин будет подан туда, куда ты скажешь.

— Прекрасно. Тогда иди скорее и скажи — если дартхари в ближайшее время не покормят, он слопает единственного в стае советника.

Голос Нарро был совершенно бесстрастен, как и всегда, но Лирин обрадовалась даже такой ледяной шутке. Она встала с кресла и уже направилась к выходу, когда вслед ей донеслось тихое:

— И, пожалуйста, никакого мяса.

Нарро не мог увидеть, как ласково и мягко замерцали глаза сестры в тот момент, когда он произнёс эти слова. Он только услышал ответ Лирин, и тон её голоса так его потряс, что он потом несколько минут не мог пошевелиться.

— Я помню, — негромко сказала женщина, и Нарро показалось, будто перед ним стоит не Лирин, а Фрэн. С нежностью дотрагивается кончиками пальцев до его щеки и, улыбаясь, шепчет нечто такое, отчего он чувствует себя самым счастливым во всём Эрамире.

Тот день был долгим.

Лирин много говорила, а Нарро много слушал. Он уже давно так долго никого не слушал — им с Фрэн чаще всего не нужны были слова, а с Форсом и Аравейном они обсудили за пятьдесят лет всё, что только было можно и нельзя.

Узнав, что Лирин живёт в усадьбе, Нарро был немного удивлён и раздражён. Такая постоянная близость к ней его не устраивала, но сказать об этом дартхари не успел.

— Я перееду, — говоря это, она старалась не смотреть на брата. — Мне не трудно. Я просто всегда отдавала всю себя работе, поэтому не видела смысла заводить собственный дом, он бы вечно пустовал. Теперь вернусь к родителям.

К родителям…

Эти слова неприятно кольнули Нарро, но он ничего не сказал Лирин. Только кивнул.

Вечером он хорошенько вымыл и вычесал Вима, положил щенка в корзинку рядом с кроватью, медленно разделся до нижнего белья и впервые за последние пятьдесят лет лёг в пустую постель.

А за окном в это время еле слышно шептался Арронтар. То ли радуясь, то ли печалясь.

Глава 2

— Я уж думал, ты не придёшь.

Форс добродушно, но немного тревожно ухмылялся, сидя на пороге собственного дома.

— Прости. Я долго возился с хати, совсем забыл о времени.

— С хати? — Наставник удивлённо поднял брови.

— Да. Я знаю, что ты скажешь, так что можешь ничего не говорить, Форс.

— Н-да? — толстяк забавно прищурился. — Чего же ты тогда припёрся в мой сон, волчара, если заранее знаешь, что я скажу?

— Наверное, соскучился, — улыбнулся оборотень. — Как там Рэнго?

— Сходи и спроси сам.

— Не успею. Мне нужно к Аравейну. С Рэнго я и завтра пообщаюсь, а вот Вейна мне необходимо навестить сейчас.

— Тогда иди скорее, Дэйн. Давай, вали. А то наш белобрысый проснётся, у него настали трудные времена. Спать некогда.

Он улыбнулся, кивнул и уже закрыл глаза, чтобы перенестись в сон второго наставника… но вдруг передумал.

— Знаешь, я сегодня весь день разговаривал с Лирин. И всё время хотел задать ей один вопрос, но почему-то не задал.

— Какой же?

— Дело не в том, какой, а в том, почему, Форс. Потому что я боялся её ответа. Точнее, не самого ответа, а то, что это скажет именно Лирин. Решил — пусть лучше кто-нибудь другой.

Он вновь закрыл глаза.