Через двадцать минут прибыл профессор Лобанов, талантливый медик и хороший знакомый Каина. Он тут принялся реанимировать девушку, вставляя какие-то трубки, делая надрезы прямо на ее нежной коже, вкалывая различные препараты и давая указания колдуну. Она тяжело и редко дышала, слышались громкие хрипы. Каин на какое-кто время отключился, но сумел прийти в себя. Врач сидел на кровати и просто смотрел на девушку. Лицо Кати было совершенно белым, тонкая рука безжизненно свисала с края кровати, а глаза были закрыты. Не было больше ни тяжелого дыхания, ни хрипа, ни кашля. Вуд поднялся и, шатаясь, подошел ближе. Мухорт сидел на полу, закрыв лицо руками. Впервые Каин видел его таким разбитым. Лобанов вздохнул и обернулся к изгнаннику:

— Мне жаль, Каин, но она умерла.

Последнее, что я помню — это крики. Крики людей, погребенных в каменной могиле без надежды на спасение. А еще помню холод, поглощающий изнутри, ползущий по венам, не позволяющий даже шевельнуться. Что же случилось в храме? Я просто хотела попрощаться с друзьями, ведь никогда больше их не увижу.

В ноздри ударил свежий, наполненный запахом молодых листьев лесной воздух. Я открыла глаза и судорожно заморгала. Все вокруг сияло зеленью, где-то слышалось размеренное журчание ручья, отовсюду раздавалось мирное и успокаивающее пение птиц. Поднялась на ноги и огляделась. Повсюду, словно монументы, возвышались деревья: старые и молодые, массивные и совсем тоненькие, покрытые густым слоем листвы и лишь слегка укутанные зеленью. В корнях суетились маленькие кролики, по шершавой коре прыгали рыжие пушистые белки, а стремительные стрекозы ловили капли летнего дождика. Ноги приятно щекотала свежая роса. Какое прекрасное место! Но почему я здесь?

Вокруг не было ни души, внутри разливалось чувство умиротворения и спокойствия. Я что, умерла? Это так выглядит рай?

— Нет — послышался мягкий голос сзади, — ты попала в мой лес.

Я подпрыгнула и обернулась. Поодаль, между двумя молодыми деревцами стоял слегка сгорбленный высокий старик с длинной седой бородой; в руках он держал крепкий деревянный посох, закрученный вверху в символ, напоминающий перевёрнутую букву А, в центре которой парил обрамленный золотом небольшой изумруд. Лицо старца было покрыто глубокими морщинами, но глаза будто светились молодостью; они имели оттенок свежей весенней травы, такого глубокого зеленого цвета никогда не встречала.

— Кто вы? — спросила я, — что это за место?

— Я уже сказал, это мой лес, — повторил старец и медленно направился ко мне, — Велесов лес, ведьма.

Мои брови стремительно поползли вверх. Велес? Несмотря на скудные познания в мифологии, я прекрасно знала про хранителя лесов и зверей, могучего бога Велеса. Он тем временем подошел ближе, внимательный взгляд быстро пробежал по мне, слегка задерживаясь на правой руке, затем на волосах.

— Цвет морского жемчуга, — сказал, касаясь моих волос, — красивая ведьма. Метка еще не проявилась, значит.

Я хотела задать ему вопрос, однако память темной завесой скрывала произошедшие события. Вроде бы знала своё имя, но не помнила, что меня сюда привело. Ведь было что-то важное, вопрос жизни и смерти. Или нет? Птицы продолжали мирно щебетать где-то сверху, внутри разливалось тепло от осознания, что больше никуда не нужно спешить. Велес внимательно наблюдал за мной.

Чуть поодаль, метрах в пятнадцати возвышалось старое дерево. Я сделала шаг, второй, третий по направлению к нему. Толстая кора, словно стальная броня, покрывала массивный ствол, по веткам туда-сюда сновали белые белки. Разве такие бывают? Протянула руку и коснулась его рукой. На плечо села маленькая желтая птичка и тихо запела странную, до боли знакомую мелодию. Захотелось спать, веки медленно поползли вниз. Не в силах бороться с сонливостью села на землю, прислонившись к теплой коре спиной. Где-то в глубине души не хотелось засыпать, казалось, что забыто что-то важное. Я должна вернуться. Но к кому и куда?

Старик подошел и присел рядом, укладывая волшебный посох в ноги. Вздыхая, он промолвил:

— Не имею права вернуть тебя. Темные, злые силы разорвали нить твоей жизни, ведьма. У тебя есть выбор: остаться здесь и стать частью моего леса, забыть всю боль и страдания или пройти через сон Мары, темный и полный ужасов. Если не сгинешь там — вернешься.

Я с трудом понимала его слова, они будто окутывали свежим лесным ветерком. Если засну, то останусь здесь навечно? Что такое сон Мары? Кто я? Как меня зовут, почему я в таком красивом месте? Блаженство проникало в каждую клеточку уставшего тела, в ногах прыгали маленькие неизвестные мне зверьки. Пора спать.

«Вернись ко мне».

Я распахнула глаза, услышав до боли знакомый голос. Кто зовёт меня? Почему так страшно?

Оглядевшись, попыталась найти Велеса, но старик словно испарился.

— Чувствуешь? — похожий на шипение голос раздавался словно отовсюду сразу, — как страх поглощает тебя?

Вокруг стояла глубокая тьма, лишь ветви сухих мертвых деревьев напоминали крючковатые пальцы, тянущиеся ко мне. Изнутри стал пробиваться озноб, я обняла себя руками. Внезапно из глубины этого чудовищного места послышался детский плач. Я уже слышала его раньше! Забыв обо всем, рванула на зов ребенка. Плакала девочка, это точно. Спустя минут пять быстрого бега я оказалась на небольшой поляне, ярко освещенной лунным светом. На окраине лежала маленькая светловолосая девочка и горько плакала, держась за ногу. Подошла к ней и взвизгнула от ужаса. Крошечная, словно кукольная, ножка попала в волчий капкан. Тонкая ржавая сталь крепко держала девочку, из открытой раны шла кровь. Бросилась к ней, схватила за плечи.

— Кто ты? — сквозь водопад слез, еле дыша, произнесла она.

— Я... — судорожно вспоминала, как меня зовут, но воспоминание буквально ускользало, — я не помню.

Паника накрывала с головой, но внутри жило чувство, что нельзя сдаваться, нужно помочь ребенку. Осмотрела ее одежду: грязная белая ночная сорочка, порванная в некоторых местах, облегала тонкое тельце. Могу оторвать кусок и забинтовать раненую ногу.

— Потерпи, — сказала я, — сейчас я вытащу твою лодыжку, а потом...

— Поздно, — с белым от страха лицом произнесла бедняжка, — они уже здесь.

Где-то вдалеке раздался выстрел. Спустя минуту на поляну вышли три крупные фигуры, одетые в военную форму. Мужчины. Каждый держал в руках охотничий карабин. Стоя рядом с ребенком я почувствовала, будто растворяюсь. Коснувшись худого плеча девочки, ладонь словно провалилась в густую тень. Высокий худощавый мужчина с седеющей густой шевелюрой, стоящий в центре, вышел вперед и направил оружие на ребенка.

— Вот ты где, мармеладка, — сказал мерзким приторным голосом, — ты нашкодила и пришло время отвечать.

Девочка в ужасе попятилась, капкан дернулся, и она застонала.

— Волчонок попался в ловушку, — довольно протянул другой незнакомец, стоящий справа от главаря и скрывающий лицо за плотным темным шарфом, — не нужно было убегать, мы же с тобой не доиграли в нашу любимую игру.

Остальные двое навели прицелы на малышку. Почему это кажется мне столь знакомым?

— Прошу, отпустите, я никому ничего не расскажу, — умоляла девочка, — пожалуйста.

Третий мужчина, стоящий слева, убрал ружье, дал знак двум остальным, после чего они тоже опустили оружие. Он был самым неприятным: низкий, толстый, напоминающий откормленную свинью. Маленькие глазки плотоядно смотрели на ребенка. На его жирной щеке красовался свежий порез.

— Может быть, простим нашего волчонка? Ее дикость всегда доставляла мне особое удовольствие. — сказал он, подходя ближе.

Я закричала и рванула к нападавшим, но, словно призрак, пролетела сквозь их тела и повалилась на холодную влажную траву. Толстяк протянул руки, освобождая ребенка из капкана, затем сильно схватил ее за плечи, опуская к своему паху. Девочка почти теряла сознание от потери крови, но ему было все равно. Как бы я не билась, как не пыталась коснуться его, ничего не выходило.