- Ладно, извини, - буркнул он мирно. – Скайскиф мертв. В волчий лес нас больше не возят. Хуже уже не будет. А смерть… Должно быть, я действительно перебрал, и после вина в голову всякое лезет…

- Быть может и так. – Губы Валари тронула натянутая улыбка. – Давайте надеяться, что дальше будет лучше, - сказал он.

И соврал.

Ночью ему снился сон, и в нем он смотрел глазами Йоремуне, и нюхал носом Йоремуне, и касался руками Йоремуне…

Касался камней.

Ложное золото вспыхивало под пальцами, обжигало кожу, но не поддавалось. Дух злился, и Валари ощущал эту злость всем существом. А еще он знал странный сон посекундно – он видел его и прежде, только всякий раз забывал. Финал был один. Путь в темный угол лаборатории, долгий взгляд на большой продолговатый предмет, прислоненный к стене, рывок ткани, стекающей на пол тяжелыми складками…

…и стальное лицо с глазами без зрачков.

То, что ждет их всех.

Так думал во сне Йоремуне. Громко думал. Отчетливо. Эти мысли пиявками впивались в мозг. Раньше получалось забывать их, но не в последнюю ночь.

***

Его забрали утром, когда туманы еще ласкали вереск, окрашенный первой рассветной кровью. Когда не накричался еще на Пустоши одинокий козодой.

В лабораторию полукровку сопроводил конвой из пяти хенке.

Валари подумал: «Почему так много? Зачем? И двоих бы хватило…» А потом в голову пришла неприятная догадка – потому как дух подумал, что полукровки могут снова взбунтоваться. Но они не взбунтовались – не успели ничего сообразить толком.

И их вожака забрали.

Валари шел, судорожно соображая, что можно предпринять в сложившейся ситуации. Дух не просто так его позвал. Если увели от остальных – жди беды. Что будет? Расправа? Пытки? Смерть? Все равно уже как-то. Подобное предсказуемо и ожидаемо.

Обидно только…

В лаборатории было холодно, и ветер тоскливо выл в вентиляционных шахтах, как пес, предсказывающий покойника. И длинный ряд накрытых мешками неведомых предметов в дальнем углу навевал воспоминания о ночном кошмаре.

Кругом царил полумрак.

Из него выступил Йоремуне, белый, как привидение. Края его одежд, сотканных из неведомой ткани, воздушной, текучей и легкой, растворялись в пространстве, становясь призрачной дымкой.

- Ну, здравствуй, Валари. Мои поздравления, - произнес он с едва заметной насмешкой. – Ты будешь первым.

Валари смотрел на переливы мертвенной белизны над серым полом, понимая – это все. Осознание близкого конца стало таким ясным и четким, что захотелось рассмеяться. А он-то, дурак, гонял в голове варианты, раздумывал, ждал, предполагал…

Боролся.

Все было бессмысленно. Жить осталось, наверное, пару минут? Судя по каменным лицам стоящим вокруг хенке… А где Алкир? Не пришел… Жаль.

Валари задал вопрос:

- За что? – И сам пояснил: - За то, что не был верен. Я прав?

- Не прав. Или прав отчасти, - отозвался дух. – Я выбрал тебя, потому что ты видишься мне самым живучим из остальных. Припомнил я тут кое-что интересное из твоей биографии. Проверил. Уточнил. Вспомнил… Как я мог упустить столь важную деталь? Ну, ничего. Теперь-то я в курсе… А у тебя хорошие задатки. Ты лучший выбор. Ты мне интересен. Поэтому ты здесь.

Ответ Йоремуне оказался неожиданным. Валари не смог удержаться и спросил снова:

- Чем же я так интересен великому духу?

- Происхождением. Я все думал… правда это или нет. Но после того, как ты начал пробираться в мою голову, я понял, что слухи и домыслы не так уж и лживы.

- Мое происхождение не представляет особого интереса. Я обычный бродяга из общины нищих, - начал было Валари, но дух оборвал его:

- Ты хоть знаешь, чье ты дитя?

- Не знаю, и мне плевать на это. Я дитя улиц. Их голос и их ярость. Я создание города, его неотъемлемая часть, такая же, как крысы, голуби или бродячие коты…

- Мое. - Признание, как гром, сотрясло стены лаборатории. – Ты мое дитя. В тебе моя сила. Твои способности – мои способности. Твои качества – мои качества. – Тягучей как у хищника походкой дух подошел к одному из стоящих в углу предметов и сдернул с него покров. Под мешковиной обнаружилось нечто похожее на железный шкаф со стилизованной женской головой наверху. – Твои реакции – мои реакции. Твоя выживаемость – моя выживаемость. Твое тело – мое тело в будущем. Твоя жизнь – моя жизнь. И я не терплю, когда забирают что-то мое. Понятно? Поэтому я преобразую твое тело, верну его себе и буду жить в нем дальше без страха обратиться в хиси однажды… Другим хати я эту возможность тоже предоставлю. Может быть. Если наш сегодняшний эксперимент пройдет хорошо. Так что начнем!

- Что? – Валари медленно попятился и от пугающего стального лица с мертвыми глазами и от болезненной правды о собственном происхождении, и от слов, отвратительных и страшных, обезличивающих, расчеловечивающих…

...но два безмолвных громилы-хенке подтолкнули в спину.

- Это стальная дева, Валари. Знакомься. – Йоремуне похлопал холеной ладонью по ужасающему лицу из серого металла. - Единственная ее задача – причинять тебе боль. – Дух в предвкушении оскалил жемчужные зубы. - Других вариантов соединить вас с рассветной силой и вывести на новый уровень существования у меня нет. Я выяснил, что только боль сможет заставить ваши тела слиться воедино с силой древних зверей. Только так, через страдания, вы обретете способность оборота и новую магию. Магию будущего. Мощь, способную изменить этот мир. Мою будущую мощь.

Коварный дух взялся за край «шкафа» и раскрыл его, явив взгляду усыпанную острыми шипами внутреннюю поверхность. С наружной стороны приспособления из тех мест, где крепились шипы, раскидывались в стороны длинные полупрозрачные жгуты. Часть из них уходила сквозь крышку «гроба» к окаменелому телу древнего зверя, часть протягивалась к каким-то артефактам и колбам.

Животный страх захватил Валари, залил ледяной жижей грудь и внутренности. Сковал ноги и руки. Просто безумно, дико захотелось вдруг жить! Но смерть подошла вплотную и заглянула в глаза. Ужасная смерть. Скорее всего, медленная и мучительная…

Сейчас она пожрет его, потом остальных, и он больше не сможет защитить их. Не сможет даже предупредить…

Эксперимент Йоремуне провалится. Обязательно провалится!

- Оставьте меня! Отвалите! Пошли прочь! – заорал полукровка, силясь вырваться из цепких лап хенке, но жестокого хати не тронули эти крики.

- Суйте его внутрь. Скорее, – отдал он приказ. – Стальная дева ждет.

И башню огласил новый отчаянный вопль:

- Будь ты проклят, Йоремуне! Я еще доберусь до тебя… Однажды…

...Братья стальные, вскиньте чаши резные, скажите: «За здравье!»

Жди нас, Вальгала…

No change, I can't change, I can't change, I can't change,

But I'm here in my mold, I am here in my mold.

But I'm a million different people from one day to the next.

I can't change my mold, no, no, no, no, no…

(С)Bitter-sweet symphony

День за днем, ночь за ночью его мучили кошмары.

Вернее, он мог лишь предположить, что есть сон и есть явь.

Что он сам все еще существует где-то на дне чужого безумного и дикого сознания. Что его еще не стерли жернова звериной памяти.

Зверь захватил власть и носил Йона по лесам и долам уже несколько дней.

Были моменты, когда Йон словно бы пробирался к маленьким, глубоко посаженным глазам чудовища, как к окнам, и смотрел оттуда на ломающиеся под натиском массивной туши деревья, на чьи-то измолотые кости, моментально исчезающие под ударами бесконечно длинных челюстей.

Потом его снова отбрасывало вглубь звериного черепа. И снова приходили кошмары. Пока они были неясные и незнакомые - какие-то твари, миры, ночи, ветры, болота и побережья, полнящиеся огнями – все было ничего. Но вскоре кошмары обрели знакомые черты и принесли нечто, отчего душу Йона – то, что еще оставалось от нее, - охватил непреодолимый страх.