И другие девушки будут страдать…

Ярость, пока еще скрытая, тягучая, густая, текла по венам, сужая глаза и заставляя сердце биться тяжелой неровной дробью.

Капкан.

Западня.

Все девы Нерки в ней, и некому за них заступиться. Такое нельзя прощать, немыслимо оставить на самотек.

И все же находилось в этом море безнадеги нечто необъяснимое. Учитель Мун отчего-то начал побаиваться Лили. Она это не сразу поняла, но постепенно распознала... Трепет, с которым священник отдергивался от подопечной, если та стояла слишком близко или говорила неподобающе громко.

Учитель Мун привык сражаться с вымышленными демонами из писания. То, что с неторопливой неумолимостью зарождалось в Нерке, имело совершенно иную, реальную, природу.

Однажды, не выдержав прямого, испепеляющего ненавистью взгляда Лили, священник решил наказать дерзкую девчонку.

Вечером, когда та пришла домой, ей навстречу вышли двое братьев из общины. В руках они несли визжащий и шевелящийся мешок.

Лили не сразу сообразила, а потом было уже поздно. Братьев попробуй, догони. И добычу у них не отнять…

На кухне пахло пригорелым хлебом, дым стоял коромыслом. В этом едком, противном дыму Лили прятала слезы горя и злобы.

- Зачем ты отдала ее им? Нашу кошку? Они ее в жертву Эвгаю принесут?

- Да. - Мать отставила на окно противень с горелками, вытерла руки о передник, сорвала его через голову и сердито зашвырнула в угол. – До кошек ли нам сейчас? Я тебя спрашиваю? – Она встряхнула дочку за плечо и уселась напротив. – Нас бы не…

***

Следующей ночью кошка вернулась.

Мертвая.

Живая. Вернее, ожившая…

Обновленная.

Она скреблась во мраке и надрывно мяукала. Из-под крепко запертой двери в дом летела стружка, сорванная когтями.

Лили схватилась за засов.

- Я впущу ее.

- Не смей! Не вздумай… - Мать, бледная, обмахивалась вышитым полотенцем, сползая спиной по стене. – Не открывай… Пресвятой Эвгай, помилуй нас… Помилуй…

- Мама, хватит! – не выдержала Лили. Сорвав засов, распахнула дверь навстречу томящейся полуночи. Со двора пахнуло металлом и грозой. Закрутилась у ног косматая тень. – Это же наша родная кошка. А пресвятой Эвгай пусть сгорит в огне.

- Мур-мур. Мур-мур, - вдруг отчетливо произнесла кошка с явным одобрением.

И вмиг осипший, испуганный голос матери вторил:

- Не ходи… Я прошу тебя, не ходи. Эвгай с тобой!

Лили встала на пороге, обернулась через плечо. Кошка крутилась у ног, окровавленная, с неестественно завернутой набок головой, с алым языком, криво вываленным из клыкастой пасти…

- Мама, ты серьезно? Ты, правда, веришь в этого злого и несправедливого Эвгая? Он ведь ненавидит таких как мы с тобой. Он считает женщин греховными и нечистыми существами – просто так, ни за что. Просто потому, что ему так нравится. Зачем он тебе, мама? Он ведь и не собирается нам помогать, только наказывать хочет и мучить.

- Мур-мур, - согласилась кошка.

Лили застыла на миг в черной раме дверного проема, а потом решилась окончательно:

- Пойду. Никто не остановит.

- Мур-мур. Мур-мур! - позвала кошка и прыжками умчалась в ночь.

Лили пошла следом. Боясь отстать, побежала, ощущая, как легкие наполнились ледяным воздухом. Серп луны серебрился над верхушками далекого леса, и мерцала у горизонта одинокая звезда.

Свобода.

Она никогда не ощущала себя такой свободной.

Жаль, нет рядом ни Ильзы, ни Табиты, ни Йона. Ни девочек из деревни. Ни мертвых, ни живых…

Одна.

Лили пришла в себя на лугу, что начинался за деревней, у леса. Покошенная трава, еще не убранная, хрустящая и звонкая, нежно шуршала под ногами. По ней, дурашливо подпрыгивая, носилась ожившая кошка с огненными глазами. Там, где она пробегала, сгубленные травы прирастали к корням, расправлялись и выпрямлялись.

Луг купался в призрачном тумане, а со стороны Нерки неслось и рассыпалось эхом насмешливое: «Вис! Вис! Вис!»

Лили смотрела на луну немигающим взглядом и думала о том, что у нее есть. Рогатая лисья голова и воскресшая кошка, оживляющая скошенные травы. Мертвые подруги и друг, что сидит на цепи как пес где-то вдали, на другом краю Пустоши.

Ели жив еще…

Если не убили…

И книги.

Еще есть книги из тайной библиотеки. Много всего дорогого и важного. А еще есть девчонки, которых во что бы то ни стало нужно защитить от подлого священника.

Поводов хватит, чтобы объявить войну учителю Муну и всей Эвгаевой братии.

Чтобы одержать победу, придется быть сильной. Очень сильной. Выносливой. Осторожной. Придется скрывать свои истинные эмоции, притворяться, что ничего не задумала, проявлять унизительную покорность, чтобы отвести врагам глаза, чтобы быть готовой к решающему броску.

Чтобы не промахнуться, нанося сокрушительный удар.

Чтобы выжить и остаться собой.

По коридорам цитадели гулял ветер, рвал со стен остатки древних гобеленов, швырял со стороны на сторону объеденные непогодой знамена с полуденной луной.

Хати-Йоемуне смотрел на Пустошь. Скрестив на груди руки, кутался в невесомый плащ. Холодно. Ледяной ветер принесся с севера. Каждое утро он оставлял теперь на древних камнях донжона искристые всполохи еще небывало далекой зимы.

- Господин, там…

Клайф, запыхавшийся, перепуганный, что обыкновенно совсем не свойственно хенке, грянулся об пол перед ногами великого духа.

- Что случилось? – с царственным спокойствием осведомился Йоремуне, понимая, что произошло, по всей видимости, нечто невообразимое.

Что же?

- Они убили Скайскифа, - сотряс воздух дребезжащий ответ.

- Они?

- Полукровки!

- Как именно? – Йоремуне приподнял одну бровь.

Новость действительно его удивила. Дух строил разные предположения, относительно того, что может произойти с подопечными, но все это, по его разумению, не должно было выходить за очерченные его властью рамки. Напасть на хенке – уже серьезно.

Вопиющее неповиновение.

- Это все он – щенок из общины нищих. Он давно уже…

Йоремуне поразился еще сильнее. Перебил:

- Не хочешь же ты сейчас сказать, что он в одиночку одолел такого бугая, как Скайскиф?

- Не в одиночку. Он зачинщик. Первый бросил камень, остальные повторили.

- Камень? Какой еще камень?

- Скайскиф хотел заставить полукровок расправиться с их беглым собратом. Он хотел, чтобы они закидали непокорного мальчишку камнями.

- Вот оно как, - Йоремуне задумчиво обхватил длинными пальцами подбородок. – Каков же дурак твой Скайскиф. Хотя, многое становится все яснее и нагляднее. Все больше и больше неподходящего материала…

- Точно, - подобострастно закивал хенке, не особенно понимая, о чем рассуждает дух. - Так что будем делать, господин? Накажем негодников прямо сейчас?

- Нет. Оставим их на время. Займемся трансформацией. Дел невпроворот. Надо настраивать связи между полукровками и их будущими древними зверями. Процесс предстоит кропотливый и, вероятно, не слишком успешный… Пусть заодно успокоятся, потеряют бдительность. Пусть будут уверены, что их выкрутасы дали результат, и все течет своим чередом. Когда притихнут, незаметно уберем самых опасных.

- Нескольких? – уточнил Клайф.

- Беглого мальчишку в первую очередь. Или, думаешь, я его оставлю после всего того, что он учинил? Когда я брал его, мне показалось, что он обычный избалованный маменькин сынок, но это не так. Он силен, одарен и совершенно неуправляем. И непредсказуем, в отличие от нищего парня. Он не лидер – и в этом основная проблема. Лидера можно сдержать, пригрозив расправой над его паствой, а этот…

- Значит, с ним все решено?

- Решено, - Йоремуне задумчиво оглядел лазурную даль за окном. – Такому не стоит давать силу. Непокорные мне не нужны. - Воздух колыхнулся едва заметно, но даже этого слабого волнения хватило чуткому духу. Он вскинулся и напряженно уставился в темноту входного проема. - Там будто был кто-то. Будто подслушивал…