Незнакомка шарила глазами по лицу Вэлори, уверенно ожидая скандала. На ней была черная кофта с оголенными плечами, у которой она постоянно оттягивала рукава, чтобы закрыть полные неизящные запястья. На руках красовались небрежно покусанные ногти. А на подбородке ямочка, как вмятинка на свежей булочке. Растрепанная, она походила на ерша, выброшенного из воды.

- Я просто уже уходила, - беззлобный голос Вэлори водворял тишину. - Подумала, что и тебе пора. А ты уснула. Извини, если побеспокоила.

- Ничего. Я привыкла засыпать в ненужных местах.

- Ты здесь живешь?

Незнакомка отрицательно помотала головой.

- Значит, просто учишься?

- Я уже рассталась с мечтой учиться здесь. Мне лишь разрешают приходить на лекции и посещать библиотеку в любое время.

- А есть и такое? - удивилась Вэлори.

- Исключительно для меня. Кстати, это ты та землянка, которой сразу счастье пришло?

Тон незнакомки был слегка насмешливым, что не понравилось Вэлори.

- В смысле?

- Ну, как же. О тебе здесь много говорят. На каждом углу. Обычная деревенская девочка, и не мечтающая о заоблачных высотах, вдруг попадает в наш мир - это раз, - она загнула палец. - Устраивается в самую элитную школу магии - два. И три: пока всё девчонки ушами хлопали, успела охмурить ТОГО САМОГО. Каковы шансы, что ты несчастлива?

Она уставилась на Вэлори, но та не проронила ни звука.

- Я думаю, шансов ровно столько… - незнакомка показала на пальцах ноль.

- Ты обо мне ничего не знаешь. Поэтому и выводы соответствующие. Как и у всех!

Вэлори поняла: незнакомка ей не нравится.

И в тот миг, когда она это признала, та дружелюбно протянула ей руку:

- Мора.

Вэлори поглядела на ее грязную ладошку с едва зажившими царапинами. Но ответила на рукопожатие. Ладонь незнакомки оказалась прохладной и чуть влажной.

- Богатенькие вечно несут чепуху, ни в чем не разобравшись, - Мора хмыкнула. - Очень в их духе. Хотя, окажись в моих руках “волшебная палочка”, по именем Тонг Бассет… - Мора мечтательно зажмурилась, будто перед ней стояла большая тарелка садовой земляники, с холодным молоком. - Я бы точно училась здесь… А так, мне пора возвращаться в реальную жизнь! В ту жизнь, где у меня нет ничего.

- Если хорошенько подумать… Всегда найдется что-то прекрасное. Сейчас я бы все это отдала, чтобы вернуться обратно, в свою деревенскую жизнь.

- Ну и глупо… - Мора сумрачно сверкнула глазами из-под широких, как у мужчины, бровей. - Мне ценить работу официантки? Вот еще! Я терпеть не могу эти обязанности.

- У тебя хотя бы есть работа.

- Могу поделиться! Не жалко!

- Правда? - глаза Вэлори загорелись надеждой.

- Тьфу, пропасть! - Мора вздохнула. - Ты серьезно хочешь работать официанткой?

- Да! - ответила Вэлори с притворной радостью. - Что я потеряю?

И тут же по лицу Моры поняла, что сморозила глупость.

- Самоуважение, - хмыкнула та. - Хотя, мне то что… В “Хмельное око” всех берут, приходи, если таково твое желание! Только потом не говори, что я не предупреждала.

Стиснув руки в кулаки, Вэлори надеялась перетерпеть разрастающийся зуд, но тело ее само принялось пританцовывать и извиваться.

- Да что там зудит? Так нудно и неприятно, - она запустила руку за спину и принялась остервенело чесать лопатку.

- Дай, гляну, какое дело приключилось! Приспусти рукав.

С растущим смятением Вэлори расстегнула верхние пуговицы блузки.

- Бог мой… - едва слышно простонала Мора.

Вэлори застыла. Тревога, прокатилась по телу, словно порыв зимнего ветра.

- Сколько перевидала, но такое встречаю впервые. Кто "угостил" тебя клеймом принадлежности?

На розовой коже, в одном ритме с сердцем, безжалостно пульсировала вспухшая, черная метка.

- Что такое? Шутишь?

- Чтоб мне пропасть, Вэлори! - Мора наклонилась, приблизив лицо к метке, насколько могла. - Жаль мне тебя до смерти! Так жаль - сказать не могу! Тебя заклеймили, как чужую собственность…

Глава 44. Последнее слово произносит поступок.

Подол черной мантии подметал ступени. Ритмичный стук ботинок отскакивал от стен, устремляясь вперед. Казалось, что коридоры, по которым шел Тонг, бесконечны, а потолок над ним был настолько высок, что даже пятеро человек, стоя друг на друге, не достигли бы его. Он шел наклонив голову вперед, нахмуривая темные брови. Как ни блестели его начищенные ботинки, его глаза, горящие неукротимым гневом, затмевали весь внешний лоск. Ноги несли его по знакомому маршруту, множество раз пройденному и потому изученному до мельчайших деталей. Сознательно или бессознательно, но, для визита к отцу он выбрал черную мантию, которая не то чтобы наводила на мысли о трауре, но, во всяком случае, выглядела не весело.

После разлуки с “источником восхитительных эмоций”, его терзали противоречивые мысли. Они рвали его на куски, лишали уравновешенного состояния. Тьма убеждала придерживаться намеченного плана, но какое-то новое чувство провоцировало постоянные сбои в выбранной схеме. Он одновременно хотел действовать мягко и жестко. Спонтанное стремление окутать ее нежностью и лаской, столкнулось с холодным расчетом просчитанных наперед действий. От очередной порции противоречий, невольно сжимались кулаки и челюсти. Он ускорил шаг.

Скоро все встанет на свои места и больше не придется мучиться от споров с самим собой…

Он сделал стремительный рывок, сильно толкнул дверь и на легких парусах пересек порог зала, залитого дневными лучами солнца. Каменное, обширное пространство, с прожилками пород, смело характеризовалось, как величественное. Невероятных размеров комната, глубокая, занимающая собою, должно быть, три, а то и четыре этажа, в темное время суток, освещала свисающая с потолка свечная люстра, размером с большую телегу. Большие окна, забранные стеклянными витражами, мягко посверкивали, переливались в солнечных лучах самыми разнообразными цветами.

Директор Рэбэр сидел в чёрном бархатном камзоле, в окружении коллег, и, что-то царапал в пергамент, заседая за величественным столом.

Сухопарый, сутулый, седой преподаватель по рунам, лет шестидесяти, в очках с толстыми стеклами, похожий на черепаху без панциря, удивленно поднял взгляд и уже открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, как директор поднял глаза.

- Насколько мне помнится, я тебя не приглашал.

- Где вся одежда, мольфы Грант? - Тонг хлопнул по столу обеими ладонями. - Вы что?! - жарко выдохнул он. - Совсем ничего ей не дали?!..

Директор обвел глазами присутствующих.

- Господа, давайте перенесем нашу встречу на завтра!

Ответом ему были тяжелые вздохи присутствующих.

- Мы ведь собрались обсудить важные вопросы. Такими темпами плохо верится, что дальше будет возможно войти в нормальную колею учебного процесса.

- У вас какие-то проблемы со слухом? - Тонг позволил вкрасться в свой голос нотке раздражения.

Маленький, щуплый, подвижный, как головастик, учитель истории, поймав его фирменный взгляд, в котором читалось "убью тебя позже", сжался.

- Все свободны! - видя такое вопиющее нарушение приличий, директор скрестил руки на груди. - А ты сядь, не мозоль глаза! - буркнул на Тонга.

После их ухода в зале дохнуло арктическими льдами.

- Что, собственно, ты желаешь услышать? - шумно сопел директор.

- Я не в настроении переспрашивать, как попугай.

Директор глубоко втянул воздух, словно готовясь нырнуть в холодную воду.

- Магистр Аганит попросила не создавать этой мольфе слишком комфортные условия.

- Но ведь у вас наверняка было свое мнение? - настаивал Тонг.

- Нет. То есть да, но, оно к делу не относится.

Тонг опустил голову и, улыбаясь, слегка покачал ею:

- И меня еще называют жестоким.

- Ну, знаешь ли! Суровость от жестокости решительно отличает одно: суровость не ищет и не получает удовольствия от причинения неудобств другому. С какой стати ты печешься о землянке? - спросил директор, пытливо вглядываясь в него. - Я полагал, что ее существование не касается тебя.